Уайт не отходит от беспроигрышной формулы первого сезона: загадочная смерть и сатирическое изображение богачей на отдыхе и персонала отеля, в котором первые останавливаются. Детективная завязка при этом не так важна: намного важнее рассмотреть под лупой неоднозначных персонажей с их изъянами, скелетами в шкафу, а иногда и просто с гнильцой.
Но еще выразительнее пролог этой страшно красивой картины: солдат убит, с погибшего снимают форму, которую стирают, штопают и выдают другому. И если в начале этой тревожной истории звучит громкое воспевание долга, чести и славы, то подлинные смыслы той варварской войны умалчиваются. А ведь именно это по-настоящему важно: капитализм знает только такой выход из кризиса.
Это принципиальный момент для Курзеля — не показывать сами убийства, которые до сих пор остаются травматичной темой для многих австралийцев, но показать, что к этому привело, а главное — что сделало это возможным.
Девчонка сошла с ума, изнасиловала в поле пугало и схватилась за вилы, требуя любви и свободы. Уэстовский декоративный хоррор с музыкальными вставками не удивляет ни сексом, ни насилием, но дикую кульминацию вы точно запомните.
В целом, если рассматривать «Королевскую игру» как жанровое кино, он принесет некоторое удовлетворение — но куда интереснее, конечно, разглядывать со стороны, как британское классовое волнение проникает даже в такие простецкие развлечения.
Если, учитывая наши политические реалии, смотреть на «Аврору» как на финал витка карьеры режиссера, связанной с сериалами, — это финал красивый.
«Дом Дракона» стоит посмотреть в любом случае — несмотря ни на что, это хороший сериал, и сейчас психологически проще следить за гражданской войной в Вестеросе, чем за сюжетами новостных каналов в России.
Судьба маньяка — гораздо больше, чем телевизионные шоу. Его преступления — не только кровавые ужасы, но также метафора классового конфликта, которым больна Америка.
Но «Алиса не может ждать» — не депрессивный сериал. Он разбивает зрительское восприятие на самые разные эмоции: от драмы переходит к комедии, от семейного портрета в интерьере к портретам целого российского общества. Возможно, в этом его главная ценность — в объемной, полновесной картине того мира, в котором все мы живем.
Любовь не проходит, а время не лечит, говорит посредством кино Ноэ, и с ним трудно, даже невозможно не согласиться. Поэтому именно «Вихрь» — определенно, самый страшный фильм в его биографии.
Довольно смело, круто и увлекательно, хотя и не так, как, например, в «Барри» или «Патриоте», но для жанра своеобразного слэпстик-боевика — уже здорово.
Эндрю Доминик пишет печальное любовное письмо в пустоту, мерцающий реквием по Монро, не заботясь о том, что посягает на культурное наследие и плодит ненависть поклонников. Его страстное увлечение личностью Мэрилин очевидно — и заразительно. В недавнем интервью он признается в этом сам: «Ее свет по-прежнему освещает нас, несмотря на то что ее звезда давно взорвалась».
