«Последние и первые люди» — кино о вечности, перед которой все наши идеалистические позывы по созданию идеального мира есть ничто.
«Дивный новый мир» стремится не быть проекцией знаменитой антиутопии, но забывает главное — в чем заключается идея романа. Шоураннер Дэвид Винер потерялся в жанровой системе координат и, как ступни Дикаря, стал медленно крутиться вокруг себя. «Юг, юго-восток, восток».
У фильма нет психологической глубины истории, резкости и ужаса. Все сводится к стандартному, необязательному военному фильму, в котором каждый получает по заслугам и чести.
Конечно, «Пятеро одной крови» можно считать личным политическим манифестом Спайка Ли, в котором можно углядеть легкое манипулирование общественным мнением с помощью архивных записей и статистических сведений. Однако это не больше, чем напоминание истории эволюционирования права чернокожих в Америке.
На первый взгляд «Великая» — острая шутка в дорогих декорациях, созданная ради потехи. Однако, отключив патриотизм, становится виден комплекс больших проблем, спрятанный за начальным пояснением «эпизодически правдивая история».
«Неизбранные дороги» — фильм об упущенных возможностях и несделанном выборе. Салли Портер попробовала передать переживания людей, попавших в весьма непростую ситуацию, и смоделировать сюжет, который происходит в голове у больного деменцией человека.
«Неортодоксальная» не только про толерантность, феминизм, гуманизм и прочие актуальные «-измы», но про процесс человеческий трансформации, когда необходимо принять современные реалии и осознать узость и несовершенность прошлого мышления.
«Безупречный» хорошо показывает, как легко оправдывать зло величиной совершаемых деяний. Ирония Финли чем дальше, тем все больше приобретает саркастичные оттенки, построенные на осуждении лицемерия.
Ну а дальше вопрос зрительский: либо вы свыкаетесь с тем, что смотрите красивое и дорогое мыло с налетом актуальной повестки, либо оставляете все эти, впроброс закинутые, социальные крючки, на которых болтаются червячки сомнений гомогенизированных степфордских жен.
«Фрейд» — сериал, безусловно, любопытный, хотя и несколько хаотичный и неоднородный. Удачные стилистические особенности сочетаются с довольно невнятным сюжетом: уходя в дебри мистики, авторы еле-еле доводят историю к не слишком внятному финалу.
У Косаковского получился не фильм, а современное художественное произведение. Качество воплощения идеи в жизнь идет наравне с глубиной мысли — показать людям, что они делают, и что «мы можем лучше».
Видимо, Ассайас хочет вместить в фильм как можно больше информации из книги Морайса, но достигает противоположного эффекта: чем больше лиц, событий и обстоятельств он утрамбовывает в двухчасовой хронометраж, тем схематичнее выглядит происходящее и тем ощутимее становится сюжетная неполнота.
Малик вроде бы следует сюжетной схеме жития, но на деле лишь пунктиром отмечает нужную для агиографического жанра цепь событий — выбор пути, споры с «фарисеями», отвержение соблазнов, муки, финал, — а остальное заполняет светом и воздухом.
Кэвэна, вторгаясь на чуждую ему территорию американского вестерна, явно будучи большим поклонником изъеденного мухами жанра, варварски потрошит трупик и святотатственно превращает священную корову американской культуры в зомби.
Режиссер ломает синтаксис киноповествования, акцентирует одни моменты, скороговоркой пробегает или вовсе опускает другие, руководствуясь не столько нуждами внятного рассказа, сколько требованиями экспрессии — он создает не героический эпос, а мрачную и яростную панк-балладу.
Называть «Моя собака Идиот» комедией в корне неправильно (но понятно со стороны прокатчиков): смешные моменты присутствуют, но гораздо больше экзистенциальной тоски и самокопания. Так что это скорее трагикомедия, тем более что чистого хэппи-энда в любом случае ждать не стоит.
Ларраин дотошно фиксирует реальность и снова снимает исторический фильм, только не о прошлом, а о настоящем. Без винтажных костюмов — вместо них треники Adidas и спортивные лифчики, зато с ясно ощутимым желанием запечатлеть эпоху в объективе камеры.
Есть крепкое остроумное кино с действительно смешными шутками — одна только шутка про «Мирамакс» чего стоит — сделанное со вкусом, в том числе вкусом к провокации.
«Только ты» — не слащавая мелодрама в духе «Дневника памяти» или «Дорогого Джона»: это производственная драма о работе над отношениями, с героями, которые похожи на человека по ту сторону экрана, а потому знакомы и по-своему близки.
Душа осталась дома, полнокровные характеры кишками наружу гниют в траншеях — война дегуманизирует всё, что к ней прикасается. Когда ты на брюхе ползешь по мокрой земле и не можешь повернуть назад — ты, в общем-то, просто функция, и у Мендеса хватает смелости и цинизма это признать.
В «Особенных» даже на уровне операторской работы показано восприятие происходящего не только социальных работников, но и их подопечных: зрители видят как всё мутнеет в глазах в толпе, как невыносимо может тянуть к стоп-крану в метро, как много может дать даже одно прикосновение к другому человеку.
Напряженное чувство отстраненности очерчивается направляющими линиями окружающего мира и интерьерами, в которых происходит история. Умелое использование кухонных столов или дверных проемов в композиции кадра работает на конкретное восприятие происходящего в картине.
Выбор дизайна фильма обусловлен не только доминирующим жанром экспрессионизма, но и сюжетными идеями. Фильм представляет собой изменение человеческого сознания главного рассказчика, и это оправдывает абсолютно нереальные декорации.
Роман Полански аккуратно следует линии реальной истории судебного дела, избегая возможности изменить ход событий.
За два часа зритель успевает познакомиться с ключевыми событиями из жизни Мухика: о том, как он был крестьянином, начинал свою политическую карьеру, как занял пост президента Уругвая. Его любовь к жизни и справедливости не сломали ни тюремная «одиночка», ни покушения, ни президентство.
