Казалось бы, фильм, в котором герой Безрукова (пусть даже сыгранный его дублером) взрывается на пятой минуте, не может быть плохим, но нет: уже в следующий момент «Бригада» превращается в пародию на компьютерную игру Grand Theft Auto.
Собственно, те, кто не слишком хорошо знает историю диссидентства в Китае, могут получить некоторое о ней представление и оценить, насколько все происходящее в далекой, но близкой стране кажется знакомым. Ровно настолько, что любые комментарии представляются излишними. Самому герою фильма их, кстати, после ареста запретили.
Барт Лэйтон чередует интервью с архивными съемками, записями телевизионных программ и разыгранными актерами инсценировками. Шутки ради вставляет киношных копов, отвечающих на телефонные звонки, когда герой рассказывает, как обзванивал полицейские участки по всей Америке в поисках нужной информации. Нагнетает драматизм музыкой и многозначительными паузами. Разгоняет хронометраж до полного метра, медленно подводя к каждому повороту.
Разбирать «После мрака свет» можно — в нем хватает и точно подобранных рифм, и узнаваемых авторских мотивов, и возможных слоев прочтения. Тут и богоискательство, и грехопадение, и столкновение рационального с природным, сексуальным, и история Мексики, в которой повязаны испанский католицизм и язычество индейцев.
Комедийное в новом фильме Расселла забавляет, болезненное беспокоит, их смешение приятно удивляет.
Плод этого сотворчества масскульта с артхаусом несет на себе все родительские качества, сочетая в себе телевизионную красочность картинки с сюжетными ходами и диалогами, исполненными странного, порой сваливающегося в абсурд юмора.
Как это часто случается с подобными историями, «Экипаж» весьма убедителен, пока изображает радости порока, и резко сдает при переходе к агитации за здоровый образ жизни. Но Земекис успешно минимизирует возможные потери, оставляя на трезвость минут десять, и интересным образом смешивает вопросы пьянства и веры.
Разбив финальный том на две части, авторы экранизации сумеречной саги избежали затянутой развязки. Все, чего ждали поклонники, режиссер Билл Кондон («Боги и монстры», «Кинси», «Девушки мечты», «Сумерки. Сага: Рассвет — Часть 1») подает пусть не горячим, но вполне теплым и в пропорциях точно просчитанного маркетологами комплексного обеда.
Перед нами кино в высшей степени авторское, но при этом ни капли не артхаусное: в умении рассказать и показать жизнь предельно просто Сегал даст фору любому из авторов многочисленных сериалов, пытающихся подлизываться к так называемому простому зрителю.
Завладеть зрительским вниманием на этот раз Озону удалось неплохо — от подозрительного Клода ожидаешь если не безумия в стиле «Забавных игр», то хотя бы любого более или менее социально опасного поведения. В озоновскую сказку верят все — даже учитель Жермен, разочаровавшийся скептик, отдается силе своего воображения, не говоря уже о традиционно восприимчивом зрителе.
Аффлек наносит точечные удары, возлагая ответственность за происходящее на американских политиков, но не впадает ни в гражданский, ни в какой-либо еще пафос. Он, конечно, умница и идейный соратник ответственных за лучшие высказывания о политике в голливудском кино Джорджа Клуни и Гранта Хеслова (соавторы «Спокойной ночи и удачи» выступили сопродюсерами «Арго»), но он еще и по-хорошему зоркий режиссер, внимательный к деталям.
Режиссер Кертис Хадсон («Секреты Лос-Анджелеса», «8-я миля») избегает и откровенной фальши, и превращения фильма в серф-порно, а главное — не сильно отвлекает от главного: океан, волны, доски.
Вышедший на праздниках мультфильм «Ральф» оказался картиной не совсем для детей и уж точно не только для них — яркой сказкой о том, что каждый из нас не без дефекта.
Фильм Котта пропитан ностальгией — не лубочной, в стиле «России, которую мы потеряли», а настоящей тоской по времени, когда деревья были большими, а трава — зеленой.
Книгу про охотников за Пулитцеровской премией, которые неосмотрительно выпускают джина из бутылки, Дэниелс парой сюжетных сдвижек (и картинкой, словно обработанной в инстаграме) превращает в кино на грани жанра «эксплотейшн» в актерское соревнование: кто кого перещеголяет в диковинности трэша. Солирует, конечно, Кидман.
«Измена» же — история камерная и атмосферная, не обнаруживающая социальные уродства, не решающая мировоззренческие проблемы, не пытающаяся дать определения сложным понятиям. И именно этим данная история хороша.
Мунджиу удалось посмотреть на эту историю даже не с другого угла, а вовсе выйти за ее пределы. На Каннском кинофестивале этого года «За холмами» выиграл приз за лучший сценарий, два приза за лучшую женскую роль и заставил снова заговорить весь мир про кино маленькой постсоветской страны Юго-Восточной Европы.
В ностальгическом шапито-шоу не кажется неуместным даже обращение к психоанализу. Чтобы разделаться с недавними событиями и начать все с нового листа, преодолеть скорбь по Веспер, унять аритмию разбитого сердца, авторы выстраивают совершенно фрейдистскую конструкцию. Фрейдистскую в квадрате, с учетом удвоения агентов и трагических поворотов в их прошлом. И это, скажем так, конструкция на любителя. Но для тех, кто желал подобного исцеления, она работает идеально.
Это не ловушка, Ханеке не даст ни одного формального повода усомниться в том, что Жорж любит Анну и наоборот. Не дадут и артисты, проживающие на экране не роли даже, а выпавшее им испытание без малейшего намека на сентиментальность. Разумеется, это не юбилейная открытка с благостной картинкой, которая должна вызывать умиление, но и на исповедь автора не похоже.
Но те, кто решат, что это фильм про лихие грабежи и разборки, ошибутся не меньше, чем зрительница, которая подала в суд на прокатчиков «Драйва» Николаса Виндинга Рёфна — вместо пальбы и скоростных тачек ей «впарили артхаус».
Каждая сцена в «Святых моторах» выглядит как новелла, а точнее — как стихотворение, все вместе они превращают фильм в увесистый поэтический том, видимо, вместивший в себя все то, что Каракс не смог снять за эти долгие тринадцать лет.
Все-таки существует тип людей, которые даже не самый новый анекдот или многократно повторенную лекцию рассказывают так, что с удовольствием слушаешь от начала до конца. Мартин Макдонах из таких.
Все это сложно воспринимать всерьез, смерть у Литвиновой не только неотразима, но и сумасбродно смешна. Помимо того, что весь фильм окутан «смертельным очарованием», сквозь сигаретный дым и пары духов можно разобрать и безусловно любопытные культурные отсылки — старая заброшенная больница, формально находящаяся в Москве, всем своим патологоанатомическим обаянием напоминает «Морфий» то ли Булгакова, то ли Балабанова.
В итоге статья о болтовне в «Пушкине» превращается в не что иное, как в фильм о болтовне в «Пушкине» — не прирастая по дороге тем объемом, который обычно приобретает история на пути от бумаги к экрану.
Аркус первым делом замечает, что самое простое проявление внимания уже помогает, когда в самом начале постоянно кормит пугающего ее, еще незнакомого и совершенно непонятного человека. Затем она научается понимать и его, и себя. Камера же Хамидходжаева не просто наблюдает — она умудряется воплощать взгляд, стремящийся к пониманию, внимательный и деликатный одновременно. Так мы неожиданно получаем возможность стать свидетелями чуда — одновременно человеческого и кинематографического.
