«Молчание» говорит о том, что даже самая сильная вера не дает готовых ответов, а с Богом никак не вступить в товарно-денежные отношения. Такие несвоевременные, казалось бы, мысли и делают «Молчание» столь непростым для восприятия в зале мультиплекса. Размышлять об этом фильме куда легче и где-то увлекательнее, чем почти три часа сидеть в кресле, вглядываясь в напряженные лица и раздольные пейзажи. Но раздумывая над тем, стоит ли картина Скорсезе просмотра, необходимо ответить себе на вопрос, когда подобные мысли последний раз посещали вас в кинозале.
«Мировое господство» вряд ли станет хитом, но при этом ни на секунду не обманет ожидания тех, кто последние полтора десятка лет скучал по нормальным боевикам, не отягощенным рефлексией.
Даже странно, что никому не приходило в голову посмотреть на действующих лиц войны вот так — как на людей, без знаков воинского или концлагерного отличия, дать им слово, вместо того чтобы пытаться при помощи собственного несовершенного воображения измыслить что-нибудь доселе невиданное. Странным образом этот лобовой прием работает на все сто (и, кстати, не требует финансовых затрат); кажется, что сегодня смотреть на великие катастрофы прошлого иначе и нельзя.
Несмотря на все штампы, здесь на совесть выстроена каждая мизансцена, каждая монтажная склейка на своем законном месте, а безупречное (и редчайшее) чувство ритма в какой-то момент чисто механически заставляет вздрагивать на нужных сценах. В конце концов, признание в любви не всегда предполагает хороший вкус и уж точно не имеет ничего общего с актуальной повесткой дня.
Пространство, сам воздух в «Табу», при всей реалистичности, пропитаны то ли всполохами вудуистских ритуалов, то ли еще чем-то столь же опасным, притягательным и магическим. По ночным улицам (при должном уровне фантазии) после такого ходить будет куда интереснее.
Отсылками, аллюзиями и цитатами здесь насыщен буквально каждый кадр, но самое удивительное — это не делает картину мозаикой из обломков культурных кодов или чудовищем Франкенштейна с хорошим мейкапом. Напротив, «Ла-Ла Ленд», при всей кажущейся простоте рассказанной истории, произведение самостоятельное и свежее.
«Викинг» сделан дорого, умно и по-хорошему люто. Русская история, как выясняется, годится не только для бесконечных «патриотических блокбастеров», но и для славянского пеплума — жанра еще толком не изученного и, очевидно, крайне перспективного.
Незатейливую, в общем, историю про разрушенный брак удалось превратить в напряженный саспенс, приковывающий к зрительскому креслу даже самых далеких от любовной рефлексии людей.
Единственный вывод, который дарят зрителю «Союзники», — в том, что время назад не повернешь, а вторую «Касабланку» никому еще снять не удалось — да и, в сущности, не нужно.
«Поезд в Пусан» неожиданно напоминает о том, что жанровое кино может приносить искренние эмоции, а не только удовлетворение зрительным нервам. Свидетельством тому — умопомрачительный финал, основательно задирающий планку, заданную голливудскими блокбастерами, которые после «Поезда» смотреть совсем не хочется.
Католику Гибсону хватает такта, ума и тонкости на беспристрастный взгляд на человека, с которым у него вроде бы очень мало общего (включая вероисповедание). Но в то же время именно этот человек выглядит идеальным современным святым, судьба которого действительно заслуживала именно такой экранизации.
«Фантастические твари» настолько сосредоточены на всякого рода волшебстве и его визуализации, что часто забывают о драматургии и логике. И, что уж там, как и в лучших фильмах Бертона, восторг от очередной диковинной зверюги перекрывает снобское буквоедство.
Это очень аккуратное и педантичное воссоздание, а вернее сказать, «реконструкция» событий. Собственно, точность и достоверность — лучшее, что есть в картине. Бой показан исторически безупречно, все знаки отличия на формах бойцов в полном порядке, танки — возможно, лучшие танки в российском кинематографе последних лет. При этом что касается непосредственно героической части, тут тоже не придраться.
Соррентино выводит сериалы на принципиально новый уровень, ставит перед героями иные вопросы, и кажется, что ему под силу закрыть на некоторое время тему религии в католическом мире.
Помимо изобретательности «Стрэндж» претендует на некоторую философию, а с ней тут не очень. Несмотря на все остроумие, «Доктор» остается не больше чем комиксом, идеальной пищей для глаз, но, пожалуй, не более. Тягаться содержательно с «Матрицей» или «Началом» картине все-таки не стоит.
В какой-то момент понимаешь, что за один сеанс посмотрел картину, из которой можно было бы сделать нормальную трилогию в духе фильмов про Джейсона Борна — ощущение приятное, но непривычное.
Здесь предлагается несколько вполне внятных и не всегда очевидных картин вероятного грядущего — есть о чем задуматься. Однако еще интереснее и важнее здесь то, с каким интересом и вниманием Херцог всматривается даже в самые ужасные варианты развития цивилизации, убеждая в том, что бояться неизбежного просто нет никакого смысла.
Факт остается фактом — пресловутая «советская ностальгия» дала очевидно положительный результат. Фильм Хомерики при всех своих недостатках напоминает о том, каким еще недавно могло быть большое зрительское кино, и демонстрирует, что приемы тридцатилетней (как минимум) давности отлично работают и в новых технологических обстоятельствах. Осталось только избавиться от последних попыток сделать «как в Голливуде»
Если предыдущие фильмы Долана на эту тему были скорее о прощании (а оно неизбежно, если разговор в семье заканчивается, просто потому что срывается на непрекращающийся крик), то «Это всего лишь конец света», несомненно, о возвращении.
«Ученик» — возможно, самый актуальный российский фильм года, а то и последних нескольких лет, поскольку не только отражает безрадостную картину российской действительности. Режиссер говорит не просто о том, что «все плохо», а указывает на корень проблемы — проникшую во все сферы жизни профанацию, пресловутую «новую искренность».
Едва ли не первая телеработа Паркер за последние 12 лет оказалась совсем не «Сексом в большом городе». «Развод», впрочем, немного похож на звездную работу актрисы, но в нем нет той свободы, с которой четыре подруги обсуждали различные аспекты половых отношений и пытались следовать собственным представлениям о счастье. Фрэнсис скорее — это домохозяйка, которая когда-то посмотрела «Секс в большом городе» и потом в течение жизни пыталась подражать главной героине шоу.
Моменты, в которых режиссер играет на зрительском доверии, — лучшие в фильме. Ощущение чистого волшебства в них примерно того же уровня, что и в классических голливудских или диснеевских фильмах-сказках, — в эпоху, когда никакие спецэффекты уже не удивляют, лучше комплимента и придумать, кажется, невозможно.
«Дуэлянт» отказывается держать своего зрителя за идиота, нуждающегося в разжевывании мельчайших деталей, берет его в компаньоны увлекательного и немного опасного путешествия. И теперь вопрос лишь в том, насколько российский зритель готов к такому отношению. Потому что если подход окажется рентабельным, то это может подтолкнуть российское кино к долгожданному обретению собственной идентичности.
Кажется, что секрет обаяния и увлекательности фильма в том, что он располагает не столько к критическому отношению к реальности, сколько к интересному разговору с самим собой. Почему ты смеялся на сцене изнасилования? Что смешного в адюльтере? А в смерти от инсульта? Тем не менее смешно невероятно, и это, кажется, тот самый целительный смех, при попытке описать который вспоминается чуть ли не Гоголь и сопротивляться которому решительно невозможно.
Суровая драма про отряд профессиональных самоубийц здесь разворачивается на фоне зеленой травки, голубого неба, немножко кислотного солнышка и оптимистичных оркестровок. Наверное, этого конфликта формы и содержания можно при желании не заметить.