И пока Б. Джордан представляет себя режиссером, он проигрывает свой главный бой — актерский.
Этот фильм — немногословный, созерцательный оммаж Терренсу Малику, озвученный клауд-рэпом и призывающий к коммуникации через все те же знаки и широкие жесты.
Гаррелевский «Провозвестник» — 60 минут всепоглощающей тишины. Тяжелый, болезненный вещий сон, который снится родителям, то и дело расстилающим в кадре простынку, чтобы прилечь и забыться.
Психоделическая визуализация музыкального альбома, где восприятие слушателя (режиссера) оказывается не менее важно, чем сам трек-лист.
Гаррель — поэт мгновения, которое так и хочется продлить. И в «Поцелуях», мудром, как встреча с возрастным отцом, фильме, режиссер ставит знак равно между своей жизнью/опытом и фильмами, которые снимает по мотивам.
«Рождение» — не великий фильм, но очень болезненно честный. И любые решение, сложность герои Гарреля выхаживают, стаптывая свою обувь на тихих улицах Парижа. Если путешествия никого и не меняют, как говорил Бодлер, то они точно помогают нам думать.
«Границы» — самый бодлеровский фильм Гарреля. Меланхоличная поэма, концы заглавных букв каждого предложения которой усеяны увядшими цветами и прочими атрибутами упадка. Хоррор о бездонном мороке человеческих душ, где не остается любви, только чувство вины и сожалений.
«Любовник на день» — фильм о маленьких секретах, которые становятся больше, если их с кем-то делить.
Взбесившаяся американская критика разочарованно клеймит «65» неразвлекательным — но это и не спилберговский парк развлечений — и несмешным — а должен быть?
Второй «Шазам» — все тот же младший брат лучшего друга, который вечно таскается за вами хвостом.
Избавившись от надсмотрщика, постановщик Стахелски объявляет трехчасовой каскадерский междусобойчик, нередко эффектный, но совсем не эффективный.
Картина аккуратная во всем, кроме вольной трактовки смерти Микеланджело. Каяться приказали, а в чем — непонятно. Так и Плачидо удалось разве что слегка освежить общую культурную память, стоя напротив позолоченных музейных рам и споря с самим собой — что же на самом деле он видит на холсте.
Где-то за неувядающей эстетикой ментовских сериалов, как бетонная стена за тремя слоями обоев и выцветших газет, проглядывает короткометражка об одиночестве по обе стороны телефонных гудков. Но режиссер Михайлов с большим энтузиазмом побуждает своих героев монотонно рассказывать о том, о чем они не делятся с другими.
Есть в этом фильме моменты приземленные, знакомые и ощутимые. Но когда Холмс решает поставить своих героев перед надуманным выбором, предлагает им пройти проверку на привязанность, обаяние этого мамблкора сходит на нет.
Сентиментальная невзыскательность не позволяет «Пиратской свадьбе» быть настолько же заразительно страстной, каким поначалу кажется этот истерический марш-бросок по джунглям.
Орсону станет легче, когда он в очередной раз спасет мир. Ричи — когда он снова снимет мужчин, играющих в шахматы на доске и вне ее.
Не фильм, а рождественская гирлянда.
В своем дебюте режиссерский дуэт Лекустр и Марре занимают ласковую наблюдательную позицию французского классика Мориса Пиала. Они как бы стоят за камерой, в любой момент готовые обнять и Кассандру, и Адель, ведь нет лекарства надежнее, чем человеческое тепло.
Ручная камера. Напряженные мужские спины. Немножечко популизма. Высокопоставленный муж, претендент на пост великого имама, тайком просит купить ему обед в McDonald’s. Уровень откровений, которые обещает Салех, обескураживает. Университетские стены скрывают заурядный политический поп-триллер.
«Афина» — кривое зеркало, в отражении которого мерцает другое недавнее кино морального беспокойства «Отверженные». Поза. Самонадеянность. Политическая неопределенность рука об руку с глупостью. Но если Ли предпочитает аутентичную шершавую документальность злых улиц (и в этом есть своя правда), то Гаврас пускает пыль в глаза, говоря о высоком на языке современного циркового представления с фаер-шоу.
Суматошная Дош и меланхоличный Деладоншам (растерянной печали во взгляде которого хватит на весь «Комеди Франсез») в лучших традициях уютных интеллигентных ромкомов притягиваются вопреки, азартно преодолевая 33 путевых несчастья.
«Когда делаешь вдох во время исполнения, думай о своем любимом блюде», — твердит Нуру Сара, мальчишка думает о макаронах по-флотски. Режиссер Манка, очевидно, также следовал этому правилу, потому и получилось, что называется, «от души».
Выражая скупую благодарность своему товарищу, Юбер ссылается на сложности с сантиментами. Режиссер Перетти не скрывает ее с первых минут. Оригинальное название «Расследование скандала государственной важности» продает то, что и получает зритель. Кажется, что любая документалка на эту тему была бы динамичнее.
«Отпуск» изобретателен в красках, обилии пленочного зерна (напоминающего марево), немых жестах, но стоит кому-то в кадре все-таки заговорить о чем-то более важном, чем споры по игре в буль, фильм Розе (как и люди в кадре) теряет загадку, оказываясь театральным и простым.
Помимо обязательного разговора о духовности (вполне удачного), «Парма» на протяжении полутора часов хронометража дает и зрелищ — увлекательную вязкую бойню в грязи, пыли и сугробах (все в разное время года).
