Теперь, хотя «legacy» формально означает «наследство» или «наследие», по сюжету точнее было бы перевести название как «Ломка Борна» — сценарий, который драматург предыдущих трех фильмов и режиссер нынешнего Тони Гилрой написал в соавторстве со своим братом Дэном, по жанру можно определить как фармакологический триллер.
Главное — что это настоящее кино: и то, и другое слово здесь одинаково важны.
Это саспенс, драйв, эротизм, но прежде всего непостижимая загадочность человеческой природы, неспособной познать саму себя и загнанной в порочный круг одних и тех же сюжетов.
Вообще «Дружинники» сделаны без особой заботы о том, получатся ли они цельным фильмом или распадутся на скетчи и гэги, как распадается из-за личных амбиций и обид компания дружинников.
Герои так выкладываются перед камерой, что становится понятно: они играют не за страх, а за совесть и, что такое смерть, знают не понаслышке. А почти библейская выразительность простонародных лиц такова, что заставляет вспоминать шедевры Пазолини.
«Неудержимые-2» — лютый постмодернизм. Это чистая радость от кино как такового, балаганного, ярмарочного, брезгующего логикой и психологией.
В новой работе он тоже показывает, как на практике функционирует мультикультурный обмен. Одни получают «мани-мани», другие — удовольствие, и в конечном счете происходит пусть уродливая, но некая человеческая коммуникация. Зайдль любит радикальные ходы, умеет эпатировать, но в итоге оказывается не лишен гуманизма и даже теплоты, снимая свое кино «про уродов и людей».
Уайзман — режиссер без особых примет, ухитрившийся «Крепким орешком 4,0» (2007) загубить даже сагу о твердолобом копе Макклейне. И, как любой человек без выраженной авторской или политической позиции, с пафосом он переборщил.
Сегодня в прокат выходит пародийная комедия «Блокбастер 3D», уверенно опровергающая убеждение, что только современным российским комедиографам изменяет вкус.
Все это щедро полито воспитательным пафосом, складывающимся из суммы банальностей, которые неизвестно, пригодятся ли юному зрителю в реальной жизненной практике, но к усвоению все равно настоятельно рекомендуются.
«Большая ржака» так и остается скетчкомом, альманахом однострочных шуток, мало связанных сюжетом — такие шутки можно засунуть в фильм, а можно просто рассылать за небольшую плату эсэмэсками.
Лучше на всякий случай немного сузить определение «фильм для семейного просмотра» применительно к произведению Алена Шаба: скорее это фильм для тех свободомыслящих родителей, которые считают, что детей лучше пораньше подготовить к тому, с чем им все равно когда-нибудь придется столкнуться.
Драматургически «Третий лишний» довольно однообразен и построен вокруг бесчинств Теда, которому как игрушке позволено многое — скажем, пошутить не только про отсутствие у плюшевого медведя половых органов (что не мешает ему вести бурную половую жизнь), но и про 11 сентября.
«Париж-Манхэттен» прилежно воспроизводит мотивы и даже целые сюжетные линии из фильмов Аллена, но ни разу не достигает присущего им обаяния банальности, а без него фразочки вроде «Любовь и секс порой полны загадок» или «Пилатес — нечто среднее между йогой и „Камасутрой“» сразу тухнут.
Эта массивная картина эпического калибра, имеющая ряд весомых достоинств, и не только чисто визуальных, иногда проваливается между двух стульев: часть тинейджеров может не понять, зачем здесь столько умных разговоров, а для взрослых все эти «умные» разговоры все-таки недостаточно умны и очень редко — остроумны и в конечном счете все эти психологические гири, болтающиеся на Бэтмене и замедляющие его полет, крадущие скорость и портящие веселье, сделаны из экономичного и не имеющего какой-то исключительной ценности сплава.
Эффектная апокалиптика романа слабо визуализируется, и в основном о конце света мы узнаем из неутихающей болтовни о коррупции, власти и мистике денег, а этой риторикой сегодня никого сильно не поразишь.
В «Красных огнях» персонажей много, некоторые из них обладают сверхъестественными способностями (или по крайней мере убедительно делают вид) и играют их на многое способные актеры, тем не менее запомнить этот фильм как особенный и оригинальный гораздо труднее, чем «Погребенного заживо».
За первую половину фильма, смутно обещающую хоть что-то не совсем шаблонное, любители оптимистичного светлого кинематографа, возможно, и простят автору, что с приближением конца света картина становится все банальнее и бессодержательнее.
Неспешное повествование в исторических костюмах, без всяких развлекательных спецэффектов и знаменитых актеров, пролетает мгновенно, не навевая ничего похожего на скуку и томительное ожидание конца. Фильм отличается удивительной для авангардиста ясностью, четко структурирован, лишен ложной «артхаусной» многозначительности.
Почему бы создателям «Нового Человека-паука» вместо разводки о каком-то переосмыслении и «новых гранях» честно не признаться: да, мы впариваем по новой то же самое, но только с другим мальчиком для следующего поколения девочек, и на современном техническом уровне, потому что для 14-летних аттракцион 2002 года, вероятно, выглядит едва ли не таким же допотопным, как «Прибытие поезда».
Трэшевость этой картины заключена не в качестве исполнения, а скорее в деструктивном образе мышления режиссера, у которого, видимо, есть какие-то особенные, личные причины ненавидеть Америку, которая, конечно, многим не нравится своим стремлением к мировому господству.
«Последняя сказка Риты» отчетливо говорит: я за пределами всяких понятий, кроме тех, которые важны для автора.
Картина сделана не только талантливо, но и с удовольствием. Сказка не превращается в китч, ее спасают от этого финский юмор и память о лучших временах французской культуры.
Мне лично кажется, что особенной эротической мощи в этом фильме нет. Облик Зюсса Оппенгеймера, чуть не разрушившего своими интригами герцогство Вюртемберг и уложившего в постель женский цвет нации, скорее похабно-карикатурен.
При минимуме кровавого натурализма режиссеру Шмидту удается вполне леденящая клиническая картина морального распада личности и тонкое исследование природы зла, никогда не опускающееся до прямого и банального, а потому неэффективного морализаторства.
