Сами по себе эти эффекты хороши, но притчи о природе творчества, явно задуманной Морганом, у него не получилось. Как ни старался он вызвать у зрителей жалость к себе, обреченному на такую опасную и противную работу, как аниматор.
События, каждое из которых довольно слабо связано с предыдущими, и персонажи напиханы в сюжет так плотно, что у зрителей, с одной стороны, нет возможности выдохнуть, а с другой — они успевают утомиться от мелькания лиц, локаций, костюмов и всяческих кунштюков.
Анна Кендрик берется за тему уверенно и компетентно, показывая, какими страшными последствиями может обернуться стандартная для ромкомов завязка «парень встречает девушку».
Финал этого видения столь же шокирующий, сколь и предсказуемый. И сводится по большому счету к великой формуле Дэвида Линча: «Совы совсем не то, чем кажутся».
Придется признать «Черный чай» не более чем рекламой чайного производства: дела благородного, но к искусству кино не относящегося.
«Людвиг» — представитель жанра «уютного детектива», который придумали англичане. Вместо крови, погони или тоскливого чувства бессилия от встречи с маньяком здесь есть кроссворды, шахматы и общее ощущение безопасности.
Ныне итальянская комедия — не жанр, а диагноз.
Авторы же весь фильм мечутся между прогрессивным месседжем в духе «мое тело — мое дело» и весьма традиционалистской идеей о том, что сексуальная раскованность может быть только следствием глубокой душевной раны.
Тем не менее приглашенные артисты оказались на высоте — прежде всего Юра Борисов и Марк Эйдельштейн: они сыграли своих сомнительных персонажей без идеализации, с насмешкой над стереотипами и с более глубоким пониманием природы «дна», чем, судя по всему, представляет себе Шон Бейкер.
Главную роль в картине сыграла Изабель Юппер, чья непосредственность и самоирония оживляют несколько умозрительную историю о призраках и потерях.
Идеи блуждают в черно-белом пространстве (кругом, конечно, голод, неурожай и нищета), где безраздельно царствуют духи Андрея Тарковского и Алексея Германа-старшего.
Фильм, как и его героиня, иногда спотыкается, местами вызывает неловкость. Но попытка хотя бы начать этот нелегкий разговор уже многого стоит.
«Сильным быть легко, любить сложно» — эта, казалось бы, такая простая мысль звучит как откровение не только для этого героя, но и вообще для современного российского кино.
Игра в кошки-мышки между немного ущербными хорошими людьми и пышущими здоровьем негодяями.
Павла Стратулат явно очень любит фильмы Йоргоса Лантимоса и наверняка не раз пересматривала «Паразитов» Пон Чун Хо. Только вот что она хочет сказать обо всех этих неразрешимых противоречиях, из «Агнии» не слишком понятно.
Непростую историю о семейных травмах и разрыве поколений актерский ансамбль разыгрывает легко и органично, мешая юмор и слезы.
Фильм тонет в собственной образности, пульс его становится совсем нитевидным, как будто он застывает в вечной мерзлоте вместе с героями и зрителями.
Сюжетные повороты фильма, хотя и не отличаются неожиданностью, не дают заскучать у экрана.
Тут и сатира на политкорректность, и обрывки мыслей об одержимости общества внешними проявлениями успеха, ни одна из которых толком не сформулирована, и какая-то подростковая жестокость по отношению к главному герою.
Вдохновившись собственными родными и близкими, режиссер рисует довольно беспощадный портрет современной семьи, с вивисекторской точностью отмеривая черный юмор, сентиментальность, философские дилеммы и элементы социальной сатиры.
Как вывернуться из дихотомии добра и зла, итальянцы придумали быстро. Что взять с героя, если он изначально мертв, как безусловно символически мертв Джанго со своим гробом на веревочке, приносящий смерть всем женщинам, которые его любят.
И впрямь забавно, пусть даже и экранные два часа непропорциональны для капустника. Но сквозь порой натужное легкомыслие проскальзывает нечто более глубокое, пусть и банальное.
«Холли» по первым кадрам вроде бы снова обещает довольно дискомфортное зрелище: речь опять пойдет о неблагополучных семьях, школьном буллинге и бедности. Однако фильм, несмотря на тревожный саундтрек и неотвязное ощущение, что сейчас случится что-то плохое, оказывается на удивление спокойным, а иногда даже умиротворяющим.
«Одинокие волки» тоже напоминают ленты, в которых снимались Фрэнк и его «Крысиная стая», где артистам было позволено просто быть собой и хорошо проводить время сообща, а зрителям — получать от этого удовольствие.
Новая счастливая жизнь Хеллбоя на границе между нашим миром и преисподним снова откладывается.
