К финалу картины Гьюдгэст все-таки приготовил один-единственный неожиданный сюжетный поворот, но и эти пять минут уже не могут спасти все предыдущее — затянутое и невыразительное — действо. В итоге фильм оставляет ощущение, что ты сам стал жертвой ограбления, в котором украли твое время.
Лелуш никогда и никому не обещал, что расскажет, допустим, душераздирающую драму из быта иммигрантских пригородов или снимет «актуальный» фильм о трагедии наркомании или безработицы. Напротив, на фоне социальной чернухи и как бы арт-кино, ставших мейнстримом, он кажется почти мятежником. Отстаивающим свое право ничего не проповедовать, никого не обличать и не выводить из своих анекдотов никакой морали.
Каждый кадр тщательно выстроен, а освещение играет свою собственную, и весьма убедительную, роль: будь то золотые солнечные лучи, серая безжизненность дождливых дней или разноцветные неоновые всполохи, окрашивающие важные мизансцены то мертвенно синим, то отчаянно розовым. И хотя все эти яркие закаты еще больше усиливают стилизацию ленты под театральную постановку или условное «старое кино», под этой нарочитой декоративностью прячутся настоящие эмоции
Благодаря Грин и Викандер в главных ролях в фильме даже есть несколько сильных сцен, но, несмотря на все старания двух отличных актрис, у них так и не получилось придать глубину поверхностному сценарию и превратить своих персонажей из ходячих клише в живых людей.
Фильм превращается в обычную, удушливую, слезоточивую, скатившуюся в самопародию мелодраму, да еще и с привкусом экологического апокалипсиса. И то, какого роста герои, ничего не меняет.
Снятый еще до вспыхнувших в Голливуде разоблачений сексуального насилия, этот фильм выводит на авансцену женщину-воительницу, призванную истребить зло если не мечом, то огнем и щитом.
Хотя «Тоня против всех» формально относится к жанру спортивной драмы, режиссер Крейг Гиллеспи и автор сценария Стивен Роджерс взламывают его каноны с такой же отчаянной лихостью, с которой их героиня выходит на лед под непредставимые для классического фигурного катания композиции Led Zeppelin.
Фильм относится к Сталину с должным почтением, показывая его полным сил и внушающим ужас. А то, что выглядит происходящее на экране смешно и нелепо,- это ни разу не авторский замысел, а заслуга артиста Депардье, давно уже в любой роли изображающего пародию на самого себя, и китчевой мелодраматичности сюжета.
Итальянскую барочную жестокость Карризи увел из текста в подтекст. Поиски истины для всех персонажей — лишь повод манипулировать друг другом.
«Хеппи-энд» не содержит как будто бы ничего нового для тех, кто знаком с творчеством Ханеке, но тем не менее удивляет и впечатляет. Это постскриптум к уже сказанному, неожиданно окрашенный юмором. Шутка гения, если хотите.
Конечно, это фильм-раритет, по сегодняшним меркам — предмет излишней роскоши. Черно-белое чудо, пронизанное волшебным светом и воскрешающее — как символ Серебряного века — эффект, который давало драгоценное серебро старой кинопленки.
Каким на самом деле был Уинстон Черчилль, за всеми внешними эффектами так и не видно — зрителям представлен канонический образ из учебника истории: мудрый, честный и смелый политик, не самый приятный в быту, но обаятельный ворчун, изъясняющийся знакомыми каждому фразами, которые так любят создатели интернет-пабликов
Поразительно, с каким дьявольским искусством выстраивает свой мир мексиканский самородок Гильермо дель Торо. Он сумел продолжить в современных условиях традицию великих режиссеров прошлого, наполняя интеллектуальным подтекстом и авторской интонацией жанровое, по сути, фантастическое кино.
Ощущение противоестественной смеси дома престарелых с детским садом и борделем усиливает то, что действие разворачивается в дни рождественских и новогодних праздников.
По мере того как усиливается поток вульгарных шуток, нарастает и сентиментальность, но органично сочетать их у создателей картины так и не получается.
Порок как бы наказан, хотя наказание это относительно. Ведь мы же смотрим фильм, не просто посвященный наказанному правонарушителю, а фильм, поставленный по его книге. Следовательно, этот правонарушитель в конечном счете одержал верх. Не так, но этак стал звездой.
Фильм, который длится всего полтора часа, кажется таким же бесконечным, как затянувшийся сеанс позирования — ни нос почесать, ни перемотать пленку вперед, оставив персонажей вариться в собственном соку.
Наглость фильма столь безгранична, что впадаешь в растерянность: ну как ее парировать. Разве что напомнить, что Барнум был рабовладельцем не только в переносном, но и в буквальном смысле слова.
Пусть в реальной жизни американцы так и не признали результат игры (и продолжают его оспаривать), а в фильме авторы смело пренебрегают правилами баскетбола и историческими фактами ради зрелищности — победителей, как известно, не судят. А «Движение вверх», судя по всему, твердо нацелилось в чемпионы проката.
Авторы, в отличие от большинства героев фильма, бравируют компетентностью хоть в планировании, хоть в организации, хоть в управлении большим коллективом — они ловко жонглируют парой десятков персонажей, чередуют забавные ситуации с вполне трогательными моментами, практически не теряя ритма
Из фильма следует логический вывод, что любой подонок, дерущийся в пабах, калечащий подвернувшихся под руку клиентов супермаркета, цинично обходящийся с девушками или на худой конец отпиливающий папе голову, никакой вовсе не подонок, а нежная, ранимая жертва педофилии. Это наводит на размышления о судьбе британской традиции социального реализма.
Больше всего «Вечеринка», сочиненная самой Поттер, а не основанная, как может показаться, на каком-нибудь театральном хите, напоминает «Резню» Полански, снятую по пьесе Ясмина Резы. Театральность здесь — не режиссерская слабость, а сознательный прием.
Будучи вписан в большую британскую традицию, Стивен Фрирз сохраняет присущий ему стиль — интеллектуала, никогда не выходящего за границы политкорректности, хотя и относящегося к ней не без иронии.
На долю следующих разработчиков этой золотой жилы почти ничего не осталось, но они всегда могут покопаться во второй лукасовской трилогии или, чем черт не шутит, придумать что-нибудь оригинальное.
Романы и фильмы о творцах в жанре «он-обнял-ее-и-подумал» казались пыльной рухлядью уже в 1970-х. Стронг материализует творческий процесс именно что в этом жанре.
