В «Другой стороне ветра» экран монтируется со зрителями, одна камера с другой, цвет с черно-белой пленкой, широкий формат с академическим. Движение здесь — это движение во все стороны сразу, оно разрушает цельность восприятия и одновременно соединяет разрозненные фрагменты в некое единство.
Бесстыжая, временами безотказная караоке-комедия о широте русской души и узости ее музыкального кругозора.
«Орлеан», поставленный Андреем Прошкиным по сценарию Юрия Арабова как тотальная, на грани «Масок-шоу», фантасмагория русской жизни, вознаградит только готового к столкновению с гротеском зрителя. Все остальные будут вынуждены копаться в поисках смысла в причудливых деталях орлеанского колорита и странным образом преломленных обстоятельствах постсоветского быта.
Конечно, непатриотично забывать о великой жертве предков. Но еще непатриотичнее снимать о ней плохое кино.
Для кого снята эта экранизация анахроничного романа — загадка, разве что для заказчика пропаганды бескрайней негостеприимной земли и людей, которые поехали ее осваивать вопреки здравому смыслу.
В некотором роде «Советский снайпер» — грандиозное антивоенное жизнеописание бойца (в данном случае, еще и женского пола). Не иствудовского, конечно, уровня
Там «Батальонъ» резко изменит регистр — с душевно-сатирической, а-ля «9 рота», но чудовищно затянутой экспозиции на несколько более торопливую фронтовую агитку духовных скреп и национального характера, который, глядите-ка, через баб транслируется даже лучше, чем через мужиков, по крайней мере, в смутные времена.
Переосмысляет — и обнаруживает, что в анамнезе ужас невозможности подлинной близости остался тем же, что и 40 лет назад, и столь же яростно провоцирует беспомощность и отчаяние, но и неистребимость надежды. Во многом точное, проникновенное, живое, как бы ни раздражали обобщения о хипстерах и бомбилах, кино.
Получается странная готическая безделушка с на редкость хорошим кастингом, но без внятной интонации и смысла.
Это легкое и легкомысленное кино, по форме больше напоминающее антологию анекдотов о заграничном бытье выходцев с постсоветского пространства.
Почему это кино так нацелено на результат, хотя понятно, что единственная ценность домашнего порно в процессе?
Во «Все и сразу» криминальный сюжет об идиотах, идущих на преступление, уже помещен в до боли узнаваемые и прочувствованные реалии отечественной жизни. Нет, Каримов, конечно, не реалист, и действительность он карикатуризирует, вкладывая в уста героям один афоризм за другим, работают при этом далеко не все из них.
Режиссер Игорь Волошин — наверное, самая загадочная на сегодня фигура в российском кино, человек с выразительным визуальным стилем и тематикой, последовательно выступивший пропагандистом, соцреалистом, а теперь, в самой неожиданной пока своей ипостаси — массовиком-затейником. «Скорый «Москва — Россия» — комедия столь низкого пошиба, что на ее фоне «Горько!» кажется Бергманом-лайт.
Историю, конечно, впечатляющую по сути (есть, оказывается, все-таки шансы на лучшую жизнь у предприимчивых ботанов), но, увы, слабоватую драматургически — герои приходят к успеху и остаются нормальными людьми. И если в реальности это похвально, то в кино — к сожалению, попросту скучно.
Сейчас уже бессмысленно воображать, каким получился бы «РобоКоп» Даррена Аронофски, изначально назначенного на проект — тем более, что сменивший его бразилец Жозе Падилья (свое умение снимать экшен в городских условиях доказавший еще «Элитным отрядом») снял фильм не только умный, но еще и уместный.
Ну и нельзя не признать: похоже, если Олимпиада в Сочи и нуждалась в том, чтобы ее осмыслил кинематограф, то лучшего отражения, чем это, с травестией, обиженными братками, спортсменками-давалками и потемкинскими деревнями в Красной Поляне, уже не придумаешь.
Дебютант Том Гормикэн то тут, то там выдает действительно удачную шутку. Но в остальном он одно за другим проговаривает вековые клише жанра, полагаясь лишь на обаяние своих актеров.
«Одержимая» никакого нового вклада в жанр не вносит — наоборот, сводит его до глупых предпосылок, неправдоподобных коллизий и, что хуже всего, скучных персонажей.
В мире победивших «Диснея» и «Пиксара» тяжело быть мультипликатором, рассчитывающим на хоть сколько-то широкую публику: бюджеты не те, сюжеты тоже, выбор у публики столь огромен, что вероятность прийти к успеху невелика. Остается только голый и гордый энтузиазм. Развивающее до полного метра популярную в Германии серию детских книг «Храброе сердце» — пример такого энтузиазма…
И хотя здесь есть несколько действительно блестящих гэгов (вроде лютой тирады против детских конкурсов красоты), в конечном счете «Несносный дед» оставляет непреходящее чувство вины — смеяться над самыми что ни на есть настоящими дураками куда менее весело, чем над теми, кто ими лишь притворяется.
А вот по-настоящему проникнуться хэнксовским Диснеем так и не получается — особенно зная, что самый лучший мюзикл по мотивам «Мэри Поппинс» снял вовсе не он, а полузабытый режиссер по фамилии Квинихидзе.
Бои сняты под заметным впечатлением от самого успешного современного пеплума «300 спартанцев» — и Харлин успевает утомить замедлением кадра уже к середине фильма. Наконец, в заглавной роли занят любимец фанаток «Сумерек» Келлан Латс — смазливый качок, к несчастью для фильма напрочь лишенный харизмы. И нам надо принять, что этот истукан модельного толка способен еще на 12 подвигов? Увольте.
Брайан Персивал лишает книгу ее злой иронии, избегает демонстрации даже минимальных ужасов войны и демонстрирует, что любые жизненные беды нипочем — стоит надеть розовые очки доброты и вселенской любви. Скажите это миллионам жертв той войны.
Мрачнейший фон, впрочем, здесь лишь повод для романа воспитания: Сирша Ронан, главное достоинство этого фильма, убедительно играет превращение из богомерзкого тинейджера в хрупкую и смелую девушку. Увы, к несчастью режиссера Макдональда, романтика дается ему хуже апокалиптики… Апокалипсису — веришь, любви на его фоне — не очень.
Жанровые штампы режиссер Неме водружает один на другой беззастенчиво — пока те не складываются в такой бардак, что вырулить к обязательному хеппи-энду ему удается только с помощью абсурдной приключенческой линии с исчезнувшей картиной.
