У Эстевеса не увлекают ни диалоги, ни ситуации, а увлекают только парики, усы, банты и бакенбарды, равномерно распределенные между участниками звездно-демократической процессии. Самые молодые участники которой, увы, абсолютно безнадежны в смысле проникновения в дух воспеваемой эпохи.
С точки зрения режиссуры «Вавилон» — стопроцентный самоповтор, заученное действие, произведенное механически, без малейших погрешностей. Слоеный пирог из крупных планов, помноженных на нелинейную композицию — исходя из этих характеристик «Суку-любовь», «21 грамм» и «Вавилон» можно объединить в формалистскую трилогию, созданную на основании одной и той же режиссерской стратегии.
«Живой», как бы этого ни хотелось нашим критикам, не обладает свойствами антибиотика. Потому что стеб («Здравствуй мама, домой вернулся я не весь») не может быть дорогой к очищению.
«Вечное сияние страсти» Мишеля Гондри по сценарию Чарли Кауфмана — возможно, самая удивительная романтическая комедия made in USA.
Как всякая сугубо национальная комедия, картина «Американское великолепие» скорее всего не вызовет у иностранной аудитории, далекой от местных реалий, даже тени улыбки. Как всякая драма о каждодневном человеческом подвиге, она не может не расстроить впечатлительного зрителя сходством деталей, одинаковой для всех континентов беспросветностью и тщетностью борьбы с симптомами маниакальной депрессии.
Но тут, в снятом на побережье фильме Манско-го, эта сомнительная хиповская блажь неожиданно обретает смысл, начинает казаться яв-лением простым и естественным. Как смена времен года, как прилив и отлив, как сама жизнь, как сахарная вата и фотография с обезьянкой.
На голливудской студии Fox меченые попсовой премией «Оскар» кинематографисты сняли авторское кино в самом худшем смысле этого понятия.
Нашей публике, рассматривающей «Дом дураков» в череде других русских фильмов и ранних работ самого Кончаловского, картина скорее всего покажется чересчур экспортной. Режиссер, конечно, творил авторское искусство, однако можно догадаться, что вписаться он стремился скорее именно в контекст мирового фестивального кино.
В целом режиссеру Щеголькову удалось воссоздать дух и букву неряшливого «кооперативного кино», которое ни смотреть, ни пересматривать нет никаких сил.
