Вайтити вообще, к его чести, ничего не хочет никому доказать или внушить — его фильм рассказывает о том, что попытки сделать это всегда оборачиваются насилием, а насилие, в свою очередь, всегда зло.
«Союз спасения» похож на что-то среднее между шоу реконструкторов и «Старыми песнями о главном». Если второе еще понятно (вспомним имя продюсера), то чисто техническая неликвидность повергает в настоящий ступор.
Спорт требует сосредоточенности и безупречности движений, из которых рождается чудо, пресловутый триумф воли, если хотите. «Лед» же напоминает фигуриста, вышедшего на каток импровизировать и после пары неловких па завалившегося на бок с находчивым предложением: «А теперь — споем».
Едва ли не самой важной деталью нового королевского наряда, сшитого Андерсоном, становится его удивительное чувство юмора, про которое обычно в связи с его монументальными работами говорить как-то не принято. В «Призрачной нити» он открыто балансирует на грани фарса и пародии
Фокус, проделанный режиссером, получился простым и наглым. С одной стороны, он вполне педантично экранизировал книгу (и сценарий, написанный супругом писательницы), а с другой — подставил современному зрителю под нос зеркало, смотреть в отражение в котором при должной мере самоиронии довольно занятно.
Именно за счет неряшливости и общей расслабленности драматургии становится еще лучше видно, насколько Вуди безупречно создает композицию, насколько точно выстраивает каждую мизансцену. В «Колесе чудес» создается ощущение, что ему это вообще ничего не стоит.
Для каждого зрителя здесь, как говорится, найдется что-то свое. Здесь есть много и от исторического анекдота, и от комедии про живописных идиотов. Как ни странно, многое фильм сообщает и о мире большого спорта, где, вообще говоря, царят не столько герои, сколько фриковатые титаны, способные на самопожертвование ради медалей.
«Три билборда» на каждом из уровней слишком, почти раздражающе безупречны, будто сделаны роботом-сценаристом с экспериментальным алгоритмом, отвечающим за гуманизм и душевность. И тем не менее, сопротивляться обаянию этого фильма очень сложно
Москва — город с очень странной и сложной киногенией, которая подчиняется далеко не всякому автору, однако здесь привычные локации (Барвиха, Москва-Сити) едва ли не впервые складываются в мир мрачного мегаполиса, где рука об руку ходят олигархи, ослепительные блондинки и порожденные больной фантазией герои.
Это не откровение от мастера, скорее выход на бис с исполнением любимого хита, который наверняка согреет сердце фаната, но едва ли привлечет новую паству. Впервые фирменная хирургическая операция по вскрытию пороков общества выглядит не как эффектная и шокирующая трансляция истинного положения вещей, а как стариковское «бу-бу-бу» про бездуховность подрастающего поколения.
«Скиф» это по-настоящему лютое кино, в котором пар, идущий от вытекающей из теплого тела крови ощущается почти физически. Некоторым минусом выглядит то, что авторы все-таки пытаются обуздать бешеную энергию героев, загнав их в рамки довольно банального сюжета.
Черчилль не самый редкий (но и не слишком частый) гость на киноэкране, но, пожалуй, никогда еще он не был настолько правдоподобен.
Именно такого — доступного и не стыдного — кино в последние годы снимается слишком мало. «Карп отмороженный» в этом смысле — отличный и, главное, понятный образец для подражания.
Соркин уже не впервые доказывает, что лучше всех умеет воровать персонажей из реальность, чуть-чуть менять и помещать на экран. Другое дело, что раньше ему в этом помогали выдающиеся постановщики, а здесь он замахнулся на хронометраж в два с половиной часа экранного времени единолично. В результате, на такой амбициозной дистанции как на ладони стали видны все достоинства и недостатки соркинского текста.
Вспоминая фильм по прошествии времени можно обнаружить и привычную искусственность конструкции, и еще какие-то отдельные огрехи. Но в этот момент лучше всего признать, что анализировать в кои-то веки удавшийся российским кинематографистам «фильм-праздник» — дело неблагодарное и неблаговидное.
Для человека, который видел и помнит оригинальный фильм, «Зов джунглей» смотрится кладбищем упущенных возможностей. Для всех остальных — просто очень неряшливым фильмом, в котором что-то иногда взрывается.
«Вечеринка» при всей своей театральности сделана в энергичном взвинченном ритме, который, безусловно, является большой победой режиссера, которая добавила к прочим ограничениям еще и крайне сжатый хронометраж, не доходящий даже до полуторачасового формата.
Все вместе, пожалуй, не удовлетворит самых строгих фанатов франшизы. Джонсон все-таки слишком постмодернист, его фильм сделан, пожалуй, с излишним фанатским трепетом и вряд ли станет классикой. Но с другой стороны, все признания в любви, в общем, похожи друг на друга, но это нисколько не умаляет их ценности.
Фэрис и Дэйтон снимали не мелодраму и не драму, а экранизировали фельетон, исторический анекдот, во многом повлиявший на нынешнюю действительность. Легкость интонации здесь призвана компенсировать неизбежно тяжеловесный гражданский пафос, который сам по себе все-таки не является предметом искусства и оставляет не слишком вовлеченного в борьбу за права человека зрителя в недоумении.
Это не исчерпывающая картина жизни гения, но вежливое и красиво оформленное приглашение к обстоятельному разговору.
Это, конечно, не идеальное кино, но в ситуации, когда российский кинематограф по большей части заставляет краснеть и закрывать лицо руками, «Конверт» — отличный повод убедиться в том, что сделать это можно не только от стыда.
«Иностранец» из тех фильмов, которые не производят фурора, но остаются со своими зрителями на долгую память.
«Легенда о Коловрате» выглядит тем более странно, поскольку логика «какое ни есть, но свое» в ситуации открытого мира не работает, а у каждого зрителя есть выбор: посмотреть сомнительный русский комикс, прочесть исторический источник и узнать, как все было на самом деле или, в конце концов, пересмотреть оригинальных «Спартанцев»
Йоаким Триер наблюдает за своими героинями с почтительной дистанции школьного психолога-отличника. Говоря о том, как Тельма преодолевает границы приличий, страхов и догматов, он сам ни разу не сбивается с отстраненной и педантичной интонации. За девочек даже немного обидно — кем надо быть, чтобы две влюбленные старшеклассницы не вызывали ничего, кроме сдержанного любопытства.
Это кино не про смерть, а про разнообразие жизни, которая продолжается, несмотря ни на что — редкий случай, когда в таком банальном умозаключении появляется искрящийся праздничным фламенко смысл.
