При всей декларативной мейнстримности картина вышла небанальной и во многих отношениях вызывающей. Это безоблачная школьная комедия (какое-нибудь «Чучело» в сравнении с ней — настоящий хоррор, а недавний «Выпускной» — острая социальная драма) с одной стороны и корпоративный триллер — с другой.
«Фантом» представляет собой не более чем вариацию на тему какого-нибудь «Скайлайна». То есть технологичную бэшку не без находок, но и не без глупостей — причем сколь в глобальном, столь же и в местечковом изводе.
Бретт Ратнер далеко, далеко не Фрэнк Капра. Он и его сценаристы топят и классовую ярость, и незамысловатый сюжет в хаосе элементарных гэгов и в разной степени удачных острот; сводят ограбление к абсурдистскому аттракциону с выезжающей в окно 40-го этажа «Феррари» (за окном тем временем пролетает гигантский резиновый Снупи — вот он, большой стиль предкризисных комедийных блокбастеров).
Именно склонность режиссера к мелодраматическим условностям как раз и обесценивает «Без истерики!», подчиняя историю появления лекарства от дамской скуки механическим вибрациям обязательной любовной линии. Получается приятная и забавная безделица — бесполезная, правда, в куда большей степени, чем та, что когда-то спасла карьеру доктору Грэнвиллу.
Раскованность, с которой Леви нагромождает подержанные штампы спортивной мелодрамы (и без того, пожалуй, самого клишированного из всех жанров), изначально граничит с бесстыдством — и чем дальше, тем смелее эту грань переходит.
В отличие от каких-нибудь Степченко и Щеголькова, тоже топтавшихся на тарантино-ритчиевском наследии, Каримов не заимствует вместе с приемами классиков их ценности. Это отсутствие смыслов, формалистскую пустоту он компенсирует варварской наглостью — что в любом случае лучше подобострастной позы.
В общем, налицо все составляющие идеального фильма со Стэтхэмом — по-олдскульному тупой сюжет, техничные противники, грубый мужской юмор и экшен, своей лихостью продирающий, что называется, до глубины души.
Значит ли это, что настоящая жизнь — она там, на сцене, или же, наоборот, подлинные каденции — в быту? Ясно другое: женская доля нелегкая, в Москве в феврале паршиво, без внятного сценария хорошего кино не бывает.
Это столкновение двух лишь подозревающих о существовании друг друга миров — знакомство чиновника и интеллигентки начинается с самых наболевших и стереотипных народных вопросов к обоим классам — у Авдотьи Смирновой вдруг обернется легчайшим ромкомом со сценами из деревенской жизни…
В первую очередь «Хочу как ты» удивляет тем, что не вызывает желания вдруг проснуться в соседнем кинозале; во вторую — тем, что канонический комедийный мотив, так сказать, переселения душ еще никогда не задействовался со столь разнузданным эффектом.
Режиссерский дебют австралийской писательницы Джулии Ли поражает даже не тем, что при многочисленной обнаженке и цепенеющей в порыве вуайеризма камере кино получается если и не целомудренное, то как минимум избавленное от какого бы то ни было эротизма.
Подростковая мелодрама в духе «Сумерек» и по мотивам «Красавицы и чудовища» о красавце-мажоре (Алекс Петтифер), проклятом ведьмой (Мэри-Кэйт Олсен).
Понятно, что Бош не обходится без сентиментального пафоса — и порой ей удается добиться совсем душераздирающего эффекта. Не стесняется она и тыкать современным французам на грехи отцов. Жаль только, что в этом обличении режиссер идет не до конца — градус трагедии она снижает, все-таки даря некоторым героям спасение.
Изредка это уморительно, довольно часто просто смешно — но почти всегда еще и стыдно; рамки пошлости (в отличие от, в общем-то, практически целомудренного «Экспресса») Грин переходит почти сразу — и уже бесповоротно.
Брана действительно не самый очевидный кандидат для экранизации бездумного эпоса о земной жизни громовержца. Англичанин, судя по всему, выкручивается как может: что есть мочи шутит, выстраивает с помощью Портман романтическую, а благодаря Хопкинсу — отцеборческую линии, но ему все равно никуда не деться ни от экшена, ни от пафоса — так, от блеска позолоты в сценах с Вальгаллой вполне можно ослепнуть.
Именно этот сумбурный, ввергающий в непонимание пересказ вдруг оказывается единственным вариантом адекватной передачи главного эффекта романа — шока от того, как из хаотичного нагромождения смыслов и бессмыслиц, постмодернистского гона и размышлений о русской ментальности вдруг сама по себе складывается четкая картина мироустройства, незримая фигура того самого русско-вавилонского пса, уже очнувшегося и пускающего слюни.
Он все так же ловко тасует светофильтры и по-прежнему легко находит небанальные ракурсы съемки боев на мечах, но теперь эта комиксная эстетика идет на службу копеечному сюжету о прерванной девичьей жизни. Регулярно провисающий сценарий должен по идее держаться на фантазиях Куколки, в которых и стимпанк, и бордель, и искры в глазах, но те настолько раздуваются от накопившихся у Снайдера визуальных идей, что и сами нуждаются в по меньшей мере бетонных подпорках.
Выверенная рафинированность островного юмора, конечно, несколько выветрилась при переезде из английских предместий на пустынные хайвэи Невады — но нельзя сказать, что «Пол» ничего не приобрел взамен.
Сюжетом о волшебных таблетках режиссер Бергер маскирует расхожую историю лузера, продавшего душу дьяволу. Натуралистичная поэма ломок и отходняков, тяжеловесная проза приходов и авантюрная канитель с русскими бандитами служат здесь лишь иллюстрациями; в сердце же фильма оказывается хроника появления стального огонька в глазах бесталанного, но душевного писаки.
И пускай сама идея превратить рассказ Дика в ромком с приключениями наверняка выведет из себя тех, кто привык представлять себе его истории разворачивающимися на фоне слабо освещенного неоновыми вывесками заката человечества, но почему бы, черт возьми, и нет?
Все эти добрые, хорошие люди так или иначе несчастливы, а в своих попытках осчастливиться смехотворны и одинаково при этом безжалостны.
Бойл, всю карьеру снимавший истеричнобурные перемещения своих персонажей в ожидании встречи с судьбой и впервые берущийся рассказать ту же, в общем-то, историю в статике, стрекочет здесь разными голосами, иллюстрирует трюк с выкручиванием зажатой руки не менее цирковыми трюкачествами, пускает в ход весь набор своих подзатасканных с 1996-го клипмейкерских методов. Удивительно то, что эта устаревшая машинерия, поскрипывая, все-таки работает.
Наконец, что уж если не в российской обыденности, то в кино точно все-таки народился средний класс — живущий в хороших квартирах, разъезжающий в иномарках (кредитных?), не сильно озабоченный работой, а главное, страдающий от глубокого душевного нездоровья — настолько серьезного, что для его лечения сгодятся и сеансы психотерапии, и вглядывание в чистые глаза несовершеннолетней соседки по этажу.
Никаким производственным адом, впрочем, не объяснить ту стилистическую мешанину, что Кончаловский воспроизводит на экране.
Так или иначе, взяв на главную роль Рассела Кроу, Хэггис почти наверняка смазал эффект от превращения мямли-учителя (в оригинале — интеллигентный Венсан Линдон) в полубезумного мстителя. Уж у австралийца-то на лице написано, что этот условно-досрочного дожидаться не будет.
