Фестивали заканчиваются, жизнь бежит вперед, мнения меняются. А Джармуш плавно катит на автобусе ровно по расписанию. Что называется, сам виноват. В «Патерсоне», который рассказывает о стихотворце Патерсоне, проживающем в городе Патерсон — материал скорее для лимерика, чем для фильма, — режиссер принципиально открыт всем ветрам критики, беззащитен перед любыми упреками.
«Коммивояжер», принимая во внимание иранскую специфику, легко мог бы превратиться в притчу о справедливости и милосердии, но тут будто сами мизансцены разводят героев по углам ринга. Прощения нет, есть только обиды, высокомерие и амбиции, режиссерские и человеческие, такие, в общем, понятные и стыдные чувства.
«Притяжением» Бондарчук берет реванш за неудачную интерпретацию «Обитаемого острова» братьев Стругацких. Линии двух фильмов интересно пересекаются, но новая история рассказана с другой стороны. От имени аборигенов. Оказывается, стоит перенести время и место действия в нашу сегодняшнюю точку существования, и сюжет о залетном госте из идеального мира начинает работать.
Есть сёгуны, а есть самураи, и «Изгой» — это самурайская, или даже ронинская история. Без джедаев, чья Сила поминается лишь в молитве, но с контртеррористическими операциями в центре древнего восточного города Джедда, взаимоисключающими личными интересами и перессорившимися оппозиционерами. В ней много человеческого, и даже слишком человеческого по меркам Disney.
Сильные, благородные мужчины помогают роскошным красавицам в шляпках- такие канонические военные драмы никогда не выйдут из моды. Есть что-то фундаментальное и героическое в самих историях того времени. Выход «Союзников» голливудского корифея Роберта Земекиса, который заручился поддержкой звездных Брэда Питта и Марион Котийяр, — подтверждает тягу зрителей ко всему, что носит приставку «ретро».
Несмотря на криминальные завитки сюжета от авторов «Решал», новый фильм — история из другой оперы. Не крутые разборки, а, скорей, отечественный заход на территорию «молодых рассерженных людей». «Одиночество бегуна на длинную дистанцию», снятое с ироничным ТНТ-шным прищуром (спасибо Дмитрию Власкину) и живым региональным пониманием земли под ногами.
Раз уж мы говорим о зрительском кино, то позвольте один вопрос: неужели мохеровая изнанка ностальгического мифа и теплое дрожание ложки в подстаканнике у иллюминатора — то единственное, чего заслуживает дошедший до кинотеатра зритель? Вообще-то нет. От катастрофы хочется остроты. От большого кино — серьезности в подтекстах и точной прорисовки линий.
«Дуэлянту» не до возможностей и деталей, он сосредоточен на себе. Это уже не авторский пафос, не грозные предъявы, которые кидали миру прошлые герои Мизгирёва, а скорее подростковый нарциссизм. Фильм настолько упоен собой, что гоняется за публикой с шестизарядником и криками: «Мне нельзя говорить нет! Голова или живот? Испытай в IMAX!»
Есть соблазн увидеть в главном герое «Чуда», который искренне презирает компьютеры, полагаясь исключительно на сорокалетний опыт и глазомер, черты самого режиссера, стиль которого вроде бы прост, но совершенно неподражаем и невоспроизводим в рамках современных голливудских продюсерских технологий.
Хороший это фильм или плохой? Вопрос неуместный. Он гигантский, саморазоблачительный, преувеличенно бравурный (быть смешным он не стесняется, пусть стесняются зрители) и лакомый для тех, кто устал от холодной выверенности нынешних летних блокбастеров.
На Веру Фармигу и Патрика Уилсона в пушистых свитерах и бежевых брюках можно смотреть бесконечно, и прыгать из их плюшевой зоны комфорта и скуки в объятия зубастого ледяного кошмара — тот еще аттракцион.
Говорят, что серьезный зритель может и должен обнаружить в «Противостоянии» глубокую метафору американской внешней политики, ответить, что для него важнее: всеобщее благо или слезинка ребенка, вера в справедливость или юрисдикция ООН? Если это главное завоевание нового фильма, то лучше уж пересмотреть «Суперсемейку».
Постановщику кажется, что он управляет огромным самолетом, может даже, блокбастером. Вокруг сверкают молнии и извергаются вулканы, двигатели на пределе, прокатное окно короткое, а в задних рядах беспокоятся пассажиры. Но на экране — только симулятор фильма.
«Бэтмен против Супермена» — вагнеровская история с поправками: не Шопенгауэр и пессимизм нашего общего постапокалипсиса, а счастье и молодость мира; не гибель богов, а их рождение. Человек стар и подозрителен, громовержцы юны и ищут свою веру.
Фильм не может реализовать сценарный потенциал, заложенный Михаилом Местецким и Алексеем Казаковым. Солидный комедиограф Дмитрий Дьяченко усиленно ерепенит мех, но сатира на подневольную соборность нашего человека отходит умильным сиропом семейной комедии.
Это человеческое кино о человеческих слабостях и великой силе их преодоления.
Жанровая неопределенность, лучше даже сказать нерешительность, передается каждому из трех рыбно-мясных героев. Каждый из них, как чупакабра, которую в «Холодном фронте» выбрасывает на берег, словно скелет кита в «Левиафане», может оказаться либо сказочным монстром, либо овца овцой, но так и не решается шагнуть по ту или иную сторону метаморфозы.
Джей Джей Абрамс — идеальный, сферический тамада в вакууме, который знает и любит свою аудиторию. Новый галактический мир он строит с учетом всех возможных вводных. Никто не забыт, ничто не забыто.
Сериал «Озабоченные» — как раз о тех, кто понимает, что к чему, чуть позже, чем это следовало бы сделать. По этому поводу и озабоченность.
Стивен Хокинг предупредил, что роботы скоро победят людей, но он не говорил, что главным оружием этой победы будет секс.
«B-movie» довольно хитро устроен — это хаос; коллаж, сшитый как будто на скорую руку из обилия хроники, домашних записей, и даже, не исключаю, весьма талантливо стилизованных реконструкций, который, благодаря свой бессистемности, обволакивает зрителя туманом минувшего. Берет в кольцо, как та самая стена.
Неспроста новый «Макс» напоминает все фильмы о пустынях, независимо от страны и года выпуска: от «Дюны» до «Киндзадзы». Песок засасывает. Как бы ни звала в вечность «Дорога ярости», никакой Вальгаллы за ней нет.
В прошлом году эта архивная лента была впервые продемонстрирована в рамках Берлинале. Теперь можно узнать, из-за чего о ней постарались забыть почти на 70 лет.
Телесность юмора, столь уместная в больничных условиях, оборачивается эксцентричным эротическим кошмаром: сексуальная одержимость, голые задницы, непристойные позы; уведите детей от экранов телевизора! Впрочем, даже веселым бесстыдством в Британии правит нежность.
«Духless 2», как и первая лента, — затея задорная, но подозрительная во всем, что касается не сути высказывания (кто ж станет спорить с тем, что воровать — плохо), но метода
