Гласнер, хотя и оперирует экзистенциальными понятиями, рассказывает исключительно о себе.
Против женщин, решивших помогать друг другу и сумевших, несмотря на все различия, найти общий язык, не устоит никакая система.
Это не то кино, которым можно по-настоящему насладиться на маленьком экране, оно, несмотря на свой скромный бюджет, все-таки создавалось для большого.
Кино не великое, однако на редкость обаятельное и весело громыхающее до самого финала, в котором герой окончательно сливается с родным ландшафтом.
Главный герой мамблкора по-прежнему очаровательно многословен и незрел, одержим своими и чужими чувствами и сомневается куда чаще, чем действует. И если раньше он казался частью чисто американского пейзажа, то теперь распространение массовой культуры, интернета и психотерапии сделало типаж универсальным.
В оригинале картина озаглавлена просто «Мир» (Un monde), и это название непрозрачно намекает на обобщение: любая школа — микромодель того общества, в котором выпускникам придётся жить потом.
Это не столько история предпринимательского успеха, сколько рассказ о двойном подвиге, совершенном в почти невозможных обстоятельствах: с мертвой во всех смыслах точки героиня сдвигает и собственную жизнь, и уклад своего «улья».
«Казнь» нельзя пропускать, потому что российские фильмы такого качества редко появляются в кинотеатрах. Но хочется верить, что следующая картина Кватании уже не будет исчерпываться ученической формулой «Пон Джун-хо встречает Финчера в Советском Союзе».
В «Пузыре» нет даже намека на трагическую ноту. Это набор профессиональных анекдотов, нанизанных на тонкую веревочку от медицинской маски.
По ходу сюжета, в целом довольно призрачного и не наполненного большим количеством событий, каждого из главных героев ждёт своё столкновение с обратной стороной авиаромантики.
Картина Хассон как раз и рассказывает о том, что ухватить мгновение невозможно, а витающие в нашей памяти образы — лишь смутные отблески того, что было прожито, прочувствовано и больше никогда не повторится.
«Книжный в Париже» может прийтись по душе любителям романтического ретро. Но остальным его пафос наверняка покажется чрезмерным. Этот выморочный спектакль — точно не гвоздь сезона.
Здесь зрители буквально попадают в места, не предназначенные для посторонних глаз: в женскую душевую, в кабинку туалета, в гинекологическое кресло. Они также вынуждены иметь дело с крайне дискомфортным для восприятия женским образом, который радикально отличается от тысячелетней традиции изображения женщины, по крайней мере в европейском искусстве.
Несмотря на то, что часть действия разворачивается в Мали, где французских военных атакуют исламисты, «Мой легионер» — картина медленная, молчаливая и монотонная. Бытовых сцен здесь намного больше, чем условно «героических».
Французский фильм, вроде бы полностью погруженный в реалии авиаотрасли и изображающий ее как коррупционную паутину, на самом деле метит чуть дальше. Любой человек, способный слышать и сомневаться в услышанном, в итоге оказывается врагом системы, мечтающей о всеобщей унификации.
Не оммаж великому шведу, а многослойный автопортрет, создательница которого хочет отделить себя и от этого, и от любого другого мужчины-творца
В картине Кэмпион, действие которой разворачивается в 1925 году, фронтир тоже есть, но он проходит по линии старого и нового времени, мифа и современности. Чтобы очертить его, режиссеру не нужно оружие: единственная дуэль в фильме происходит на музыкальных инструментах.
Главный недостаток фильма заключается в том, что, выдав в первой половине свой секрет, он больше ничем не может удивить зрителя.
В чем создателю «Межсезонья» не откажешь, так это в невероятной смелости, в нежелании замалчивать то, о чем давно нужно говорить вслух. Герои фильма находятся в конфликте не столько с родителями, сколько с окружающей действительностью в целом.
Не сидящие у экрана перемещаются на 90 лет назад и рассматривают красивые картинки, а 1931 год образует воронку, закручивается убийственной силы смерчем и движется все дальше и дальше по временной шкале, неожиданно прорываясь в настоящее.
Каждому образу из «Нулей и единиц» можно подобрать какое-то объяснение, но все слова окажутся натянутыми, неточными, приблизительными. Это кино, рассчитанное на инстинктивное восприятие: вы либо вливаетесь в галлюциногенный поток чужого сознания, либо нет.
Те, для кого «Кощей» сработает как альтернатива растерявшей кураж богатырской саге от студии «Мельница», тоже, скорее всего, останутся довольны. Но хотелось бы, чтобы даже герои русских сказок на экране жили бы уже по законам XXI века, а не по сценарным схемам 50-летней давности.
Несмотря на блёклую концовку, назвать режиссёрский дебют Брюля неудачей не поворачивается язык. Это фильм, которому не удалось стать идеальным. Но, вероятно, ему это было и не нужно.
В «Криптополисе» форма находится в полной гармонии с содержанием. Человечки Дэша Шоу, будто сбежавшие с рисунков на полях школьных тетрадей, отлично прижились в эпохе, одержимой пацифизмом, психоделикой и мечтой об абсолютной свободе.
Даже тем, кто к писателю и игре совершенно равнодушен, «Королевская игра» может предложить много интересного, ведь и слово «изоляция» в наше время обрело новый смысл, и натиск деструктивных сил нашему разуму теперь приходится отражать каждый день.
