Непонятно, каким светлым, священным простодушием надо обладать, чтобы поверить, что достаточно пейзажей Эллады и некоторой условной тронутости героев — и все, история автоматически поднимается на уровень мифа.
Немецкий режиссер с красивой фамилией Швентке медленно запрягает — главное не уснуть еще до того, как это сделает героиня Фостер, — но с момента пропажи ребенка фильм летит с лайнерской скоростью. Про сюжет трудно что-либо сказать по сути, не выдав при этом его секретов, — но в общем придумано все довольно ловко.
За семь лет, прошедших с выхода вполне сносной «Маски Зорро», каждый из героев, включая лошадь, пережил столь явственную деградацию, что если за «Легендой» последуют сиквелы, на главную роль придется брать Зиту-Джонс, а на женскую — Бандераса.
В целом же картина держится на крепком уровне телесериала про отношения. Герои топчутся в интерьерах; когда кто-нибудь произносит что-то смешное, камера непременно показывает, как отреагировал каждый из присутствующих. Кажется, они даже держат паузы, чтобы зритель успел посмеяться.
Однако пусть «Трое в каноэ» и подается как комедия, в сущности — это тоже своего рода реалистический хоррор, основанный на фундаментальных страхах сегодняшнего яппи: тут уместилась целая энциклопедия фобий, от боязни целлофановых пакетиков до страха быть изнасилованным или уличенным в любви к Culture Club (что, если разобраться, почти одно и то же).
С Вендерсом почему-то хочется несмотря ни на что остаться друзьями, и запомнить из этого несмелого, нескладного, неубедительного фильма стоит, наверное, только одно — что у потерявшего вдохновение художника иногда хватает мужества написать собственную эпитафию.
Для того чтобы в XXI веке снимать кино ручной камерой, при естественном освещении, да еще про мытарства «маленького человека», нужно обладать либо датской наглостью, либо британским занудством, но Дарденнам, кажется, вовсе незнаком апломб, ни профессиональный, ни социальный.
Это не биография, а житие, именно поэтому вопросы вроде губительности наркотиков в контексте «Последних дней» даже смешно обсуждать — настолько фильм не о том.
Неамбициозная, складная, ничем не раздражающая и политически корректная комедия о многообразии форм жизни в единой Европе (к которой и Москва, и Стамбул относятся более чем условно, зато контраст нагляднее) глотается так же легко, как и выплевывается.
Три ветерана реалистических школ Италии, Британии и Ирана, объединившись, вместо логичной в такой ситуации унылой заказухи сняли кино, изумительное в своем ненатужном гуманизме.
Чтобы назвать «Револьвер» удачей, нужно, пожалуй, обладать недюжинной силой характера. С другой стороны, это пока лучшее, что сделано англичанином.
С некоторой натяжкой эту картину можно сравнить с «На обочине» — в обоих случаях подростковые по сути коллизии разыгрывают мужчины глубоко среднего возраста, и оказывается, что на морщинистых доходяг даже в таком контексте смотреть куда приятнее, чем на очередного Эштона Катчера.
«Типа комедия» — довольно точное определение «Хеппи-энда»: смешного тут не слишком много, но и окончательно впасть в тоску никому из героев не дают. Могло бы получиться что-то вроде «Счастья» Тодда Солондза, но Русу для этого не хватает язвительности. Мог бы получиться поздний Алтмэн или, там, Аллен, но не хватает мозгов.
Можно только догадываться, холодея от ужаса, что за «эротический триллер» сваял бы из такого материала какой-нибудь профи на студийном окладе. И снова убеждаться, что искусство начинается ровно там, где профессиональные правила заканчиваются.
То, что герой — простой рабочий парень, кумир докеров и подмастерьев, окончательно утверждает вокруг «Нокдауна» этакий ностальгический флер. Но вряд ли ностальгии достаточно, чтобы просиживать штаны два часа в ожидании неизбежных финальных пятнадцати раундов.
Зачем вообще в фильме, где зрителя смешат, грубо говоря, словом «жопа», изображать какое-то подобие духовного перерождения и катарсиса — это как если бы в финале «Гамлета» с принца упали штаны.
В целом автор обладает несомненным и очень ценным для кинематографиста даром блестяще аранжировать банальности как социального, так и общечеловеческого плана.
Пусть Вилли Вонка и не может без омерзения выговорить слово «родители», но верить ему не получается: Бартон, придумавший Человека-пингвина и Эдварда Руки-ножницы, иконы нонконформизма, теперь утверждает эти — как их? — страшно сказать, семейные ценности. Грустно. Таких не берут в эдывуды.
«Лето» своей летней необязательностью немного напоминает фильмы Эрика Ромера, а старшеклассничьей чувственностью — определенно — «Небесные создания» Питера Джексона. К сожалению, Павликовский не дотягивает ни по одному из выбранных направлений: для совсем уж импрессионизма он слишком расчетлив, а для драмы тут маловато собственно драмы, конфликта. Фильм получился скорее этюдом, зарисовкой — что, впрочем, тоже жанр вполне непозорный.
Словом, в погоне за атмосферой и увеличением количества элементов пазла, которые можно будет в конце собрать одним эффектным движением, образованный англичанин Софтли («Хакеры», «Планета Ка-Пэкс») и дорогой сценарист Крюгер («Дорога на Арлингтон», «Звонок») несколько позабыли о главном — о поддержании саспенса, без которого самый хитроумный триллер все равно немыслим.
С полчасика потомив филиппдиковскими фантазиями, Бэй бодро выруливает на погони, перестрелки, взрывы, крики «пригнись!», легкий секс и прочие милые сердцу приметы летнего блокбастера.
«Скрытое», призер и фаворит критиков в Каннах-2005, — безупречный фильм, дразнящий и, пожалуй что, раздражающий своей безупречностью; это очень рассудочное, до миллиметра просчитанное, тоталитарное, хочется даже сказать, сфабрикованное кино…
Сентиментальное, да, но совсем без трагического надрыва, притом что фильм не слишком стесняется банальных ходов и в значительной степени состоит из красноречивых пауз (тем более что главный герой не разговаривает).
Не то чтобы все это было совсем уж постыдно, но каждый, кто в детстве видел если не Рейнольдса в его лучшей форме, то по крайней мере Сталлоне, которого втаптывают в грязь тюремные регбисты, вряд ли найдет во «Все или ничего» хоть чего-то.
Ромеро проявляет дьявольскую изобретательность в мелочах — в жанре, в котором, казалось бы, изобретено уже все, — и наполняет фильм энергией, которой мог бы питаться средних размеров город, осажденный зомби.
