Примерно о том и весь альманах: ну да, жизнь тут бедная, инженеры работают таксистами, национальный лидер малость не в себе, зато девушки и танцы красивы и горячи. Особенно если хлебнуть рому.
Отличия же не столько сближают ремейк с рассказом Филипа Дика, который служил первоисточником, сколько отсылают к любимым темам и образам авторов.
Мир, по Солондзу, плох настолько, что сочувствие в нем может вызвать даже малоприятный лузер, если в нем есть хотя бы что-то живое.
Визуально выигрышный контраст: большинству зрителей знакома Америка небоскребов Нью-Йорка и Чикаго, пляжей Флориды и Калифорнии, а рядом живут люди, которые из всех плодов технического прогресса принимают только полезный в сельском хозяйстве трактор.
Самому фильму, впрочем, катастрофа в воздухе не грозит: два часа команда усердно изображает работу двигателя и всех систем на борту муляжа летательного аппарата.
Верный себе Нолан растягивает хронометраж пафосными монологами о противлении злу силой, а голову Марион Котийар — заточенной под гигантские экраны картинкой. Адепты хаоса при этом, как ни крути, выходят более интересными, но это привычный расклад. Злодеи разнообразны и ярки в своей экзальтированности.
Скучные разговоры? Но эффект бабочки заключается не в том, что грянет буря, а в том, что в бесконечном потоке информации нет ключевых сообщений: важно все и ничего.
Тут, правда, хочется спросить: а не перебарщивает ли сценарист с диапазоном способностей, которыми то ли обладает, то ли нет герой де Ниро?
Лента Феррары встраивается в ряд апокалиптических картин последних двух лет, но обнаруживает более всего общего с главной — с «Меланхолией» Ларса фон Триера. Обостренное внимание к деталям — не появление нового, но состояние, в котором приглядываешься к тому, что всегда было рядом. В этом и принципиальное отличие Феррары от Триера. Триер снимает про вселенную внутри, Феррара — про обычных людей перед лицом Вселенной.
Зайдль и в своих художественных фильмах умеет точно воспроизводить «документальную» манеру. Вот и здесь забредший где-то на середине фильма (такова специфика ММКФ) в зал зритель минут пять стоял (сесть или даже лечь было уже негде) и смотрел на то, как Тереза гуляет по трущобам, а затем удивленно спросил: «Это что, документальное кино показывают?»
Важная для Лоуча тема социальной несправедливости к тем, кому жизнь предоставила не слишком богатые возможности для старта, становится здесь не поводом для мрачного реализма, а материалом для оптимистической сказки про второй шанс.
Прошкин-младший качественно экранизирует, а артисты хорошо играют историю про столкновение миров, неисповедимость путей и личный выбор. А с фактурой работает так, что хочется об истории и вовсе забыть, потому что и про столкновение миров, и про неисповедимость путей бывает сложнее и интереснее.
Многообещающие исходные данные с точки зрения построения альтернативной истории, но все это в руках режиссера оказывается лишь материалом для мегаломанских фокусов. Бекмамбетов, которого в Голливуде комплиментарно величают «визионером», снял фильм-комикс и дал волю своим фантазиям постановщика.
А вот Сандерс, главным достижением которого был рекламный ролик компьютерного боевика «Halo 3», постарался снять местами мрачную историю с загубленными девами и невинными жертвами.
Бобкэт точен в политической сатире, и в фильме хватает мелочей, которые должны порадовать зрителя эффектом узнавания. В списанном с «Американского идола» шоу на потеху публике третируют нескладного безголосого подростка; «это новый Колизей, над фриками смеются, когда империя стоит на краю гибели» — реагирует Фрэнк.
В прокат выходит «Прометей» — нестрашная космологическая история про отцов и детей в духе фильмов категории Б, поставленная создателем «Чужого» Ридли Скоттом. «Прометей» богато снят и воплощает в 3D-картинки нарисовавшего инопланетную тварь художника Гигера, но рассказ его о тайнах жизни во Вселенной сбивчив и невнятен.
Отдельная радость — традиционное для Бертона издевательство над нормами морали. Его ретровурдалак возвращает в расхлябанные 1970-е основы подревнее викторианских: семья — это главное, а за ее спасительным кругом даже кровопролитие не такой уж страшный проступок.
При этом даже в немногочисленных двусмысленных шутках авторы сохраняют английскую сдержанность и благопристойность, а также не забывают снабдить историю незамысловатой моралью. Менять друзей на золотые статуэтки не стоит, как не стоит менять выразительный пластилин на неотличимую от чужой продукции компьютерную анимацию. Особенно если статуэтки успешно добываются лепкой.
В каком-то смысле Коппола превратил свое кино в своеобразный сеанс психоанализа, где место аналитика занимают зрители, перед которыми проплывают сны и воспоминания интересного человека.
И, конечно, указывать в качестве первоисточника этой энергичной рекламы ВМФ США гениальную в своей простоте игру несколько странно. Но не менее странно сетовать на то, что дух этой игры не перенесен на экран, когда на полную врубается «Thunderstruck» все тех же AC/DC и на помощь новейшим эсминцам спешат ветераны Пёрл-Харбора.
В прокате «Хижина в лесу» — хоррор, который то ли впервые со времен «Крика» и «Ведьмы из Блэр» перезапускает жанр, то ли окончательно его закрывает.
Сиквел топорно сделанной, но по-своему обаятельной «Битвы титанов» поручили режиссеру Джонатану Либесману. В топорности он значительно превосходит своего предшественника Луи Летеррье, постановщика «Перевозчиков» и «Невероятного Халка». Но и спасавшее первую серию обаяние высокобюджетной халтуры старается не растерять. Получается грубоватое развлечение категории Б с нюансами.
И для социальной критики, и для рейтингового телешоу получается чересчур вегетарианское зрелище. Вялотекущая история растворяет редкие схватки, лесные наркотические трипы, череду узнаваемых лиц.
Ознакомившись с синопсисом, можно вообразить европейскую социально-психологическую драму про успех или крах попытки усыновления трудного подростка. Но это фильм братьев Дарденн, а они снимают нечто совершенно иное.
Увы, за всяким поворотом колеса следует пробуксовка: подводит чужой сценарий, герои которого говорить не умеют, но раз за разом зачем-то пытаются это делать. Вместо диалогов следуют обмены репликами по не требующим разъяснений поводам и с лицами, выражающими всеобщую неловкость за происходящее.
