В данном случае можно предположить, что режиссер и соавтор сценария Эйер даже перестарался. Для ностальгического боевика про выпирающие из-под камуфляжа бицепсы он тащит в свою историю слишком много такого, что плохо сочетается.
Котийяр в этой роли удается почти невозможное: заговорив по-английски с восточноевропейским акцентом и даже по-польски, она не превращается в карикатурного персонажа в декорациях города из «Банд Нью-Йорка» Мартина Скорсезе или «Нового света» Эмануэля Криалезе, но проносит сквозь эту душную среду такой заряд подлинности, что даже ходульная метафизика оживает.
Впрочем, и вся картина дебютанта Фредрика Бонда похожа на наивную имитацию чужих измененных состояний, сделанную человеком, который знание о них почерпнул в позапрошлые десятилетия.
Возможно, Фольман не хотел привязываться к текущему моменту, но больше похоже на то, что он застрял в контексте конца 1990-х, где еще властвует «Матрица», в нестареющем коллеге-актере угадывается Том Круз, а у проповедника мира будущего лицо Билла Гейтса и ораторские способности Стива Джобса.
Если скрестить торт с кукольным домом, получится пряничный домик. И, следует признать, таких пряничных домиков мы еще не видели. Свой утрированно «игрушечный» стиль Андерсон довел здесь до совершенства.
В том, что Герман при жизни так и не закончил эту работу, тоже можно увидеть смысл: его фильма не существует. И каждый, кто о нем пишет, называет ли он его гениальным или пытается развенчать миф, сложившийся задолго до появления картины на экранах, пишет о том фильме, который сложился в его голове не в результате просмотра, но в результате долгого пребывания в мифопоэтическом пространстве этой картины.
«Лего. Фильм» — это и история про простого парня, даже аутсайдера, которому суждено стать героем, и апология творческой свободы, которая противопоставляется сборке по инструкции, и сатира на общество потребления.
Сценарий фильма «Она» написал сам, но он похож на еще одну историю, рассказанную автором «Вечного сияния чистого разума». Фантастическая предпосылка становится поводом для деконструкции любовной механики…
Мультфильм, которым Хаяо Миядзаки официально прощается с режиссурой анимации, на первый взгляд отличается от всего, что он делал раньше, реализмом. Однако в нем собрано все, что дорого японскому чудотворцу: столкновение реального и фантазийного, полеты и трогательные девочки, техника и природа.
Линклейтер выбрал самое прямолинейное решение для вопроса: «Как снять фильм о 12 годах жизни в самый ее изменчивый период?» Ответ «снимать 12 лет» мог бы показаться чересчур простым, даже глупым, но в данном случае он оказался верным.
Каждое вступление Зелигмана, прерывающего рассказ комментарием, подчинено ритму повествования. Каждая вставка, иллюстрирующая его комментарии, от сцен рыбалки до исполняющего Баха хора, вмонтирована так, что производит впечатление случайно выхваченной из потока подобных, словно память наобум подбирает первую попавшуюся, но единственно верную, точную ассоциацию.
Из этого фильма мог получиться драматический боевик про возмездие, но каждую вторую минуту он оборачивается комедией.
Это формалистское кино, которое может отпугнуть уже хронометражем: почти два с половиной часа человек с навсегда уставшим лицом выслушивает от окружающих агрессивные однообразные упреки.
Найштат испытывает зрителя на прочность, вкладывая максимум неявного напряжения в каждый кадр и компенсируя минималистичную картинку эмоционально заряженным звукорядом.
Та часть фильма, которая посвящена попыткам двух детей выжить в Берлине без крова, сюжетно напоминает «Мелодию для шарманки» Киры Муратовой, но снята лаконично, в традициях реализма. Упрямое движение к смутной цели старшего и беззащитность младшего на фоне отчужденного взрослого мира поставлены Бергером и сыграны детьми очень точно.
Увы, выстроить внятный сюжет режиссер и его соавтор Грант Хеслов не смогли, многофигурность рассыпается на безыскусно связанные фрагменты. Остается только мораль, но и она не выводится зрителем из происходящего на экране, а буквально проговаривается героем самого Клуни…
«Волк с Уолл-стрит» — парад пощечин общественному вкусу и морали, напичканный яркими актерскими работами в ярких сценах.
В «Августе» Леттс, который сам написал сценарий к фильму, оказывается на территории и классиков американской драмы отношений, и чеховских «Трех сестер», и толстовского приговора «каждая несчастливая семья несчастлива по-своему».
С одной стороны, говорить рассказчику «все было не так» — это дурной тон. С другой, сложно придумать более циничный способ нанести прощальный удар человеку, который 50 лет назад разрыдался на премьере от ненависти к нарисованным пингвинам.
Но Коэны снимают не про Дейва Ван Ронка, с которого списан главный герой, и даже не про фолк-сцену Нью-Йорка, на которую вот-вот выйдет Боб Дилан (и этот момент в фильме есть), чтобы изменить ее необратимо, но про человека, чьи таланты фатально не соотносятся с ожиданиями.
Чендор честно фиксирует происходящее, погружая в монотонную повседневность противостояния, и умело помещает зрителя в эпицентр стихии, когда сгущаются тучи, а Редфорд выдает не роль даже, но мощнейший пример подлинного существования на экране.
Но когда на экране не поминают Печорина с Наполеоном, выходит добротный боевик без особых достоинств, но с приятными моментами. Например, Кевин Костнер давно не выглядел так хорошо. Что же до геополитических гаданий, то увлекаться ими всерьез не стоит.
Упакованный, как и предыдущие два, в три серии третий сезон рассыпался уже даже не новогодним, а каким-то каникулярным, обморочно веселым конфетти.
Неожиданнее то, как МакДональд сводит к банальной подростковой мелодраме историю про столкновение изоляционистской, где-то сказочной, где-то наивной реальности ребенка с угрожающей концом мира реальностью взрослых.
… Японская сказка норовит превратиться то в того же «Последнего самурая», то в «Пиратов Карибского моря», оставаясь нескладным приветом кино десятилетней давности.
