Это по-своему игрушечный, по-своему взаправдашний мир, визуально воспроизводящий стилистику фильмов Уэса Андерсона.
Кажется, что режиссёр Антон Моисеенко в своей работе проявляет наивысший уровень маскировки: делает такой фильм, где не произносится буквально ни одного слова на тему, о которой он снят. И это воспринимается как некий манифест иносказательности.
Очевидно, что режиссер Диас Бертис выносит «приговор» даже не ребятам, не сумевшим остановить собственную злость (хотя и им тоже), но в первую очередь — «прогнившей системе», которую прямо так и называет.
В работе над «Ладьей» режиссер Сэм Калантари вместе с сыновьями художника не гонится за тем, чтобы рассказать о Садеги все, скорее даже наоборот: художник ему интересен не как биография, а как явление.
Это кино словно создано для оптимистов, которые в последние несколько лет, кажется, окончательно утвердились как вымирающий вид.
Собственно, «Надо снимать фильмы о любви» — это кино о том, что «человек предполагает, а Бог располагает»: все в итоге складывается так, как мы и представить себе изначально не можем, притом что причины у этого не мистические, как в «Отпуске в октябре», а самые обыкновенные.
Фильм как бы разваливается на части, а от легкости «Евгения Онегина» не остается и следа. Картина Тихомирова вообще как-то болезненно фиксируется на одной теме: «на бабах», если выражаться лексикой этого кино.
Про прокатный потенциал «Невады», конечно, говорить сложно: очень уж это жесткое, бесстрашное и «фестивальное» в стереотипном смысле этого слова кино. А еще «Невада» уж точно не грешит эскапизмом — что в наше время ценно особенно.
Ариан Луи-Сейз решает непростую задачу превосходно — с верой в своих персонажей и чётким убеждением, что в наше время даже вампиры могут (и должны) быть гуманистами.
Если угодно, у Анны Новион получилась экранизация стереотипа о людях, которые занимаются математикой, — и вместе с этим история о конкуренции в академической среде и любви, которая, кажется, даже важнее теоремы Гольбаха.
У Пьетро Марчелло «Алые паруса» получаются волшебным синтезом сказки и реальности: то ли это сказка, в которую проникает реальность со своими законами пространства и времени, то ли реальность, в которой незаметно обнаруживается волшебство.
В конце концов «Белый список», конечно, становится высказыванием обобщённым — о вездесущности и банальности зла, перед которым человек чувствует своё бессилие.
Своей эпохе в глаза «Миттельмарш» так и не посмотрит, зато превратится в обаятельную и иногда по-дебютантски неловкую сказку, где наивно побеждают дружба и вера в счастливое будущее.
В итоге получается довольно незамысловатая комедия, действительно способная насмешить: некоторые сюжетные повороты хоть и предсказуемы, но вполне забавны, особенно в первой части картины.
В целом, посыл, подтекст и система образов у Переды интереснее, чем то, как фильм сделан.
