Вместо глубокого исследования нравов советской эпохи, стоящей на пороге больших перемен и распада, «Противостояние» 2024 года предлагает телевизионную выхолощенную картину несуществующих и никогда не существовавших мира и общества.
В этом действительно взрослом фильме об одиночестве и трауре довольно много юмора и непринужденности. Несмотря на внешнюю строгость линий, статичные планы и сдержанность эмоций, Юппер улыбается, откровенничает и смеется, а режиссер играется (будучи при этом совершенно серьезной в главном).
На этот раз постановщик особенно удивляет: впервые за долгое время он позволил себе насладиться съемочным процессом и от души поиграл с формой и сюжетом.
Фаржа превращает тела своих героинь в экраны, транслирующие их беспощадную реальность, где нет места ни этике, ни добру, ни любви. Все пространство занято вечной агонией и борьбой с самими собой.
«Оно приходит за тобой» — жуткая колыбельная для повзрослевшего зрителя, который вместо снов о детстве видит одни лишь параноидальные сны.
У Уэста получился не просто ностальгический оммаж голливудской классике, а настоящая машина времени. «Максин ХХХ» действительно выглядит как кино 1980-х, которое вполне могло лежать на полках видеопроката и красоваться в списке «гадких пленок».
Несмотря на комедийное настроение сиквела, обилие юмора, захватывающих событий и забавных героев, на экране, как в зеркале, видишь тревожного себя, позабывшего радость. Периодически смахиваешь горькие слезы узнавания. Но все же постоянно улыбаешься.
«Прошлые жизни» — кино редкой чуткости. Селин Сон удается сконцентрироваться на одном переживании и оттенить остальные — на очень хрупком и остром чувстве, не способном втиснуться в словесную форму.
По итогу «Дурные деньги» неожиданно получился очень милым и добрым фильмом, уютной и мудрой комедией, в которой даже отчаянный зимне-весенний сеттинг пронизан вдохновляющей атмосферой.
Хагиги снимает чувственное и аффективное кино, заставляя зрителя испытывать вместе с героями паранойю, нежность, страх, растерянность, ярость. Распространенное в популярной психологии требование «встать на место другого» обретает зловещее воплощение: одни тут правда встают на место других. Такая вот арифметика.
В ослепляющей светом постановке «Личной жизни» режиссер обращается к тем же призракам и катастрофам, но обыгрывает их на новый лад — укол реальности здесь не ядовит. Утрата здесь кажется необходимой платой для того, чтобы наладить контакт с действительно близким человеком. Звучит страшно? Но фильм утешает.
История движется по канонам сказки и в этом её странная сила — тревожный экшн и эпос убаюкивают, внезапно пробуждая уже давно утраченную веру в человечество. Магия кино работает.
«Охота» переживается как визуальный аттракцион, где интригующая история выступает скорее средством, а не целью. Погоня за погоней, стрельба за стрельбой — повторяющиеся боевые элементы исполнены в разной динамике и показаны с новых ракурсов.
Но по-настоящему страшно не то, как Али Аббаси сгущает краски, манипулируя зрительским вниманием и чувствами, а то, что все, происходящее на экране, не художественный вымысел, а лишь игровая адаптация документа. Все присутствующие на экране, весьма вероятно, одни из нас.
«После Янга» развивается сообразно своему миру — неспешно. Все лучшее в будущем уже создано в прошлом.
Темпорально выверенные крупные планы и ракурсы, позволяющие распределить позицию силы и власти внутри отношений героев, уместная музыка, расставляющая акценты, создают эмоциональное и зрелое телесериальное кино, за развитием которого хочется наблюдать.
Кажется, кино получилось бы безбашенней, если бы Ричи решился на радикальный шаг — убрал часть драк и добавил побольше обаятельных сцен. Всё же основной шарм ленты заключается в химии отношений внутри команды шпионов, из которой получилась настоящая семья.
Фильм получился довольно симпатичным, не лишённым внутренней энергии. Фрэнсис О’Коннор удалось предложить хоть какой-то продуктивный киноанализ жизни писательницы, к образу которой мало кто осмеливался подойти вплотную.
Под чутким женским взглядом Мари Кройцер, благодаря операторским рукам Юдит Кауфман и выразительной игре Вики Крипс новое экранное прочтение Елизаветы Баварской получилось в наивысшей степени эмпатичным, честным и освобождающим событием.
Загадки будут разгаданы уже после, когда плохое уже случится. Плохое — банально. До трагедии Ривз не дотягивает. Хотя был шанс — раздражающе повторяющийся мотив непрожитого траура по умершим родителям, но тут утрата попросту не дает герою развиваться.
Громкость авторского тона в кадре и есть главное проклятье этого кино-нарратива: нависший над фильмом взгляд его создателя можно почувствовать кожей — он словно не впускает зрителя внутрь картины, охраняя завесу этого интригующего измерения.
Конспирология в «Секретных материалах» становится всего лишь интересным сеттингом. Погружая героев в пучины диких теорий, сериал разрушает основы конспирологии, выводя главного антагониста в позицию слабого неудачника, забирая из рук правителя магию, которую сам народ ему вверял.
Фильм Паттерсона, на первый взгляд, типичный оммаж эпохе пятидесятых, манипуляция потребностью современного зрителя в ностальгическом переживании той реальности, которую невозможно присвоить в качестве объекта воспоминания.
