Сохраняя интригу благодаря твистам и твистикам, «Карточный домик» находит новые пути для демонизации Андервудов — сколько бы раз ни казалось, что в них есть ошметки человечности, Фрэнк и Клэр, не раздумывая, избавляются и от них.
«Завет» не то чтобы провел работу над ошибками, но большинство спорных моментов как минимум объяснены либо жанровым уклоном в ужасы, либо преисполнены иронией. Это не только пафосная большая фантастика с космическими кораблями и вечными вопросами, но и действительно мрачный хоррор (пожалуй, самый жестокий среди всех фильмов серии).
Не все жанры оживают благодаря только этим авторским виньеткам — неумение Ричи глобально подминать под себя материал сказывается на всем, что нельзя причислить к его коронным приемам. Отсюда растут и все остальные проблемы фильма.
Лишившись эффекта неожиданности, который сыграл на руку первой части, режиссер и его команда просто сыграли на повышение, сделав вечеринку масштабнее и не побрезговав слезами в комнатах, где уединяются некоторые герои, устав от цветомузыки и шуток.
Новая экранизация истории про мир, где женщина — «утроба на ножках», а набожный и милитаристский консерватизм доведен до абсурда, видимо, попадает в нерв исторического момента.
Лондон «Табу» — это Лондон из распространенных как раз в XIX веке penny dreadful и их потомка комикса: графичный, мрачный город, который полон мистики. Озвученный музыкой Макса Рихтера и шестой симфонией Бетховена, он остается таким же вульгарным, как те байки за несколько пенни, но при этом недюжинно интригует и завораживает — этим же.
Один из самых честных фильмов про главный праздник года (как бы он ни назывался), которому напридумывали столько целебных свойств, что легко впасть в уныние от жизнеподобного несоответствия ожиданий и реальности.
Это, в общем-то, идеальный детектив для скучных: очень мастеровито снятая история, где человек и папка с информацией о нем примерно равноценны, где есть строгий свод правил, но не все они обязаны работать.
Если вам было мало фиксации на матерях в «Бэтмене против Супермена», то тут полный семейный набор: убийство мужа, гибель жены и детей, трудности в личной жизни. В итоге три-четыре эффектные сцены не перекрывают ощущения, что Эйр снимает сеанс группового посещения семейного психолога. Вдобавок чувствует он себя не в своей тарелке: психологизм боевика в кинокомиксе выглядит совсем уж комично, а привычного для жанра полета фантазии сюда как-то не завезли.
На выходе получается, конечно, немного монстр Франкенштейна, собранный из органов других фильмов. С другой стороны — нужно совсем уж не иметь сердца, чтобы не отдать за эту коллекцию вкладышей и коробку кассет хотя бы мизинец.
На «Гении» предположительно все редакторы должны плакать с первой встречи Перкинса и Вулфа до финальных титров, но педантизм и прилежность хорошиста у Грандажа слишком уж прут из всех углов, что только увеличивает порог вхождения в этот двойной байопик.
Вряд ли кто-то усомнится, что режиссеры и актеры получали от процесса море удовольствия, сочиняя и разыгрывая эти зарисовки на тему борьбы с фрустрирующими нежные души социальными условностями, но для более полной реализации идей нужно нечто большее, чем просто эксплуатация темы вырывающихся из тела смешных звуков.
Джонс практически не подвел и снял дизайнерскую и внятную, считываемую даже теми, кто с Warcraft на «ваше благородие», фактурную экспозицию многолетней войны неидеального добра и зла с принципами.
Это очень патетичное и стерильное кино со слабым злодеем, которое старательно не сообщает ничего нового про себя и про героев, а весело миксует все старое
Каждая сцена здесь напоминает, что спасать планету, страны или города — это не только весело проводить время, а потом объедаться шаурмой, но и нести бесконечную ответственность, плохо спать по ночам и шарахаться от телевизионных новостей. После раскола Мстителей ситуация должна накалиться еще сильнее: кому теперь, в конце концов, можно доверять?
Прием, обещавший «Хардкору» золотые горы в формате невиданного аттракциона, слово держит, но, как в анекдоте про точную формулировку желания, отбирает взамен гибкость сюжета и органичность такого рода эклектики.
Второй сезон, которому не нужно было разжевывать предысторию персонажа, всю дорогу возит переоцененный первый сезон лицом о неструганый стол, постепенно покидая зону скидок для тематических сериалов. Все ослабшие связи порвались, полусвятой Мэтт Мердок готов к новым испытаниям, можно порассуждать о природе героизма, но лучше не стоит — спи спокойно, мой любимый город.
Лента Миндадзе — одна из лучших картин прошлого года — своего рода «Мой друг Иван Лапшин» Алексея Германа, увиденный не из советских коммуналок, но через окуляр немецкой педантичности, гуманный и антивоенный, полный очень спорных, но условно добрых и милых персонажей из обеих стран, чье общение сводится к молчаливому пониманию и очень простой любви.
«Сын» — концентрация переживаний, гражданских, профессиональных и, вероятно, личных. Продуманный и снятый по четким внутренним правилам. Не нерв, а монохромная шестеренка с лозунгами о том, что так жить нельзя.
Звучащая контрапунктом к предыдущей ленте Соррентино англоязычная драма про то, что иногда старость — это только состояние души, страдает от поразительного страха быть непонятой.
Выходит, в общем-то, не только кино, но и готовая пьеса, которая неплохо бы смотрелась на подмостках (сценарий режиссер писал вместе с исполнителем главной роли). Только в театре не будет той выигрышной черно-белой гаммы, которая и про ретро, и про дихотомию, и про скрытую за обыденностью красоту жизни.
Сцены из жизни Тьюринга, разворачивающиеся в трех временных пластах, дежурно чередуются, а все прекрасные трюизмы, звучащие в картине, педантично распределены по почти двухчасовому хронометражу.
Впрочем, Гамсуна и так редко экранизируют: не считая одной короткометражки, лента Лиан стала лишь вторым полнометражным фильмом в XXI веке по произведениям норвежца. Да и кто сегодня расскажет поколению утомительных мелодрам о романтической, неслучившейся любви так, чтобы при виде ружья возникали мысли о Курте Кобейне?
Картина Даана преисполнена обожания и неизбежно превращается в затянутый панегирик — такое бывает неудобно слушать даже самому объекту дифирамбов.
Вышедший на российские экраны байопик «Распутин» — бледная, беспомощная картина с громким актерским составом.
