Как будто Кроненбергу больше интересен антураж, чем то, что в нём происходит. Оттого и действие лениво, а большую часть хронометража он лишь заворожённо выписывает придуманный им мир. Это вполне сгодилось бы для пилота сериала, но для полнометражного фильма выглядит обрывочно.
В то, что у Альмодовара творческий кризис, не поверить уже не получится. К сожалению, он очевиден.
Такое не спутать ни с чем — уж слишком уникальное сочетание: доведённое до абсурда всеобъемлющее безумие в советском антураже и божественное диво как спасение от всего.
Зачарованный литературными классиками, Эггерс с такой любовью воссоздаёт морок их стариковских пугалищ, что претензии к сюжетной простоте сценария как-то и не хочется высказывать.
Исчерпывающим дополнением к портрету Германа Манкевича становится его честность по отношению как к зрителю, так и к самому себе.
Вопреки ожиданиям, фильм совсем не похож на поделки, эксплуатирующие ретро. Он не пытается рисоваться, быть модным, и что самое важное, это не стилизация ради стилизации.
Притащив личную жизнь на работу, испанский постановщик сам себя поставил в тупик. Откровенно рассказав о себе, он просто не учёл, что не всем это может быть интересно.
Когда хронометраж минует середину, катания под знаковую музыку и очередной первый раз (неважно чего) становятся несколько утомительными. И хорошо, что Хилл это тоже понимает. Плохо, что для решения он не придумал ничего лучше простенького морализаторства.
Баланс между комедией и трагедией соблюдён с такой аптекарской точностью, что «Фаворитку» за одно только это можно занести в учебные пособия по кинематографии как совершеннейший образец трагикомедии.
В целом же получился типичный фанатский набор, включающий правильную Лори, того самого Майкла и три новых карпентеровских электронных аккорда, от которых волосы распрямляются абсолютно во всех местах.
Отличная получилась притча, Гас. Всё в ней правильно и складно: снять засранные штаны, надеть чистые, выпить чашку кофе, а водку заменить водой — и всё будет хорошо.
Как и предполагалось, всё с фон Триером хорошо — в этом могут убедиться даже самые упорные скептики (оставшиеся в зале), побывав в эпилоге на живописной экскурсии в загробный мир.
Картонный СССР с его компотом (или портвейном) в гранёных стаканах, рисованными плакатами и сотрудниками госбезопасности в пригородных электричках вкупе с музыкальным винегретом сложились в идеальную двухчасовую иллюстрацию к озорной песне Майка Науменко, давшей заглавие фильму.
Несостоявшийся триллер выворачивается изнанкой — чистокровным фильмом ужасов с такой безысходной и вычурной страшилкой в своей основе, что не шокироваться нельзя.
Сколачивая свою новую ленту из образов, обрывков сюжетов и целых персонажей старых, Ханеке даже не пытался скрыть, что не настроен был делать что-то всерьёз.
Деревенские сплетни, вступая в противоречие друг с другом, тем не менее складываются в убедительную картину последних дней жизни выдающегося человека.
Зацепки для продолжения, найденные в первом фильме, оказались настолько ёмкими и логичными, что даже не понадобились изъятые страницы Филипа Киндреда Дика о мерсеризме, модуляторе настроений и пресловутых электроовцах.
Амбиции Брюса Ли заменили сценарию конфликт.
Действие никуда не спешит, всё предельно просто и, что особенно важно для такого жанра, вполне логично. В кои-то веки вступительному титру о реальных событиях хочется поверить.
Отказавшись от привычной всем мистификации личности Дэвида Линча, авторы-документалисты, возможно, впервые искренне решили разобраться в символизме его творчества в целом и ранних экспериментальных фильмов в частности.
- Спасибо за то, что опять всех собрал! А остальное уже давно не важно, — успеваю сказать я Дэнни, пока осколки стекла, перемешавшись с кровью, пивом и криками, ещё не начали наполнять «Порт радости».
