Я с изумлением вдруг вспомнил, что Спилберг когда-то снимал «Индиану Джонса» с головокружительными бесконечными погонями; ничего подобного в «Игроке» нет, одна симуляция головокружительности.
В отсутствие Дель Торо (он значится в титрах продюсером, но это, похоже, формальность), это «Годзилла против Трансформеров», ни убавить ни прибавить.
Викандер звездой боевиков не будет никогда, она при всем таланте не выработает ничего похожего на невероятный взгляд Анджелины. В ней есть интеллигентность и нет силы — да и магнетизма, признаться, ни грамма. И когда Викандер окончательно превращается в супергероиню и берет в руки два огромных пистолета, хочется мягко сказать: «Дорогая, положи обратно, они не твои».
Сюжет «Всех денег мира» слишком крут, чтобы его можно было испортить недостатком вдохновения у режиссера-классика. И Кристофер Пламмер очень хорош в роли алчного старика Гетти, влюбленного в доллары больше, чем в жизнь, свою и чужую.
Просто Лондон. И просто Черчилль, принимающий стратегические решения, когда ему очень плохо и все считают его козлом. А он морщит лоб, хрипит, ворчит, орет и обращается к нации. И все будет хорошо.
В фильме великолепные актеры. Но всерьез считать «Вечеринку» чем-то большим, чем длинный анекдот, не получается: вряд ли о нем будут помнить долго. Зато хотя бы последняя строчка в этом анекдоте по-настоящему удачная.
Да, критики стабильно выставляют новым «Звездным войнам» высокие оценки; нет, эти фильмы не номинируют на «Золотую малину» в категориях «Худшая картина года» или «Худший режиссер»; и тем не менее не покидает ощущение, что смотришь на парад двигающихся мумий.
В сущности, два с половиной часа зритель смотрит на то, как продюсеры зарабатывают на нем, зрителе, деньги. Неплохой вроде бы режиссер Райан Джонсон не может добавить к фантазии Лукаса ничего, кроме лошадей с человеческими глазами, странных песцов, у которых шерсть торчит иглами, и красного следа, которые оставляют за собой средства передвижения; вот и все чудеса.
Стивен Фрирз и Джуди Денч превращают это в деликатную, трогательную, невинную и чудесную комедию. Им обоим уже много лет, они всерьез думают о смерти. И на самом деле их занимают не отношения жителей бывшей империи и бывших колоний, а как раз финал, в котором герои остаются один на один с теми, кого любят.
Не очень страшный, не очень смешной, нисколько не захватывающий фильм про малоинтересную барышню. И каждый раз, когда ее тюкают ножичком, в тебе рождается надежда: может, на этот раз будет как в анекдоте: «Нет уж, умерла так умерла».
Что юная ведьма сделает с новообретенной свободой и какие последствия это принесет окружающим — Триер не знает. Но, во всяком случае, отца ее, с таблетками и религиозным воспитанием, понять может.
«Снеговик» завершается намеком на то, что за ним последует экранизация следующего романа Несбё, «Леопарда»; мы ее не дождемся. Пройдут годы, прежде чем Харри Холе снова появится на экране. И появится он уже точно не в голливудском фильме
«Субурбикон» — это сразу два фильма, с трудом запихнутые в 105-минутный хронометраж. Причем один из них вообще никуда не годится, а второй снят в подражание Коэнам и откровенно вторичен по отношению к их же творчеству.
Если выражаться грубо, но точно, Вайтити сделал героям «Тора» рожи попроще, сбив с истории всю возможную торжественность и мрачность
«Аритмия» попадает в сердца зрителей, верящих, что люди на самом деле не твари, что «Скорая» доедет вовремя, несмотря на пробки. Что живет такой парень — не идеальный, зато весь свой, честно выполняющий тяжелую работу. И сколько бы нескладностей ни допускал Борис Хлебников, чисто эмоционально — в плане душевности и человечности — он не промахивается.
Не нужно быть ни «царебожцем», ни вообще православным, чтобы на двадцатой минуте стало отчаянно неловко за Ники, Аликс, Минни и даже за Матильду. Только когда немного отходишь и успокаиваешься после просмотра, понимаешь, что лучше всего этот фильм описывается хармсовской фразой: «Мама! Пойди сюда! Фокусники приехали!»
Даррен Аронофски с абсолютной уверенностью (явно пришедшей после периода боязливости, прикосновений к водичке большим пальцем ноги) сравнивает себя с Богом, Богу на смех.
Ты смотришь на все это не только со страхом, но и с каким-то восторженным возбуждением; я такое в последний раз испытывал в том самом незабываемом 1989-м, когда мне было 11 лет и я смотрел в видеосалоне «Кошмар на улице Вязов».
Фильм балансирует между жестким психопатологическим триллером и драмой из жизни очень скучного бородатого человека, которому в кои-то веки почесали нервы.
За героями, похожими в своей бестолковости и неотразимости на детей, наблюдать интереснее, чем за настоящими мачо и женщинами с большой буквы. Ну хотя бы потому, что каждый молодой зритель уверен, что сам-то в подобной ситуации повел бы себя по-другому, хотя, скорее всего, повел бы себя еще глупее и непредсказуемее.
Пули свистят, взрывы гремят, Амстердам с Гаагой разваливаются на глазах — но Босния, равно как и Герцеговина, будут спасены.
Американские критики находят для «Зарождения зла» неожиданно ласковые, одобрительные эпитеты вроде «ужасающий» и «леденящий». Видимо, они вздрагивали, дергались в креслах, закрывали глаза ладонями — делали все, на что рассчитывал режиссер. Скорее всего, и многие зрители будут вести себя так же.
Сценарий «Охранника» писался на коленке, сюжет выстраивали из штампов, как из кубиков «Лего». Режиссер Ален Дерошер ставил фильм словно бы со страшного бодуна.
В междупланетном шапито больше обаятельных номеров, чем можно было ожидать, но они не врезаются в память так, как надеялся Бессон. Состав с огнями, циркачами и дрессированными животными проносится мимо тебя на бешеной скорости (визг, хохот, хлопушки) и исчезает где-то во тьме, а тебе остается пожать плечами и идти дальше.
«Ветреная река», несмотря на подчеркнутую безрадостность ландшафтов и сюжета, не кажется гнетущим фильмом. Шеридан, сочиняя сценарий, держал в голове старые вестерны — и Джереми Реннер в одной из лучших своих ролей мало чем уступает Джону Уэйну.
