Райт — прекрасная актриса, ее намерения, несомненно, чисты и искренни, как и вера в транслируемый текст, но когда силой твоего фильма должно стать молчание, нужно быть режиссером, способным не идти на повествовательные уступки (от флешбэков до призраков) и уметь выдержать тишину.
За непритязательным названием и неинформативным постером, где главный герой на фоне грозовых туч несет винтовку, кроется фильм не самого большого ума, но главное здесь — сердечность.
Москва «Июльского дождя» — вдохновенная греза, в существование которой сложно поверить, даже находясь не так далеко, на ближайшем курорте, когда радиоэфир озарит прогноз погоды.
То и дело кажется, что постановщик наверняка подсмотрел что-то у более опытных коллег, но Нельсон осознает все свои уязвимости и старается играть с ними так же, как и с шаблонами.
При таких вводных нужен особый талант, чтобы снять столь упоительную ерунду. Уилсону пора проситься обратно, если не к Вуди Аллену, то хотя бы к братьям Фаррелли, там искусства значительно больше.
Был бы Бельцль так же остроумен, сколь смел и эпатажен, цены бы ему не было, но, увы, приходится довольствоваться малым.
Впечатляюще архаичное итальянское кино, «Земля дрожит» с отголосками магического реализма. Некрасивая грязная инцестуально-старческая похоть противопоставляется наивной романтической связи. Не любовная история, а ода труду: нравственному и физическому.
Построить кульминацию на событии из прошлого главных героев, до финальной трети даже не намекая на былые грехи, — качественно иной уровень драматургии, достойный исключительных жанровых поделок из каталога Netflix.
Фильм Ноче — рефлексия, аутентичное воспроизведение полученного опыта в надежде отпустить его. Ненадёжный рассказ о том времени, когда объективной реальности не существует, есть только больший мир, приукрашенный, но искренний.
Далеко не «папочкино кино», а кино для папы, чтобы гордился. Но даже в самые упаднические годы Левинсон-старший в этом жанре был поискуснее.
«Палмер» — эталонный краудплежер. Редкий для больших экранов Тимберлейк вдохновенно «рвет жилы», а Стивенс не переусердствует в том, что касается эмпатии. Этим парням хочется пожелать простого человеческого счастья. Мир жесток, и справиться с его напастями можно не иначе как вместе.
Вместо полифонии, фрески о человеческом единстве, частной оды трудолюбию непризнанного Брауна, фильм расходится на несколько неоднородных частей. Сколько еще таких сокровищ покоится в земле? Netflix необходимо озаботиться полноценным сериалом! Проку, впрочем, больше не будет.
Из «Кровных братьев» хороший фильм — как из Шонартса ирландец. Киннаман безучастно отыгрывает безумие от вседозволенности, также неподдельно недоумевая, зачем и кому он здесь нужен.
Хэнкок идет напролом, он бьет наотмашь, не делая «как», отмахиваясь от того, что со времен написания первого драфта прошло уже больше 20 лет.
У ремесленного режиссера Холла получается не всегда точно, но в нужной степени вычурно и пестро.
Авторы одиссеи Джо предлагают расслабиться, а всем стремлениям и амбициям предпочесть сочный кусок пиццы. Синтез гормона счастья. Жизнь хороша, даже когда тебя в метро толкнули.
Любые претензии в дурновкусии и драматургической безалаберности бессильны перед рвением Андерсона нестись вперёд не оглядываясь. Ничего кроме Йовович, танцующей с мечами и разрезающей монстров, он не видит. Зато счастлив.
Самоизоляция в «Локдауне» — сюжетная условность, а не предмет дискуссии. Фон, позволяющий обратить обязательное ограбление в прогулку по пустому элитному торговому центру (и собственному прошлому).
Фильм без развития, кульминации, антагониста, здравого смысла. Иллюстрация-предупреждение: талантливый (первоначально) режиссер Хофстрем («Зло», «1408») съеден голливудским конвейером, поберегись, потенциальный экспат.
Во «Фрагментах женщины» вызов заканчивается на тридцатиминутной сцене родов, дальше непокоренных вершин на этом ландшафте не остается. Фантомы лапочки-дочки и символизм, построенный на психологии принятия, — искать образ, олицетворяющий новое начало.
Мир «Коньков» самодостаточен, пусть и ограничен преимущественно несколькими дворцами, ярмарочной площадью и кабаками. Локшин не стесняется сентиментальной природы материала, с которым работает.
«Преступить черту» — из тех фильмов, что спустя несколько лет с большим азартом поглощает Голливуд и на свет появляется англоязычный ремейк.
«Вмешательство» вызывает неловкость, потому что подсматривать за чужой частной жизнью всегда непривычно. Сродни эффекту — невольно застать на чужой кухне внутрисемейную ругань.
Сама идея создать мэшап из Алисы и Питера, пусть и завлекательна для продюсеров — проект наделал много шума еще на этапе публикации синопсиса — но в руках человека неодаренного разваливается на несколько бессвязных сюжетных элементов.
«Грань времени» напоминает лучшие эпизоды «Сумеречной зоны» или карпентеровские фантазии семидесятых годов. Бенсон и Мурхед не страшатся оттолкнуть зрителя.
