«Синонимы» — высказывание откровенно антисистемное, во многом перекликающееся с прошлогодним «Фокстротом» Самюэля Маоза, тоже через гротеск и сюрреализм критиковавшего основы родной идентичности: этот безумный взгляд из танка, вечную боевую готовность воинов осаждённой цитадели.
Поэтическое высказывание в духе русского космизма о земле, жизни и смерти
«Золотая перчатка» ни в коем случае не пастиш и не социальная критика, скорее апроприация. Акин ностальгирует по чужому прошлому, которое ему ближе общего всеевропейского настоящего.
Претенциозный по форме — импрессионистская кинопоэма — и одновременно робкий, даже как будто извиняющийся по тону, «Мальчик русский» именно что про нашу молодёжь вообще.
К характерной для Озона критике буржуазии, социального класса, к которому принадлежит режиссёр, здесь добавился откровенный антиклерикализм. То есть новая картина — высказывание антисистемное, по духу совпадающее с настроениями, царящими в сегодняшней Франции.
Разумеется, никакой конъюнктуры в «Девочке» нет. Да и обвинять каждый фильм на общественно значимую тему в стяжательстве было бы именно что пошлостью. Но смутное чувство творящейся на экране позитивной дискриминации всё равно не отпускает.
В этой «рождественской» истории о том, что хоть мы все и очень разные, но в правах равны, вместо вроде бы неизбежного дидактизма автор находит тон великого утешителя.
Это вообще кино без героя. Баския тут — повод тряхнуть стариной, вспомнить молодость.
«Черная полоса» — неонуар, причем не реверанс классике, не формалистское упражнение, как принято у нового поколения кинематографистов, а полноценный детектив с до абсурда лихо закрученной интригой
Сколько бы ни оправдывался Джек, иллюстрируя право на моральный релятивизм шедеврами МХК, хроникой массовых истреблений и, наконец, технологией купажирования десертных вин, гореть ему в аду.
Песке перебирает культурные референсы, словно четки. Для разминки the best of джалло — «Кроваво-красное» и «Дрожь» Дарио Ардженто, отдельно — Брайан де Пальма, оммажем которому смотрится каждая сцена. Не обошлось и без Квентина Тарантино
Ничего кощунственного в «Празднике» нет. Вряд ли неубедительная игра актёров, особенно младшего поколения, а также очевидная вялость интриги может расцениваться как преступление против человечества.
I feel good — кино даже не морального беспокойства, а своего рода акционизм, призывающий, пускай и шутками с прибаутками, пересмотреть Конституцию. Так жить нельзя, считают Делепин с Керверном, и им веришь.
Чувство меры и сознательный отказ от «художественного высказывания» — главное достоинство фильма, за которое можно простить и наивность мизансцены, и местами слабую актёрскую игру, да много чего ещё. «Спитак» — кино растерянности, обрушивающейся на нас, когда жизнь сломалась.
Сериал, снятый по мотивам одноименного романа Алексея Иванова, в очередной раз демонстрирует, насколько важны знаки препинания в приговорах — даже когда речь идет не о конкретных людях, а о времени и пространстве, эпохе и стране.
Пропагандой либеральных ценностей во «Вдовах» и не пахнет. Это фильм, беспристрастно, а-ля Ханеке, фиксирующий ничтожество человеческой природы, никто кроме нас не ответственен за боль, заполонившую мир, как океаническая волна — трюмы и палубы тонущего лайнера.
Слабый пол добавляет картине сильных качеств — семейная драма оборачивается комедией, а в некоторых моментах и вовсе бурлеском. Женщина в мужской роли, «мужик в юбке» — древнейший гэг, невероятным образом подвёрстанный актуальной повесткой под чуть ли не правозащитный манифест.
Разговаривая просто, громко и чуть ли не лозунгами, Гарроне все же не фальшивит. Мужественно констатирует, что времена хороших и плохих давно закончились. Остались только злые.
Это слишком длинное, слишком путаное, совершенно бессмысленное кино, которое настолько сочится самолюбованием, что зритель в нарциссическом бэдтрипе просто третий лишний. Автору никто не нужен, правой руки и стопки лежалых постеров ему вполне достаточно, чтобы довести себя до кондиции.
Довольно утомительное и назойливое повторение пройденного. Эксплуатация приёма. Немеш прилежно наследует Беле Тарру и ещё некоторым корифеям национального кинематографа — Ильдико Эньеди или Миклошу Янчо, но ни мистической глубины, ни теософских откровений старших коллег не достигает.
Фильм о памяти так спешно и насыщенно рассказан, будто Куарон страшился всего не упомнить — стремление по-своему трогательное и благородное, но вряд ли на пользу большому произведению, которым «Рома» так старается быть.
Фильм, создававшийся чрезвычайно трудно и рассказывающий о самом болезненном периоде в истории Франции, в котором Ален Делон, безусловно, сыграл лучшую свою роль.
Подзаголовок шестой миссии «Последствия» — говорящий. Том Круз предъявляет себя миру чуть ли не с того света, он никогда не оглядывался, как Орфей, и вот, пожалуйста. Восставший из пепла, уничтожающий взглядом пустых глаз, в них не отражается мир образца 2018-го, он ему неинтересен. Имеет право.
Самое странное и невыносимое в фильме — спекулятивные параллели с настоящим и сомнительные обобщения всечеловеческого толка.
20 лет спустя чуть ли не каждый второй эпизод «Секса в большом городе» — пощёчина постполиткорректности. Новое поколение мечтает о «безопасном» сексе, забывая, что он всего лишь следствие «опасных» связей.
