«Брандашмыг» — беззубая социальная критика, сделанная при этом с надеждой на потребу толпы; манифест против общества потребления, выпущенный при этом в онлайн-кинотеатре Netflix, который можно легко назвать флагманом индустрии развлечений для невзыскательной, но минимально платежеспособной аудитории.
Без соответствующего навязчивого ретро-юмора, без телеоптики фильм оказывается потерян в неловкой стилизации под эпоху. Это благостное развлечение «для культурных людей», а вовсе не радикальное камерное кино.
Авторы, кажется, нащупали верный компромисс: они рассказывают о вечном, о том, что никто не забыт и ничто не забыто, но при этом так, чтобы это по-человечески хотелось смотреть.
В целом безобидный фильм о Великой Отечественной (и такое бывает).
Этот фильм — как центральная улица провинциального города в предновогодние дни: заваленная снегом, солью и песком, залитая слякотью, визуально засоренная многочисленными рекламными растяжками, заполненная предположительно радостными людьми в предвкушении праздника. Хотя по лицам их понятно, что нет.
Смешивая в одну кучу мейнстрим и маргиналию, Васке в итоге не исследует ни творческого конформизма, ни нонконформизма. С какой бы стороны он ни подошел к собственному вопросу, все равно он даже не пытается подойти поближе, а так, машет ему рукой с большого расстояния и улетает к очередному знаменитому собеседнику.
«Хрусталь» вовсе не останавливается на констатации, что «в девяностые убивали людей». Он идет куда-то дальше и обнаруживает в зрителе болезненную нежность по отношению и к девяностым в частности, и ко всему посконному русскому — в общем.
Фильм получился ну очень странный, вообще непонятно, о чем он конкретно.
В «Заповеднике» Матисон весь мир безруковоцентричен, вселенная, как в фантазиях солипсиста, прогибается под его желание быть рокером. Хоть в формальной экранизации Довлатова, хоть в рамках перепридуманного сюжета.
Что Триер себя любит, мы знаем и без его напоминаний. Но «Дом, который построил Джек» не выглядит как попытка интеллигентской самоиронии, все очень серьезно.
Может показаться, что «Суспирия» — это что-то угнетающе сложное. Отнюдь, этот фильм пугающе просто понять и воспринять, он интуитивен так же, как сам человеческий страх.
Это вполне конкретный фильм-ограбление с длительной фазой подготовки сложной кражи, с нарастающим напряжением, но после этого не следует никакой разрядки, никакого решения, лишь тривиальный и в целом лобовой вывод о том, что в нашем непростом мире каждый сам за себя.
Куда приятнее воспринимать «Ральфа против интернет» не как самостоятельное произведение (все же довольно обидно думать, что нам пытались это продать), а как сопутствующий продукт, как «фильм-Диснейленд», куда можно сходить ненадолго и уйти с легким сердцем, не думая о том, что Уолт Дисней уже давно умер, но корпорацию его имени уже не получится остановить.
«Холодная война» хоть и не тоскливое кино, но все равно пронзительно грустное. И оно просто убивает наповал.
В конце фильм вдруг действительно прорывает ткань времени, и в эту дыру вылезает Меркьюри, как живой, и как давай качать полный народу стадион «Уэмбли». И сразу становится понятно, о ком же был этот фильм.
Это, возможно, самая странная, перверсивная и потому непреднамеренно смешная попытка потратить государственные деньги на фильм, который решено было снять по важному поводу. Надо было отметить открытие моста — и сняли фильм. Но почему-то этот фильм на поверку оказывается странным гибридом «Крыма» и «Американского пирога».
«Клубаре» — не просто плохой фильм, он победоносно провозглашает переходность и безгеройность нашего нелегкого времени, абсолютную потерю самоидентификации современной России и Москвы в том виде, в котором ее формулирует масскульт.
Беззубая пацанская драма, поднимающая проблематику уровня надписи на стене в подъезде.
Не то чтобы этот фильм прямо эмоционально не отпускает, скорее утомляет за почти два часа. Но вот такое оно, кино о смерти по версии Андреасяна.
Изысканный, сложный, потенциально культовый ремейк-хоррор о том, что ничто не земле не проходит бесследно.
Это издевательство над школьной программой по литературе, может, и не ценнее самой школьной программы и не заменит ее, и слава богу. Но едва ли не впервые на основе чего-то нашего вечного сделали не зубодробительную скуку и не испанский стыд, а что-то дерзкое, бойкое, восторженно глупое, как кинокомикс.
Чудес не бывает, но «Хрусталь» — это ровно чудо и есть. Тончайшее, выразительное, страшное и смешное кино, и историческое, и вневременное.
Оторваться от картины невозможно: за 80 минут наедине с тремя актерами, один из которых — вообще птица (в титрах трогательно указано, что ручного беркута, блистательно, без шуток, сыгравшего эту роль, зовут Тумара), оторопь от арктической экзотики проходит и остается лишь чистейший нарратив, насколько неожиданный, настолько и увлекательный.
Этот фильм сильно возбудит, может, даже немного припугнет, но, наверное, не затронет никаких фибр души. Впрочем, не стоит переживать по этому поводу: у Озона еще полно времени снять что-то настолько же оригинальное и отличающееся от всех его предыдущих фильмов
Это телемыло не должно иметь никакого отношения к царебожникам, Поклонской и прочей ереси: и так слишком много внимания оно привлекло. А позже, порубленное на четыре серии, оно и вовсе утонет в вечернем эфире.
