«Любовь» не только выдающееся художественное свершение, но и полное мужественного стоицизма выяснение отношений со смертью лицом к лицу.
Отлично, что Хлебников показал пример того, как можно делать не противное и вполне пригодное к просмотру кино за маленькие деньги.
Человек в свои 76 имеет право хоть раз не быть серьезным. Лоуч остается верен пролетарскому гуманизму и нелюбви к капиталистическим кровососам. Но на сей раз он говорит о своих принципах с улыбкой — и это дорогого стоит.
С точки зрения прогресса российской киноиндустрии «Орда» — безусловное достижение. Высокобюджетный фильм снят, как говорится, на чистом сливочном масле.
Из документально-социального проекта получилось авторское кино в самом авангардном смысле этого слова. Кино, которое не важнее жизни (как говаривали авторы «новой волны») и не вместо жизни (как ее проживают сегодня эстеты-синефилы), но которое и есть сама жизнь.
Главное — что это настоящее кино: и то, и другое слово здесь одинаково важны.
Это саспенс, драйв, эротизм, но прежде всего непостижимая загадочность человеческой природы, неспособной познать саму себя и загнанной в порочный круг одних и тех же сюжетов.
Герои так выкладываются перед камерой, что становится понятно: они играют не за страх, а за совесть и, что такое смерть, знают не понаслышке. А почти библейская выразительность простонародных лиц такова, что заставляет вспоминать шедевры Пазолини.
В новой работе он тоже показывает, как на практике функционирует мультикультурный обмен. Одни получают «мани-мани», другие — удовольствие, и в конечном счете происходит пусть уродливая, но некая человеческая коммуникация. Зайдль любит радикальные ходы, умеет эпатировать, но в итоге оказывается не лишен гуманизма и даже теплоты, снимая свое кино «про уродов и людей».
Кино Тодда Солондза — это своего рода антидепрессант. Невыносимая легкость бытия оказывается на поверку вполне выносимой. Счастье по-прежнему есть — и оно состоит в прощении.
«Париж-Манхэттен» прилежно воспроизводит мотивы и даже целые сюжетные линии из фильмов Аллена, но ни разу не достигает присущего им обаяния банальности, а без него фразочки вроде «Любовь и секс порой полны загадок» или «Пилатес — нечто среднее между йогой и „Камасутрой“» сразу тухнут.
Эффектная апокалиптика романа слабо визуализируется, и в основном о конце света мы узнаем из неутихающей болтовни о коррупции, власти и мистике денег, а этой риторикой сегодня никого сильно не поразишь.
Неспешное повествование в исторических костюмах, без всяких развлекательных спецэффектов и знаменитых актеров, пролетает мгновенно, не навевая ничего похожего на скуку и томительное ожидание конца. Фильм отличается удивительной для авангардиста ясностью, четко структурирован, лишен ложной «артхаусной» многозначительности.
Картина сделана не только талантливо, но и с удовольствием. Сказка не превращается в китч, ее спасают от этого финский юмор и память о лучших временах французской культуры.
Мне лично кажется, что особенной эротической мощи в этом фильме нет. Облик Зюсса Оппенгеймера, чуть не разрушившего своими интригами герцогство Вюртемберг и уложившего в постель женский цвет нации, скорее похабно-карикатурен.
Создатели «Кококо» скорее готовы бросить камешек в себя, чем в любимый и ненавистный «народ», и в этом смысле следуют неистребимой российской традиции.
Резкие жанровые и стилевые перепады не идут на пользу целостному восприятию фильма, ломая его ритм и саспенс. Но тем, кто идет в кино не только ради комфорта, именно эти перепады доставят наибольшее удовольствие своей интригующей непредсказуемостью.
Сюжет фильма весело скачет с одной комедийной точки на другую и доходит до финала — в меру сентиментального, но, судя по интернетовским отзывам, способного выжать скупую мужскую слезу даже у российских яппи.
Данный фильм, не становясь ни на чью сторону, показывает общество настолько инфантильное и сонное, что пробудить его от спячки способны лишь экстремальные персонажи типа Ассанжа или Брейвика.
Режиссер, называвший себя «целлулоидным вампиром», возвращается к эстетике B-movies, наработанной полвека назад на фабрике Роджера Кормана. Увы, если это и молодость, то без молодости. Но и без мудрости тоже.
Нельзя отрицать тот факт, что фильм сделан с вдохновением и страстью, давно забытыми Голливудом. И вовсе нет там привычных схем военного кино; даже некоторая профессиональная неуклюжесть в построении сценария, как ни странно, работает на общий эмоциональный эффект.
«Мальчик с велосипедом» одновременно и похож, и непохож на прежние фильмы Жан-Пьера и Люка Дарденнов — чемпионов по срыванию Золотых пальмовых ветвей и других каннских призов.
В черно-белом, предельно аскетичном фильме, склеенном всего из тридцати кадров и трех нот саундтрека Михая Вига, минимум диалогов (сценарист — Ласло Краснохоркаи), единственное понятное слово — «курва», нет решительно никакого просвета, а каждый раз, когда открывается дверь разваленной конюшни, мы как будто буквально вступаем во врата ада.
Арнольд отказалась от традиционной в таких случай «романтической» музыки и сполна воспользовалась возможностями кинематографа, чтобы перевести прозу в разряд поэзии.
«Фауст» — самый амбициозный из проектов современного кинематографа, связанных с литературой. Это — не буквальная экранизация, а «прочтение между строк», причем прочтение на родном Гете немецком языке.
