При всем уважении к теории заговоров, контрастному освещению и праву человеческого существа на аргументированную паранойю тут явно перейден какой-то предел, критическая черта, за которой сумасшествие теряет художественную ценность и делается тоскливым, неопрятным и совершенно непознавательным.