Темп, в котором развивается «Дылда», напротив, до монументальности медлителен — что в сочетании с тяжестью темы и будто бы избыточной палитрой кадра неизбежно и зрителя погружает, вводит в тот протяжный, неизбывный морок, в котором существуют как персонажи, так и сам послеблокадный Ленинград.