Джонс открыто цитирует классику и вообще, кажется, больше озабочен собственной любовью к ней, чем стремлением развлечь зрителя, привыкшего к трехмерным взрывам и двухмерным героям. Тем не менее называть фильм пусть и талантливой, фанатской поделкой не повернется язык, и вот почему. Джонс с каким-то забытым юношеским пылом, свойственным молодым фантастам 70-х, задается вопросами, которые разгаданы так давно, что ответы успели позабыть.