Да, Зайдль не ведает — в отличие от своей нециничной героини, поскольку она бедняжка-бедолага, а не здравомыслящая постаревшая богачка. Но позволяет взбунтоваться чистосердечной австрийской простушке, работающей в доме для инвалидов, а дома страдающей от равнодушия дочки, склонной к ожирению.