Как работает одна из самых знаменитых студий компьютерной графики в стране? Как она пережила свои кризисы и умудряется лавировать в вечных спорах с продюсерами? Кинопоиск побывал в офисе Main Road Post, посмотрел, как работают художники, и обсудил с ними тяжкое бремя VFX.
Зрители не определились: российская компьютерная графика — это кринж или вин. Одни утверждают, что наши художники выдают всё лучшие результаты с каждым годом, другие считают, что «Чебурашка» получился страшненьким. Первое, что надо знать, — рынок производителей CGI в стране небольшой. В индустрии на слуху студии CGF (пионеры, делавшие «Дозоры»), Asymmetric VFX («Маша и Медведь», «Летучий корабль»), FilmDirection FX («Вий 3D»), Trehmer Film («Вратарь галактики»), 1-2-3 VFX («Эпидемия», «Майор Гром: Игра») и Main Road Post, которая прославилась после «Сталинграда», «Притяжения», «Спутника» и приглашения ее основателя Армана Яхина в оскаровскую Киноакадемию. После 2022 года они открыли зарубежную компанию Monkey Rave Production, параллельно делали кота Бегемота и придумывали Москву 2124 года в фильме «Сто лет тому вперед».
Сейчас Main Road Post если не главная студия визуальных эффектов в стране, то точно та, которая лучше всего умеет про себя рассказывать. Тем удивительнее было узнать, что из-за специфики постпродакшена компания остается финансово уязвимой и за почти 20-летнюю историю не раз находилась на грани закрытия.
«Задолбались!»
«Задолбались» — примерно так основатели студии описывают свое состояние в 2016 году. На их счету тогда был прорывной «Сталинград» c пламенем на Волге, 13 тысячами цифровых домов и немецким бомбардировщиком Heinkel весом 10 млн полигонов. В разгаре шла работа над бондарчуковским «Притяжением», в которой было задействовано более двух сотен специалистов. Сломанных телефонов с продюсерами и неурядиц с бюджетами хватало, хотя масштабы проектов и их количество росли. В штате компании работало 50 человек в постоянном ощущении аврала и без существенной прибыли: «Если можно было получить 5% профита, это считалось успехом, — комментирует Арман Яхин. — В 2016 году наша прибыль составила 10,5 млн рублей, и это 7% от годового оборота. Для сравнения: 5% в 2019 году составили 20,5 миллиона». «У меня случился настоящий кризис: я не хотел приходить в офис и видеть кислые лица», — продолжает основатель студии рассказ о первом финансовом коллапсе и добавляет: «Мы поняли, что если индустрию не изменить, значит, нужно менять себя». Ежедневно время уходило на правки отчетных таблиц, с помощью которых была организована работа, параллельно изучались всевозможные методики построения производства. В итоге решение нашли в системе Agile. «Мы собрали всех и заявили, что есть метод, который требует тотальной перестройки, — говорит Яхин. — Либо мы начинаем работать по-другому, либо закрываем компанию».
В 2016-м можно было отметить десятилетие студии закрытием и отправиться покорять Голливуд — достижения, какие были к тому моменту у основателей Main Road Post Армана Яхина и Михаила Лёсина, котировались в Америке. Свою компанию они запустили в 2006 году под крылом «Дирекции кино» Джаника Файзиева и Анатолия Максимова в качестве внутренней CGI-студии, а друг с другом были знакомы еще со школьных времен в Алматы. Яхин в интервью рассказывает, что путь в профессию для него начался с «Парка юрского периода», увиденного в 1993 году, после этого он сам начал экспериментировать с эффектами в программе 3D Studio. Примерно тогда же они познакомились с Лёсиным — фанатом программирования и участником школьных олимпиад; их жгучий интерес к графике совпал, и с того момента они не расставались, вот уже 30 лет вместе. Юлия Гюне — еще одно ключевое лицо Main Road Post — пришла как продюсер в 2011 году («Она забрала на себя всю боль таблиц и расчетов с творческих сотрудников, чем сильно облегчила работу») и позже стала операционным директором.
«Дирекция кино» выпустила всего семь полнометражных фильмов, включая «Ирония судьбы. Продолжение», «Высоцкого», «Викинга» и «Союз спасения». Первым проектом Яхина и Лёсина внутри ДК стала военная драма «Адмиралъ», и они так хорошо справились с титрами, что им доверили работу над одноименном сериалом. Название студии появилось случайно: у «Дирекции» было международное направление Main Road, которым, как оказалось, никто не пользовался, поэтому VFX-департамент забрал его себе: «Решили, что надо просто добавить Post в конце — мы же постпродакшен».
Их первым большим проектом как самостоятельной творческой единицы стал военный боевик Джаника Файзиева «Август. Восьмого» о войне в Грузии в 2008-м с реалистичными взрывами и мультяшными 3D-роботами. Дальше у MRP был американский боевик «Особо опасен» Тимура Бекмамбетова: «Над этим фильмом работали чуть ли не все студии, существовавшие тогда в России, а нам доверили большой блок в 90 кадров», — говорит Яхин о сцене, где Анджелина Джоли и Джеймс Макэвой бегут по несущемуся поезду. А вот создатель студии визуальных эффектов CGF Александр Горохов уверен, что российские художники сошли с дороги в Голливуд. В интервью для РБК он рассказал, что отечественные VFX-создатели сильно уступали зарубежным: «Например, мы практически полгода делали две сложные сцены, а потом пришла британская Framestore и переделала их за пять недель. Так что, честно сказать, в тот раз мы как индустрия сильно обделались».
Тогда же команду заметил супервайзер Леонид Волосатов и пригласил рисовать имперский город в фантастике Бондарчука «Обитаемый остров» по Стругацким. Сам Волосатов когда-то занимался моделированием военных операций, в 1993-м возглавил департамент телерекламы агентства «Корпорация Я», которое сотрудничало с Art Pictures. Он участвовал в создании около 500 клипов, но супервайзером компьютерной графики стал случайно: его команда в срочном порядке рисовала взрывающийся в Кабуле самолет в «9-й роте», после чего Волосатова пригласили руководить эффектами в «Обитаемом острове» в 2008 году. Так в проекте появилась MRP; это было первое сотрудничество студии с Бондарчуком, с которым им предстояло не раз поработать.
«Сталинград» изначально был задуман как IMAX-прорыв для российского кино с декорациями из пенобетона на 4 млн долларов и прокатом в Китае. В картине было больше 230 планов с графикой, и она далась MRP большой кровью: пришлось докупать дополнительный массив для хранения данных на 100 ТБ, и пока часть команды работала над горящими красноармейцами и взмывающими в небо «Хенкелями» и «Яками», другая разламывала вагоны поезда для «Метро» Антона Мегердичева. Все остальные в то же время корпели над открывающим роликом об истории России для Олимпиады в Сочи 2014 года (его тоже режиссировал Файзиев). По итогу студия сделала восьмиминутный шоурил, демонстрирующий ее работу для «Сталинграда». «Мы прокляли все, потратили кучу времени и денег, но ролик все-таки доделали», — рассказал Арман о видео, которое попало в блог производителей программы Houdini и прославило MRP в мировых профессиональных кругах.
В том же году про студию написал автор визуальных эффектов к «Аватару», «Гарри Поттеру» и «Тихоокеанскому рубежу» Пьер Граш в книге о состоянии VFX-индустрии: «Про нас был амбициозный абзац, мол, небольшая студия на смешные по голливудским меркам бюджеты создает шедевры. Мы подумали, что вот оно, сейчас придет известность!» Вместо нее пришли «иностранные аферисты» — так Юлия Гюне называет иностранных клиентов, которые за тысячу долларов хотели сделать полноценную боевую сцену на несколько минут. «На почту приходили десятки писем, но ни одно из них не было дельным, кто-то просто хотел получить качество „Сталинграда“ за три копейки».
«…маленьким VFX-студиям придется сначала преодолевать трудности, чтобы зарекомендовать себя перед голливудскими грандами. Как только они это сделают, получат свой кусок пирога. Конечно, эти небольшие компании также способны создавать совершенно потрясающие работы. Хорошим примером является небольшая российская компания Main Road Post с ее захватывающей работой над фильмом „Сталинград“ (2013). Любому, кто видел их рил, будет трудно поверить, что всего около тридцати человек работало над визуальными эффектами для картины».
Цитата из книги Пьера Граша «Inside VFX: взгляд изнутри на визуальные эффекты и кинобизнес» — предмет гордости MRP
Вообще, у VFX-индустрии репутация одной из самых уязвимых сфер в кино во всем мире, не только в России. Художники жалуются на нереальные требования продюсеров, небольшие зарплаты и постоянный производственный ад, от которого кто-то бежит ради более стабильной работы в IT. Такие трудности во многом связаны с тем, что на постпродакшене нет предела совершенству: «Если вы отсняли какое-то количество сцен, то с ними и работаете, а эффекты можно рисовать и рисовать», — объясняет Арман. Многие не понимают, почему создание графики занимает так много времени и стоит так дорого. Не знают, что под общеизвестным названием художника по визуальным эффектам — VFX artist — скрывается масса узких специализаций. Моделлер занимается 3D-моделями, аниматор эти модели оживляет, риггер контролирует реалистичность движений, а лайтер управляет светом внутри кадра. Еще есть шейдеры — их задача правильно отразить свет от поверхности, им же помогают текстурные художники. В отечественной практике разделение не такое узкое, часто один мастер берет на себя несколько ролей. После этапов работ отдельных художников VFX-композер забирает материалы, финализирует сцену и отправляет ее на рендер. Это процесс, когда компьютер просчитывает все манипуляции, анимации и симуляции и выдает результат в виде последовательных изображений. Он проводится с помощью специальных компьютерных кластеров — рендер-ферм; если упрощать, это много компьютеров, объединенных в одну систему, создание которой может позволить себе не каждая студия. Для просмотра промежуточного варианта нужно множество часов рендеринга. Итераций в процессе работы могут быть десятки, иногда даже сотни, и каждая требует запуска полного цикла рендера.
Будущее с аджайлом и водяной собакой
Студия Main Road Post занимает синее здание неприветливого вида недалеко от «Войковской» — с виду ни за что не не скажешь, что на пятом этаже придумали, как будет выглядеть планета в 2124 году в ленте «Сто лет тому вперед». Пространство разделено на сектора, каждый из которых обжили команды: у кого-то на столе стерильно пусто, у другого — шахматная доска рядом с фигуркой Хищника. В конце офиса амфитеатр с экраном — здесь проходят общие собрания и просмотры. Кинозал для тестовых показов тоже есть. «Наша главная задача — создать сотрудникам комфортные условия», — объясняет Юлия, пока мы проходим мимо кабинета психолога и тренажеров. Для нее комфорт олицетворяет Аризона — трехлетняя португальская водяная собака, разгуливающая с нами по офису.
После производственного кризиса 2016-го перестройка компании и переход на новую систему работы заняли три года. В начале трансформации студию покинули всего три человека, не справившиеся с новой самоорганизацией: «Кому-то оказалось проще работать через менеджера, который выступает третьим лицом в переговорах с заказчиком, следит за дедлайнами, передает материалы, — говорит Юлия Гюне и продолжает рассказывать о страхе потери контроля. — Мы прошли через болезненный процесс трансформации, суть которого была в том, что ответственность передана людям, непосредственно выполняющим работу».
У системы Agile несколько основных правил, среди которых отказ от микроменеджмента. «Мы поняли, что надо менять подход, когда сотрудники начали просить поставить им специального человека для отслеживания дедлайнов и передачи материала». Эти небольшие, но энергозатратные действия основатели посчитали слабым аргументом для поиска дополнительного менеджера. После реформы студия стала состоять из самоорганизованных команд, которые выставляют сроки в зависимости от собственных темпов и договоренностей с заказчиком. Agile подразумевает гибкое управление, изменения могут происходить даже на последней стадии разработки эффектов, но все они обсуждаются художниками напрямую с клиентами. В итоге конструкция иерархии в MRP перевернулась: теперь основатели следят за потоком клиентов и их приоритетностью, а команды художников сами выстраивают комфортный рабочий процесс, обсуждают дедлайны с клиентами, принимают правки и защищают варианты.
Несмотря на кадровую оптимизацию, команда после перерождения выросла вдвое — во многом из-за изменившегося процесса поиска новых сотрудников. «Сейчас наймом занимаются сами команды, — рассказывает Юлия. — Они прекрасно понимают, с какими скиллами и опытом человек им нужен, с кем они сработаются, с кем — нет».
Костяк коллектива сформировался давно: «Те, кто пришел пару лет назад, можно сказать, совсем новенькие». Например, в прошлом году пришел Жан Конох, имевший двухлетний опыт в моушен-дизайне. Тогда он ничего не знал об индустрии и не думал, что попадет в кино, а сейчас уже успел поработать над фильмом «Сто лет тому вперед». Олеся Радзиевская в 2008-м посмотрела «Железного человека» и загорелась идеей заняться компьютерной графикой. Во время обучения в Scream School она побывала в офисе MRP на экскурсии и решила оказаться там во что бы то ни стало. Взяли не с первого раза: «Годы учебы, тысячи минут за компьютером — и вот уже шесть лет я счастливый человек». За год до нее устроился Михаил Болонкин, он перешел из студии Sci-FX: «Я увидел шоурил „Притяжения“ и понял, что хочу поработать с более высоким качеством графики». Команда Михаила называется Rock Stars, и он успел приложить руку к восьми проектам Main Road Post, а заодно к сериалу Halo уже со студией Monkey Rave Production.
Сегодня Юлия и Арман контролируют количество проектов и их приоритетность, Михаил вместе со своей командой занимается разработкой софта, а художники в Main Road Post работают в командах — всего их двенадцать, в каждой по три-семь человек. Каждый такой юнит настолько самостоятелен, что гипотетически может отделиться и создать собственную студию — основатели MRP не боятся делать такие заявления. «У всех свои привычки, нравы, с кем-то мы общаемся по-деловому, — описывает атмосферу Яхин, — а с другими жестоко друг друга подкалываем и не стесняемся в выражениях». Нагрузка на команды распределяется в зависимости от количества и типов проектов — например, за несложную рекламу может взяться всего одна группа, а иногда вся студия работает над чем-то масштабным.
Начавшийся в 2016-м процесс трансформации закончился в разгар пандемии: в 2020-м студия для «Вторжения» Бондарчука отрисовывала затопление Москвы-Сити. Хотелось добиться реалистичного изображения уходящей под воду столицы, но первые варианты не устраивали супервайзера. В итоге нужные отражения света в воде подсмотрели в видео с плавающей уткой: на сайте студии можно найти ролик о том, как создавался Duck Tool — специальный инструмент, благодаря которому получается реалистично прорисовывать движение воды. На самом деле, это шутка: «В видео мы обстебали сложные названия профессий и убеждение, что делать графику можно по нажатию кнопки», — говорит Яхин.
Студия считает самым показательным кейсом того периода триллер «Спутник» — фантастический хоррор студии «Водород» об инопланетной хтони, прицепившейся к советскому космонавту. «Мы постоянно были в контакте с режиссером, он менял сцены, упрощал кадры, если мы начинали вылезать из бюджета», — так Арман Яхин описывает работу с Егором Абраменко. Создание монстра было очень кропотливым. Арман называет Егора визионером, который стремился создать сложный пугающий образ.
2020 год оказался действительно важным: MRP стала членом российской Ассоциации анимационного кино, а Яхин к тому моменту вошел в состав Международного сообщества визуальных эффектов VES и Американской киноакадемии. Студия наконец почувствовала, что пережила сложности и окрепла, однако весной надежды рухнули: в марте ввели карантин, заморозивший всю отрасль. «Спутник» не попал в кинотеатры (зато потом так прогремел на онлайн-платформах, что Мэтт Ривз вызвался снять американский ремейк). Космофантастика Джаника Файзиева «Вратарь галактики», над которой работала MRP, с треском провалилась, собрав чуть более 106 млн рублей при бюджете 960 миллионов. Не унимавшийся коронавирус не давал снимать кино, значит, не нужны были визуальные эффекты — MRP фактически оказалась без работы. «Если не приукрашивать, мы сейчас в полной заднице, — признавался Яхин в мае 2020-го. — Накопившиеся большие долги от клиентов и резко остановившаяся индустрия ударили по нам сильно. Плюс мы двинулись в другие области, от которых раньше отказывались: реклама, новые медиа, синематики, VR — в общем, все остальное, где тоже нужна компьютерная графика. Это хороший урок для нас».
«Мы понимали, что протянем еще максимум месяца три, прежде чем совсем потеряем в финансах», — так основатели вспоминают кризис 2020-го, когда они предложили сотрудникам временно понизить ставки или искать новую работу. К удивлению создателей, не смогли отказаться от полной зарплаты только трое сотрудников: «К нам начали подходить и говорить комфортные суммы, кто-то и вовсе отказывался от денег, говорил, что спокойно проживет на накопления». Таким образом, удалось уменьшить расходы вполовину, и в течение нескольких лет финансовые потери сотрудников были восполнены. «Мы сделали правильный выбор: когда ситуация постепенно начала нормализовываться, начали возвращаться большие клиенты», — подытоживает Яхин.
Бесконечный кризис
К 2022-му студии удалось осуществить давнюю мечту — на руках были контракты с Netflix и Amazon. Могли бы поработать и с Marvel: 22 февраля 2022-го компания была утверждена на «Тор: Любовь и Гром» в качестве вендора, то есть подрядчика, а 25 февраля должны были прислать материалы для начала работы. Соглашение с Netflix все же реализовалось, несмотря на отключенный SWIFT и санкции. Компания сделала графику для третьего сезона сериала «Лок и ключ» под своим международным брендом Monkey Rave Production (сокращенно тоже MRP, офис расположен в Армении).
«Выбор Еревана, куда в 2022-м перевезли часть команды и технику, был скорее остро необходимым, чем обдуманным», — говорит Яхин, которому пришлось выстраивать на новом месте всю инфраструктуру экстренно и с нуля. К запуску следующей иностранной базы подошли расчетливее. У MRP в процессе запуска офис в Таиланде. «Мы стали изучать статистику, смотреть рынок и поняли, что мировой центр постепенно смещается туда», — объясняют свой выбор основатели. Таиланд оказался одной из азиатских стран с развитой экономикой, но, что важнее, с разрешением на владение бизнесом для иностранцев. Здесь много съемочных баз, мировые киностудии часто снимают на местных локациях.
Однако проблемы политической географии не стали последними: в прошлом году сложности пришли из Голливуда. Забастовки сценаристов и актеров летом парализовали работу индустрии, вызвав тектонические сдвиги во всех остальных творческих профессиях. В начале этого марта еще несколько профсоюзов заявили о желании пересмотреть контракты. «Зарубежные коллеги говорят, мол, потерпите пару месяцев, а мы только вылезли из предыдущего кризиса», — рассказывает Гюне. Занятно, что о кризисе в сфере создания визуальных эффектов заговорили раньше бойкотов писательской и актерской ассоциаций. Проблемы вечные: переработки, неадекватные бюджеты и дедлайны, давление и непонимание продюсеров. В начале прошлого года в колонке британского GQ рассказывали душераздирающие истории о художниках, которых запирали в офисе, чтобы те продолжали работать.
Главная проблема постпродакшена — отсутствие коммуникации между творческой группой и художниками. «Часто происходит так, что режиссер дает задание, потом пропадает, — объясняет Яхин. — Контроль подхватывают следующие по иерархии сотрудники, а в итоге несколько недель работы разбиваются о недовольство режиссера, который вообще-то не то имел в виду». Исключительным кейсом в своей истории MRP считает фильм «Ученик», для которого студия отрисовала всего одну сцену — наезд машины на героиню. «Мы не общались с Кириллом Серебренниковым и не получили ни одной правки. Нам просто написали, что нужно сделать, команда отрисовала сцену, и ее взяли в монтаж», — рассказывает Юлия. Но это счастливый случай, а обычно цикл обратной связи затягивается.
В индустрии Яхина, Лёсина и Гюне считают конфликтными — они сами в этом признаются, утверждая, что такая репутация возникла, потому что они постоянно объясняют высокую стоимость эффектов: «Мы пытаемся убедить, что поправить вариант — это не просто кнопочку нажать. Но обычно сталкиваемся с негодованием. Плюс клиент часто не понимает структуру наших затрат и не соблюдает производственные процессы — переносит даты сдачи монтажа, что критично для нас, — или не платит вовремя. Для компании размером с нашу в низкомаржинальном бизнесе это мощнейший удар». Начиная с 2020-го ежегодные убытки Main Road Post составляли от 2,5 до 4,5 млн рублей, которые закрывались из прибылей прошлых лет. «Может, я плохой бизнесмен, но мне важно делать качественную работу, которая стоит больших денег», — говорит Яхин.
Кинопоиск показывает VFX-брейкдаун, то есть разбор графики кота Бегемота из «Мастера и Маргариты». Продюсер визуальных эффектов Леонид Французов, занимавшийся в «Мастере и Маргарите» всем остальным CGI, кроме Бегемота, рассказывает, что шоты делались несколькими подрядчиками, и главная задача заключалась в том, чтобы все части связать между собой. «Бегемот был неотъемлемой частью некоторых шотов и, как анимированный персонаж в окружении, являлся одним из основополагающих элементов изображения, но сроки его финализации подбирались к срокам сдачи всего проекта, поэтому приходилось выкручиваться и придумывать, как бы срастить всех исполнителей через промежуточные версии, передачу суррогатных материалов, чтобы уложиться». Чтобы добиться максимально правдоподобных движений, в Main Road Post сначала были отрисованы скелет, затем мышцы, потом шерстяной покров. «Продюсерам было тяжело объяснить, что мы не просто рисуем кота, а анатомически конструируем персонажа с нуля», — говорит Юлия Гюне.
Ключевой камень преткновения — несостыковка референсов, которые приносят режиссеры и продюсеры, с бюджетом: «Иногда приходят с отрывком из Marvel и просят сделать точно так же, только в пять раз длиннее. В итоге нанимают несколько студий с меньшим ценником и получают тот результат, за который платят». Корни проблемы также в том, что смета на постпродакшен, как правило, вычисляется из остатков от съемок. При этом процесс подготовки и съемок физически ограничен во времени актеров и доступном пространстве, а работа над эффектами в цифровой среде ничем не ограничена, поэтому может как угодно растягиваться, усложняться и становиться дороже. Престиж российского кино влияет на кадровое измерение в сфере VFX. «Многие специалисты уезжают за рубеж, — говорит Арман, — потому что работать над фильмом Marvel интереснее, чем над отечественным проектами, которые за пределами страны едва ли кто-то увидит».
В качестве примера идеальной работы он приводит победителя прошедшего «Оскара» в номинации «Лучшие визуальные эффекты» — фантастический боевик «Годзилла: Минус один». Его успех Яхин объясняет просто: «Режиссер и VFX-супервайзер — один и тот же человек, Такаси Ямадзаки, способный сопоставить свои творческие амбиции и технические возможности». Визуальные эффекты — исследовательская область, больше похожая на лабораторию, чем на фабрику, и призванная постоянно прогрессировать: «Никто к нам не приходит за тем, что уже было, — объясняет Яхин. — Поэтому для нас каждая работа — новый эксперимент».
Автор: Ная Гусева
Редактор: Филипп Миронов
Фотограф: Арсений Несходимов для Кинопоиска
