Фильм британки Роуз Гласс и студии A24 в этом году покорил сначала «Сандэнс», а теперь и Берлинале. В США он выходит 8 марта. История о двух девицах, которые попадают в кровавый водоворот, разыгрывается в знакомых по многим американским фильмам декорациям маленького городка, где царит насилие. Это новые «Тельма и Луиза»? И да и нет.
Материал не предназначен для читателей младше 18 лет.
Ксения Реутова
Кинокритик
В маленький американский городок, затерянный где-то в Скалистых горах, приезжает Джеки (Кэти М. О’Брайан) — накачанная красотка с типичной прической из 1980-х и мечтой выиграть американский чемпионат по бодибилдингу. На тренировке в местном спортзале ее сразу замечает Лу (Кристен Стюарт), хозяйка заведения. Их отношения развиваются стремительно. После первого же совместного завтрака Джеки остается у новой знакомой насовсем. Работать она устраивается к отцу Лу (Эд Харрис), криминальному авторитету и торговцу оружием, который держит в окрестностях города огромное стрельбище и вместо обычной еды жрет жуков и личинок.
Отец не единственный деструктивный элемент в семье Лу. Есть еще сестра Бет (Джена Мэлоун) и ее муж-абьюзер Джей Джей (Дэйв Франко), с которым Джеки приходится переспать, чтобы получить работу. Однажды Джей Джей изобьет жену так, что она попадет в больницу. Лу будет переживать и злиться, а отчаянная Джеки, голову которой туманят раздобытые подругой анаболики, отправится мстить.
Изначально действие фильма должно было разворачиваться в Шотландии, но в процессе написания сценария британская постановщица Роуз Гласс перенесла его в США — по ее словам, «для масштаба». В результате в каждом кадре чувствуется очень типичная для европейских режиссеров завороженность американским пейзажем. Гласс откровенно любуется хлипкими одноэтажными строениями, хайвеями, парковками бескрайних размеров, неоновыми вывесками и дайнерами.
На календаре у героинь конец 1980-х, по телевизору идут репортажи о падении Берлинской стены. Сама Гласс эту эпоху, конечно, не застала — она родилась в 1990-м. Но она, как и все мы, хранит в голове ее четкий образ, сформированный поп-культурой и особенно кинематографом. Хронологически, правда, время слегка сдвинуто: фильмы, к которым отсылает «Любовь», — это, скорее, первая половина 1990-х. По экранному хайвею в горы тогда мчались Тельма и Луиза, с обывателями жестко расправлялись Микки и Мэллори из «Прирожденных убийц». В Лас-Вегасе, куда так стремится Джеки, танцевали девушки из «Шоугелз», а по Калифорнии и Техасу колесили одержимые любовники из «Диких сердцем».
Но у той эпохи, абсолютно беспредельной в своей увлеченности сексом и насилием (и, что важно, их сочетанием), были свои ограничения. Мускулы и вообще физическая сила были исключительно мужскими атрибутами: человек с железными кулаками и железной хваткой — это персонаж Сильвестра Сталлоне или Арнольда Шварценеггера.
Гласс, пользуясь свободами уже совсем другого времени, вламывается в эти коллективные воспоминания и с бешеным азартом начинает их перетряхивать. Взаимное чувство героинь ничем не завуалировано, мужская агрессия и страсть к оружию показаны без малейшей симпатии, действие из реальности периодически улетает в какое-то галлюцинаторное и почти супергеройское измерение, где Джеки превращается в аналог Женщины-Халка. Между Кристен Стюарт и Кэти О’Брайан сумасшедшая химия. Когда они вдвоем на экране, теряется даже привычно демонический Эд Харрис, щеголяющий тут с лысой макушкой и эффектными патлами на висках. А еще в кадр иногда заходит потрясающая Анна Барышников, дочь Михаила Барышникова, которая играет бывшую Лу; в эти моменты фильм становится еще безумнее и еще веселее.
В отличном дебюте Роуз Гласс «Спасительница» для религиозной героини Морвет Кларк вера была в том числе (а может, и в первую очередь) физическим опытом. Присутствие бога она ощущала как сексуальное проникновение. Персонажи «Любви» тоже проживают все свои эмоции физически, через тело, которое то в ярости раздувается, то сладострастно потеет, то исторгает пищу, реагируя на химические вещества и стресс. Тот факт, что ни одна из героинь не является постоянным объектом мужского интереса, окончательно их раскрепощает: в одной из финальных сцен тела становятся такими большими и такими свободными, что буквально возносятся к звездам.
Это в хорошем смысле дикое кино и по сюжету, и по смешению жанров (драма, экшен, ромком, роуд-муви, криминальный триллер), и по накалу страстей. Гласс, кажется, не боится вообще ничего. Она простодушно рифмует кровь с любовью, в финале неожиданно уничтожает самого невинного из персонажей, а самому гадкому устраивает смерть, достойную слэшера. И при всем ее стремлении провести ревизию киноклассики с фильмами 1980-х и 1990-х «Любовь» роднит простое желание быть прежде всего безбашенным развлечением, а уже потом социальным или политическим комментарием.
