В рубрике «Главный герой», где мы публикуем монологи ключевых лиц российской киноиндустрии, Ирина Старшенбаум рассуждает о том, как важны нюансы для разговора на по-настоящему серьезные темы: будь то история военных конфликтов, камерный фильм о домашнем насилии или перспективы российского кино в мировой индустрии.
Ирина Старшенбаум (1992) — российская актриса театра, кино и дубляжа. С 2013 года снималась на телевидении, а в 2017-м дебютировала в полнометражном кино — в блокбастере «Притяжение» Федора Бондарчука, после которого последовал сиквел «Вторжение». Затем были «Содержанки», «Шерлок в России» и «Медиатор», «Т-34», а также «Общага», «Лето», «Джетлаг». Впереди у актрисы — полнометражный «Здоровый человек» с Никитой Ефремовым, «Триггер. Фильм» с Максимом Матвеевым и новая работа Майкла Уинтерботтома «Promised Land». В конце 2022-го Старшенбаум можно увидеть в немецкой картине «Die stillen Trabanten», сериале «Надвое» и психологическом хорроре «Сестры», где ее героиня пытается разрешить ситуацию домашнего насилия с помощью потусторонних сил — здесь актриса впервые выступила в роли креативного продюсера.
Про фильм «Сестры» и его актуальность
Это история из той самой «серой зоны» — о насилии в закрытых пространствах. И поверьте, это далеко не какая-то специфически российская тема. В Италии, где я недавно снималась у Майкла Уинтерботтома, знакомая женщина-продюсер сказала: «Вы сняли актуальный фильм, нам тоже нужен такой, потому что у нас совершенно чудовищная статистика по домашнему насилию. Закон у нас существует. Но он не работает». Вот статистика меня в процессе подготовки к съемкам больше всего впечатлила: за два года 71% убитых женщин в России погибли от домашнего насилия.
До того как зайти в съемочный период, мы с режиссером Иваном Петуховым очень много и очень серьезно общались на тему домашнего насилия, много читали, разговаривали с людьми, с фондами, с НКО. Я смотрела множество материалов на эту тему. Было тяжело. Спустя месяц подготовки почувствовала себя абсолютно обессилевшей. Обычно же наоборот, когда готовишься, наполняешься: смотришь, читаешь, спортом занимаешься, входишь в проект, накапливаешь ресурс, чтобы все, что есть, отдавать. А тут все было ровно наоборот.
Про режиссерскую смелость и эксперименты
«Сестры» — режиссерский полнометражный дебют, это для меня важно. Но еще важно, что я его делала с режиссером, которому доверяю как автору. Мы с Ваней Петуховым познакомились, когда он снимал свой второй короткометражный фильм. Первый назывался «Подарок», там снималась прекрасная Ума Турман. А во втором фильме «Нет» снялась я вместе с Александром Палем. «Подарок» был такой праздничный, нежный, «Нет» — совершенно воздушная трогательная история. И когда спустя 5 — 6 лет Ваня мне предложил главную роль в своем полном метре, я подумала: наконец-то не драма, а какая-то легкая, но талантливая история! Ваня присылает презентацию и синопсис, я открываю и не могу поверить: триллер, постхоррор на тему домашнего насилия. Думаю, ничего себе! Тема сложная, не мейнстрим, у истории есть серьезный контекст. Я все обдумала и сказала Ване: «Это будет непросто, но я с тобой».
Меня поразило, что Ваня вот так может: раз — и переключиться на такой сложный жанр. Я это очень уважаю. Когда человек идет в такую зону неизвестности, я сразу хочу идти с ним. Потому что для меня это тоже вызов. И еще — возможность разговора на важную тему, который может сделать чью-то жизнь лучше.
Меня еще удивило, как Ваня почувствовал дух времени: что это сейчас то, о чем надо говорить. Мы ведь этот фильм сняли год назад. Тогда деньги на режиссерский дебют можно было получить легко, и Ваня мог поупражняться на чем-то попроще — но он выбрал вот такую сложную тему и постхоррор, когда не про страшилки, а про атмосферу: звуки, тени, ощущения. Это очень смело. В России у зрителей хоррор — один из самых популярных жанров, и именно так эту тему возможно донести до людей.
Про двойственность сюжета «Сестер»
Мы смотрим фильм глазами обывателя, с настороженностью и недоверием — на главную героиню, на ее проблему, на то, как соседи реагируют на призывы о помощи. Как мать мужа говорит: «Разберитесь сами. Это мой сын». Или: «Да, может, она сумасшедшая, она вообще какого-то непонятного, неопрятного вида». И так далее.
Сколько бы мнений ни рождалось, пока смотришь это кино, надо наблюдать, что именно в тебя попадает, где именно стало некомфортно, — и понять, почему это происходит, с чем хочется поспорить, где поднялся гнев. Мы, конечно, пользовались консультациями психотерапевтов, когда работали над проектом, и я сама работала над своей ролью с терапевтом. Потому что мне было важно, во-первых, сыграть достоверно, во-вторых, увидеть свою героиню со стороны.
Про Никиту Ефремова
Для меня очень важно то, что мы с Никитой в этот проект зашли вдвоем. Это наша вторая работа, и такая дружественная коллаборация — сняться в двух фильмах в ролях мужа и жены в кризисе семейных отношений. После «Сестер» в начале марта мы с ним ждем премьеру фильма «Здоровый человек» Петра Тодоровского. У нас очень серьезная степень доверия друг другу, мы не боимся на эти темы говорить, исследовать их и много личного интегрировать в актерскую работу. Поэтому мы договорились сразу: это не плакат, это не учебник по психотерапии, не брошюра «Как себя вести в подобной ситуации». Это художественное произведение — просто на вот такую тему. И мы должны честно говорить, оставлять пространство для вопросов. Будем делать, как чувствуем, а дальше фильм уже сам себя снимет. Так, мне кажется, в итоге и получилось.
Про насилие
Разговор на тему сексуализированного насилия, финансового, экономического насилия, психологического насилия — это всегда в первую очередь разговор о границах. О том, что такое насилие для тебя, для меня, для каждого из нас. Для каждого из нас приемлемы разные вещи: для кого-то повышенный голос уже является насилием.
Часто бывает, что люди увлекаются какими-то глобальными проблемами в мире, его спасением — но при этом не отвечают за то, что происходит в собственной семье. Игнорируют проблемы близких. Но зачем смотреть так далеко? Осмотритесь сначала в собственном доме.
У нас в фильме есть даже отдельный визуальный фокус, чтобы передать эту мысль. Чем ближе к финалу, тем теснее коридор квартиры, в которой действие происходит. Мы сдвигали стены декорации все уже и уже, чтобы создать это ощущение тесноты, замкнутого пространства, в котором каждый заперт с собственной частной жизнью — и со своей личной ответственностью.
Очень хорошая книга «За закрытыми дверями» Татьяны Орловой подробно рассказывает о предмете, объясняет все роли и все модели. Например, то, что в целом женщины не знают, куда звонить, если они столкнулись с насилием. Часто люди даже не знают, что вообще можно куда-то позвонить и обратиться за помощью. Поэтому в конце фильма появляется QR-код, вы наводите на него камеру и получаете инструкции и рекомендации.
Насилие всегда порождает большее насилие. Если мы начинаем с себя, в себе это купируем, вычищаем, работаем — тогда появляется пространство для созидания и смены парадигмы.
Про Уинтерботтома и объективный взгляд на историю
Я очень люблю и уважаю Майкла Уинтерботтома. Мы снимали в Италии, где я провела почти три месяца. Проект называется «Земля обетованная» и рассказывает историю возникновения государства Израиль, действие разворачивается в 30-е годы, когда Палестина еще была под британским мандатом. Поскольку тема очень специфическая и исторически ценная, мне было особенно интересно ее исследовать — не только с актерской, но и просто с исторической точки зрения.
Арабы и евреи всю жизнь находятся в состоянии открытого конфликта. Этот вопрос никогда не затихает, и в кино, кажется, не было попыток просто описать ситуацию, не занимая ни одну из сторон. А лично мне нравятся непредвзятые работы с претензией на документальность, например «Битва за Алжир». Мне кажется, там есть баланс между правдой и кино.
Еще мне нравится, какой получилось запечатлеть реальность в фильме «Хиросима, моя любовь». Он говорит о том, как люди встречаются после трагедии, как бы на разломе миров — просто поэтически фиксирует их отношения, исследует, могут ли они общаться и как именно. Там нет оценки события, а есть ощущение, атмосфера страшной трагедии, которая остается в людях, но не видна зрителю.
Сегодня мир принято делить на черное и белое. Нет полутонов. Нас каждый день учат правильно формулировать мысли. Это, с одной стороны, хорошо, а с другой — абсолютно лишает огромного количества смешанных чувств, анализа, сомнений, рефлексии, всего, что свойственно человеку. И тебе все время надо выбирать: вот эта таблетка или вот эта, я хороший или плохой. Ничего нет посередине, в сегодняшнем мире ты как будто не имеешь права на третье мнение.
Про культуру отмены
Уинтерботтом в основном делает авторское кино, и он в первую очередь — самостоятельный художник. Если у него есть какая-то задумка, есть живые образы героев и артисты, которых он полюбил и уже представил для себя в фильме, он не сможет себе позволить от них отказаться. За это я им очень прониклась по-человечески. Подобную уверенность важно уважать и развивать, чтобы не потеряться в обществе, которое тебе все время пытается что-то диктовать и рождает этим такую несвободу.
Сейчас я вижу, как людей просто выписывают из фильмов, вырезают их роли, потому что они русские. Творчество — это то, что вообще объединяет людей по всему миру и дает возможность делиться культурой, понимать друг друга, интегрироваться и соединяться.
Про поводы для гордости в российском кино
В последние годы российские фильмы ездили на мировые кинофестивали, российских кинематографистов и продюсерские компании начали воспринимать как больших игроков. Мне кажется, русские люди очень быстро могут учиться и интегрировать чужой опыт и культуру в нашу индустрию, наш кинематограф. Для меня особая ценность в том, как за небольшие деньги можно рассказывать трогательные, настоящие жизненные истории хорошим, самобытным кинематографическим языком. Например, фильмы «Общага», «Лето», «Сестры», которые сняты за небольшие деньги, но при этом поразили многих зрителей в самое сердце. Если посредством такого бюджета ты можешь изменить мир, рассказав хорошую историю, я считаю, это большая победа.
Что Ирина Старшенбаум смотрит и вам советует
Оба фильма люблю за коллаборацию режиссера-постановщика Михаила Калатозова и гениального оператора Сергея Урусевского. И даже сейчас, когда я или мои коллеги снимаемся в Европе и разговариваем с режиссерами авторского кино, то в пример они приводят именно то, как снимали наши советские режиссеры и операторы. «Я — Куба» — фильм с очень необычной для советского кино стилистикой, и он невероятно снят — как и «Летят журавли». В советском кино это было совершенно новое слово. До сих пор смотришь на работу Татьяны Самойловой и учишься у нее каким-то тонкостям, нюансам. Очень люблю такое кино, когда видно, что творческая группа совпала, и важна не только тема, о которой они говорят, но и химия, которая между ними сложилась. Меня это всегда творчески вдохновляет и заводит.
Я очень хорошо помню ощущения, которые испытала в кинотеатре: для меня это фильм, в котором ты дышишь вместе с камерой и со всеми героями. Блистательный актерский ансамбль, прекрасный режиссер Ксавье Долан, невероятно важная тема — про разобщение семьи. Очень люблю такое кино, где люди говорят тихо и между строк, не в лоб на важные глубинные темы.
Один из моих самых любимых фильмов последних лет. Потрясающие актерские работы — каждый раз смотрю с замиранием сердца. Это очень грустная и при этом жизненная история пары времен холодной войны, которая не может соединиться. Они очень любят друг друга, но их любовь несовместима с жизнью. Женская роль сделана безупречно. И снято так, что каждый кадр можно останавливать и рассматривать.
Сериал, вдохновленный одноименным бергмановским фильмом, только все наоборот: здесь женщина уходит от мужа. Очень красивый дуэт Джессики Честейн и Оскара Айзека, между которыми есть сногсшибательная химия, — и ты смотришь и переживаешь с ними разрыв отношений, вспоминаешь себя, своих друзей, какие-то истории, которые с тобой случались. Очень тонкое наблюдение, очень актерский проект. Я посмотрела все пять серий за один день.
Тоже посмотрела в один присест, пока несколько часов ехала в машине. Алисия Викандер играет актрису на пике своей популярности, которая устала от бессмысленности большого кассового кино, и тут в ее жизнь врывается авторский режиссер, и она понимает, что только в таком кино счастлива. Здесь есть очень интересный прием: настроенческая мистическая часть, когда ты находишься то в фильме, то в сказке. У нас в «Сестрах» тоже есть такое: обычное кино-кино-кино — а потом вдруг появляется какая-то мистика. Очень люблю такие переходы.
Автор: Наиля Гольман
Фото: Люба Козорезова
Редакция выражает благодарность Ararat Park Hotel Moscow за предоставленную возможность для съемки
