Побивший в прокате третью «Матрицу», вдохновленный «Криминальным чтивом», сделавший несомненными звездами всех своих актеров многофигурный фильм Ричарда Кёртиса «Реальная любовь» остается классикой, даже несмотря на изменения морально-этического климата и справедливую критику. О том, как из отходов сценарного производства была создана одна из лучших рождественских комедий, рассказывает Павел Пугачев.
Павел Пугачев
Кинокритик, редактор сайта журнала «Сеанс»
Сценарий из черновиков
Для Ричарда Кёртиса «Реальная любовь» стала режиссерским дебютом. Работая с конца 70-х сценаристом комедийных шоу на телевидении, он сдружился с актером Роуэном Эткинсоном, вместе с которым придумал мистера Бина (вышедший в эфир 1 января 1990 года скетчком про неловкого офисного сотрудника стал мировым феноменом). Через пару лет Кёртис попробовал себя в большом кино — и сразу удача: романтическая комедия «Четыре свадьбы и одни похороны» стала самой кассовой на тот момент британской лентой в мировом прокате (пять лет спустя этот рекорд побьет «Ноттинг Хилл», тоже написанный и спродюсированный Кёртисом) и была номинирована на «Оскар» в тех же категориях, что и «Криминальное чтиво». В дальнейшем именно фильм Квентина Тарантино (а также «Нэшвилл» Роберта Олтмена) Кёртис назовет одним из главных референсов к «Реальной любви».
Помимо «Ноттинг Хилла», сериального и полнометражного «Мистера Бина», выстрелил еще и «Дневник Бриджет Джонс», сделавший Рене Зеллвегер мировой звездой, а Колина Фёрта — ходячим шерстяным свитером, живым воплощением всего милого и доброго, что может быть в мужчине средних лет. Казалось бы, все, к чему прикасался Кёртис, гарантированно становилось хитом. Но была одна проблема: время. Как не раз признавался режиссер, «Реальная любовь» возникла из обрывков идей и отложенных в долгий ящик сценариев, реализовать которые было вечно некогда.
Вдохновившись «Криминальным чтивом», он написал два полных метра: один — про премьер-министра Великобритании, влюбившегося в подчиненную, другой — про писателя, после измены жены отправляющегося в Португалию, чтобы прийти в себя. В каждом из этих сценариев было несколько параллельных линий, посвященных родным и знакомым главных героев. Заметив между сценариями нечто общее, Кёртис решил рискнуть и объединил два многофигурных произведения в одно. Получилось 14 параллельных сюжетных линий, из которых незадолго до начала съемок были выкинуты две, а еще две остались на полу монтажной. Нетрудно догадаться, что монтаж такой запутанной истории обернулся катастрофой, картину едва успели доделать к премьере, а Кёртис клялся больше не снимать кино. Пока не увидел кассовые сборы: картина держалась в мировом прокате дольше и увереннее триквела «Матрицы».
Сделано в Британии
«Мы маленькая, но гордая держава; держава Шекспира, Черчилля, группы The Beatles, Гарри Поттера. Правая нога Дэвида Бекхэма принадлежит Британии и левая, осмелюсь предположить, тоже», — пламенная речь премьер-министра в исполнении Хью Гранта исчерпывающе описывает ту роль, какую Британия играла в мировой культуре на тот момент (или, по крайней мере, приписывала себе). Распавшаяся империя превратилась в маленькую гордую страну, сохранившую возможности для культурной гегемонии. Все девяностые — от Oasis до Spice Girls и от мистера Бина до Бонда-Броснана — Британия успешно продавала свою британскость, собирая не только полные стадионы и кинотеатральные залы по всему миру, но и всеобщее умиление.
«Реальная любовь» — это, конечно, стопроцентное британское кино, успешный экспортный продукт и одновременно образцовый пример добродушного национализма, самоиронии, превращенной в самовозвеличивание: политические проблемы, дикое произношение, нежелание учить иностранные языки — все эти британские особенности преподносятся в фильме чуть ли не как достоинства. Премьер-министр здесь дерзко отвечает на оскорбление американского президента, неловкий официант с ходу охмуряет трех американок, а Лондон буквально оказывается центром мира.
Все звезды
Еще на ранних этапах производства Кёртис в шутку называл картину «телефонным справочником». И действительно, мало в каком фильме буквально каждое лицо оказывается знакомым. Сложнее вспомнить, кто из британских актеров не попал в каст (разве что Хью Лори и Стивен Фрай, но можно предположить, что их как раз и вырезали).
Некоторые психологи, а следом за ними преподаватели-драматурги часто говорят, что зритель не может следить более чем за тремя параллельными историями. «Реальная любовь» (а также десяток модных в первой половине нулевых многофигурных произведений вроде «Магнолии», «Вавилона», «Столкновения») опровергает это. Но для того, чтобы свести десять параллельных историй в одну и не дать зрителю запутаться в героях, нужны знаковые и узнаваемые актеры. Собрать их воедино режиссеру помог влиятельнейший продюсер Тим Беван — основатель компании Working Title Films, ответственной за хиты британского кино вроде «Билли Эллиота» или «Ноттинг Хилла», а также за фильмы братьев Коэн.
Интересно, что большая часть актеров на момент съемок были не звездами, но перспективными исполнителями на взлете своей карьеры. Кира Найтли, например, пришла на площадку «Реальной любви» буквально с корабля, только что отснявшись в дорогостоящем диснеевском долгострое «Пираты Карибского моря». На глазах становился мировой звездой Алан Рикман, а известный разве что в Британии Билл Найи получил неожиданный скачок в карьере за счет «Другого мира». Также из телевизора в большое кино только-только начал выбираться Мартин Фриман. Но самое ценное в «Реальной любви» — то, что весь этот разношерстный каст складывается в органичный и сработанный ансамбль. Лаконично прописанные герои выглядят живыми людьми, а кинозвезды не выступают в качестве реди-мейдов, а именно что играют. Это, на самом деле, огромное достижение для так называемых фильмов-капустников.
Почему мы все еще ее пересматриваем?
«Реальная любовь» запустила волну всевозможных подражаний, как раз таки чистых капустников. Но если просто собрать в одном месте кучу звезд и написать с десяток слезливых и комичных любовных историй, развивающихся параллельно, то выйдут в лучшем случае «Елки».
Фильм Кёртиса работает во многом за счет удивительного сочетания сентиментальности с ехидным, а порой и откровенно черным юмором (см. линию с рок-звездой в исполнении Билла Найи, матерящегося в прямом эфире и абьюзящего своего менеджера, который, судя по всему, давно в него влюблен). Герои здесь — за исключением разве что безутешного вдовца в исполнении Лиама Нисона и его сестры, сыгранной Эммой Томпсон — не то что бы безупречные люди. Они изменяют женам, разрушают отношения своих друзей, заводят интрижки с подчиненными на работе, навязываются в друзья или в любовники, изводят неуместными вопросами и даже пропагандируют употребление наркотиков! Шутки шутками, а каждый год в англоязычной прессе появляется по несколько статей, авторы которых проверяют фильм на соответствие нынешней морально-этической чувствительности. И придраться там в общем есть к чему. Но, в отличие от стерильных голливудских ромкомов (сейчас, к слову, практически исчезнувших как жанр), герои тут по меньшей мере интересны. У них есть слабости, плохие черты, но они узнаваемы и по-человечески понятны.
Праздничный антураж для такой истории особенно уместен (Кёртис лишь в последний момент придумал сделать временем действия канун Рождества: только так можно было объяснить перемещения героев и свести линии более-менее воедино). В Рождество все не только собираются вместе, но и, разгоряченные глинтвейном и обильным употреблением сладкого, готовы простить любого человека, особенно близкого. Это тоже часть новогодне-рождественской атмосферы — как выбор подарков в последний момент, как бесконечные очереди на кассах продуктовых магазинов, как фейерверки во дворе и «Реальная любовь» в телеэфире и топах стриминговых сервисов. Фильм Ричарда Кёртиса не просто сезонный хит, но полноценный атрибут праздника. Фильм, который даже если и не хочется пересматривать, то все равно придется. И это прекрасно.
