Фильм начинается с разрушения дома, в котором живёт семейная пара. Весьма символично, ведь в дальнейшем им придется столкнуться с разрушением своей семьи…
Неплохой сюжет. Вся проблема в игре актеров, или НЕигре… Как будто поставили камеру, актеров, и актеры проговаривают заученную роль… пытаются проявить эмоцию, порой пускают слезу.. но всё мимо… моноспектакль… а эти причитания в конце фильма… то ли за здравие, то ли за упокой?… зато виновником всей истории сделали кого? старика лет семидесяти, больного сердечника… какой напор, какую угрозу от него ждать? И как молодая здоровая женщина не могла отбиться от немощного старикана?.. и уж представить его в роли гулёны-любовника рядом с молодой особой, это совсем перебор разыгравшейся фантазии авторов картины… ну разве, что посмотреть или невинно прикоснуться к плоти — на всё что способен старик с сердечной одышкой, даже в своих фантазиях…
Сюжет этой истории вполне соответствует фабуле 'Необратимости'. Есть насилие над женщиной; есть муж, который ищет справедливости; есть преступник. Как представил этот сюжет Гаспар Ноэ известно всем. А вот у Фархади было все иначе.
Прежде всего - никакого изображения насилия. Нам, равно как и главному герою, приходится по крупицам узнавать все детали и домысливать...
Поиск справедливости выглядит не страстным крестовым походом, а холодным и осмысленным актом. Муж соотносит все и делает все усилия для того, чтобы восстановить пошатнувшееся равновесие.
Ну а о персоне преступника я и вовсе умолчу, чтобы не раскрывать значимых деталей. Но в отличие от сходных голливудских лент и картины Ноэ перед нами оказывается вовсе не инфернальный злодей, а вполне себе заурядный и жалкий человек.
В таком аспекте наш 'крестовый поход за правду' приобретает созерцательный восточный акцент.
В реальности Фархади люди пытаются сохранить рациональность, соблюсти приличия, избежать бесчестия. Ровно так и складываются события в этой ленте. Для поклонников западного кино это может показаться скукотищей - нет ни изображения насилия, ни картин кровавой мести. И автор, вероятно понимая это, обращает именно внимание прозападной аудитории на иные ценности. Неспроста проводится параллель между пьесой Артура Миллера 'Смерть коммивояжера' и содержанием ленты.
На мой взгляд, Фархади предлагает всем нам задуматься о сострадании к ближнему. И это возвышает фильм
Очень рад знакомству с замечательным режиссёром Асгаром Фархад. Куча номинаций и наград. У фильма тоже куча и Оскар.
Эх. Ну очень тягучая и тяжёлая семейная драма. Этакий Бергман, только по проще в бытовом смысле и в иранской аутентичности.
О чём фильм. Наверное о том, что семейное счастье, да и вообще счастье очень хрупко, о взаимопонимании и недопонимании, об умении прощать, как бы не абсурдно, но даже непростительные поступки, о том, что месть, пусть даже справедливая, часто не нужна и не приносит облегчение, что совершенно не абсурдно. В общем, такое всеобъемлющее.
Сюжет очень прост. Бездетная семья переезжает в новую квартиру, там на женщину кто-то вроде как нападает и мужчина, в общем-то под её давлением, пытается найти виновника.
При простоте сюжета, масса психологических нюансов и деталей. Финал очень тяжёлый психологически. Груз на душе будет давить по нарастающей.
Для любого нормального человека здоровье и безопасность членов его семьи всегда превыше всего. Однако, к сожалению, мы не всегда можем быть вовремя в нужном месте в нужное время, когда именно наша поддержка и защита так важна. В подобной ситуации человека может гложить чувство вины и непреодолимое желание справедливости, ради которой он может пойти на крайне неожиданные поступки, как это произошло с главным героем детективной драмы «Коммивояжер».
Синопсис Эмад и Рана живут обычной жизнью супружеской пары из Тегерана. Днем Эмад работает учителем литературы, а вечером вместе с женой участвует в постановке пьесы Артура Миллера «Смерть коммивояжера». Однако вскоре их тихая семейная идиллия оборачивается катастрофой, когда после вынужденного переезда в новый дом некто неизвестный нападает на Рану. Теперь для Эмада это становится делом чести найти виновника любой ценой.
Игра актёров Иранский кинематограф во многом из-за особенностей жизни в самой республике явление весьма любопытное. Поэтому интересно познакомиться с их актерской школой. Прежде всего, хотелось бы отметить Шахаба Хоссейни в роли Эмада, оказавшегося в весьма непростой ситуации, когда его гложит чувство вины и дикое желание наказать поддонка, опозорившего его семью. Также понравилось исполнение Таране Алидусти в роли Раны, нетипичной для иранского общества женщины, которая, несмотря на случившееся, не без труда, но все же находит в себе силы простить того, кто сломал ее прежнюю жизнь.
Режиссура Отличительной особенностью режиссерского почерка Асгара Фархади является сочетание восточной сдержанности и в то же время изображение ситуаций, которые по определению не могут не привести к эмоциональному взрыву. Здесь вы не увидите объятий мужчины и женщины, они даже не держаться за руку. Однако внимание режиссера к деталям бытовой и семейной жизни мысленно дорисовывают все те вещи, которые скрыты за кадром. Но чтобы эта бытовая история не казалась скучной или банальной, режиссер внезапно нарушает спокойствие неожиданным поворотом сюжета в виде таинственного нападения на супругу главного героя. Из простой семейной драмы фильм превращается в детективный триллер, целью которого является установление личности преступника. Все это происходит параллельно с выступлением героев на сцене, исполняющих персонажей из «Смерть коммивояжера», в какой-то отождествляя себя с действующими лицами пьесы.
Сценарий Фильмы Асгара Фархади всегда цепляли своей сценарной составляющей, поскольку в центре внимания его историй находятся простые люди, оказавшиеся в непростых ситуациях, повлиявших на жизнь их близких и окружающих. В случае с «Коммивояжером» история закручивается вокруг супружеской пары Эмада и Раны. По причине строительных работ вблизи их дома здание оказывается в аварийном состоянии, и герои вынуждены переехать в другую квартиру. Как выясняется позднее, квартира раньше принадлежала женщине, которая по слухам занималась проституцией. Однажды Рана по ошибке впускает в квартире постороннего человека, который нападает на нее, пока та принимала душ. Эмад, испытывающий вину за то что не поспел вовремя, пытается одновременно совмещать работу учителем, выступления в театре и собственным расследованием в попытке разоблачить злоумышленника. Постепенно ему это удается, но вопрос в том, поможет ли это вернуться к прежней жизни самим Эмаду и Ране.
Итог Несмотря на ряд положительных моментов, связанных с сюжетом фильма, игрой актеров и самой задумкой, в фильме все же хромает манера повествования. Все-таки явная сдержанность из-за иранской цензуры и лирические отступления от основной сюжетной канвы отчасти затянули с самой динамикой фильма, от чего он может показаться довольно томным. Но несмотря на это «Коммивояжер» интересно посмотреть как хороший пример образца иранского кинематографа.
Асгар Фархади — режиссер, от которого всегда ждут многого. Потому что сейчас, пожалуй, никто, кроме него, так лихо не закручивает сюжеты, вознося бытовые истории на уровень триллера. Общим местом стало сравнивать его с Хичкоком, и действительно, саспенс иранский режиссер выстраивает мастерски. В Каннах фильм не зря наградили в номинации 'лучший сценарий'. Фархади — прежде всего, драматург, который организует сюжеты настолько талантливо, что его имя можно поставить в список лучших драматургов человечества. В 'Коммивояжере' эта театральная природа его фильмов подчеркнута и оттенена пьесой Артура Миллера 'Смерть коммивояжера', в постановке которой участвуют главные герои, супружеская пара Эмад и Рана. Причем это не просто сюжетная прихоть: реальность 'Коммивояжера' будет отражаться в зеркале спектакля, а тот в свою очередь бросать на нее тени.
Завязкой сюжета в 'Коммивояжере' становится переезд уже упомянутых Эмада и Раны в новую квартиру, где раньше жила женщина с сомнительным прошлым. Рана в этой квартире подвергнется нападению. Эмад будет мстить. Сохранить отношения, пережив трагедию, окажется непосильным. И мир треснет по швам.
Стиль Фархади как режиссера достаточно минималистичен. Много быта. Никакого музыкального сопровождения, что создает некий эффект остранения. 'Неприлизанная' картинка.
Впрочем, в этом подчеркнутом (иногда нарочито) реализме режиссер умело размещает образы почти символического звучание. Начало фильма: дом, в котором живут герои, содрогается не то от землетрясения, не то от произвола социальных служб Тегерана (бульдозер под окном слегка напоминает аналогичный в 'Левиафане'), по стенам квартиры и стеклам окон разбегаются трещины. Это трещины и в жизни Эмады и Раны, своего рода предзнаменование рока. И предвестие краха их отношений. И, быть может, трещины самого иранского общества. И еще один очень важный для Фархади образ. Если обратить внимание на многие его фильмы, значительные происшествия всегда разворачиваются в них на лестницах. Лестница подъезда — то пространство, где заканчивается частное, герметичный мирок квартиры, отождествляющий личное, интимное. Это своего рода выход на всеобщее обозрение, под пристальные взгляды соседей. Лестничная площадка у Фархади всегда становится локаций ключевых моментов сюжета и всегда словно говорит о невозможности человека укрыться от других, от общества с его сомнительной моралью, от системы. Для режиссера из Ирана — очень важная деталь.
И тут мы выходим на занятную тему социальной критики. Социальная тема в искусстве всегда опасна тем, что грозит обратить его в публицистику, а это для него, искусства, всегда во вред. И давайте примем во внимание тот факт, что Фархади родом из Ирана, страны с тоталитарным режимом, который без риска для жизни не покритикуешь. В его творчестве проблема социального в искусстве решается всегда очень тонко. Например, критика патриархального общества, которая фоном проходит в «Коммивояжере».
Эмад и Рана — представители вестернизированной интеллигенции Тегерана, отголосок когда-то светского Ирана, наследника Персии, погибшего в религиозном экстремизме Исламской революции. Да, они двое адаптировались к жизни в новой стране. И они же стоят на перепутье культур - современного Запада (тот факт, что они ставят в сердце теократической страны спектакль по американской пьесе — немаловажен) и патриархального Востока. Консерватизм, живущий на дне их психики, становится главным катализатором трагедии. Драма всегда в головах. Но в голову ее всегда вбивает общество. Вот и Рана вместо того, чтобы обратиться в полицию, не хочет огласки. «А что скажут люди?» — преследует ее призрак патриархата, боязнь вот этой лестничной клетки. Мнение общества для нее оказывается важнее счастья собственной семьи, своего достоинства. Или другой ее жест, слова Эмаду: «Ну ты же мужчина, разбирайся!». Снова навязанные пережитки патриархального мышления, живущие на уровне бессознательного. Они-то и становятся виновниками трагедии. Такая критика целой системы. Живущей внутри психики.
Впрочем, во главу угла «Коммивояжера» становится вовсе не это, а вопрос взаимоотношения искусства и реальности (играя в 'Смерти коммивояжера', герой столкнется в действительности с ее сюжетом, но вывернутым наизнанку), очень сложные этические проблемы, связанные с финалом ленты, и наконец, тема 'маленького человека', которая подана здесь очень нетипично. 'Смерть коммивояжера' — пьеса о 'маленьком человеке', его унижении, иллюзиях и трагедии несостоятельности. То, что показывает Фархади в последней части, вдруг переворачивает сюжет с ног на голову. 'Маленький человек' проявляет почти 'банальность зла' по Арендт. Несостоятельность есть, жизненная трагедия, оставшаяся за кадром, тоже. Но еще и зло, проступившее там, где, кажется, его быть не должно. И этот взгляд на человеческую природу обнажает свои бездны и глубины, над которыми стоит подумать.
Разворачивая детективный сюжет преступления и наказания, Фархади настолько взвинчивает нерв зрителя, что в конце разряжает его лавиной эмоций. Сюжет, впрочем, выстроен (в лучших традициях режиссера) так, что о главном нам не скажут. В 'Коммивояжере' есть два очень важных умолчания. Во-первых, мы так и не узнаем, что именно произошло в душе. Да, нам известен результат, но не последовательность действий. Прокрутите в голове все варианты развития события в ванной Раны, и вы поймете, насколько могут различаться нюансы. Во-вторых, нам не расскажут историю прежней обитательницы квартиры, в которую вселились Эмад и Рана, той самой проститутки, вещи которой все еще висят в шкафчиках. Ее прошлое словно нависает над героями. Ее история призраком вторгается в настоящее. И детские рисунки на стенах намекают, что женщина тут жила, возможно, с ребенком, о котором никто даже не заикается. Это умолчание также важно. Скрываемое, то, что невозможно высказать по каким-то причинам (у Фархади это и мораль иранского общества в том числе), всегда вторгается в человеческую жизнь кошмаром.
Вот и 'Коммивояжер' получился настолько многогранным — философским, психологическим, социальным, сугубо эстетским (да, это все про жизни, имитирующую искусство, которое имитирует жизнь), — что жанр триллера не выдерживает, разлетается на осколки, оставляя зрителя с множеством вопросом и в очень сильном эмоциональном потрясении. 'Коммивояжер' пусть в чем-то и проигрывает 'Разводу Надера и Симин', но представляет собой работу мощную и глубокую.
Герои «Коммивояжера», обычный для Фархади срез интеллигентского пласта современного ему иранского социума, - Эмад и Рана, молодая семейная пара, актерствующая в театральной постановке. Он параллельно преподает в школе. Ничего особенного, жизнь своим чередом. Но, внезапно возникшие проблемы с жильем, становятся отправной точкой для испытаний, которые изменят бесповоротно их совместную жизнь и каждого из них в отдельности.
Фархади не то, чтобы ренегат, но иноходец иранского кино. Глобалист и космополит, старательно манкирующий превратившимися в рекурсию играми в докуфикшн и пантеистическими вглядываниями в природные пейзажи классиков Киаростами и Махмальбафа, он скорее вписывается скорее в формат европейского кино, чем в ориенталистскую метафизику режиссерского тейпа соотечественников. Не найдете у него и постнеореалистический наивизм и дедраматический нарратив родной иранской школы – почти каждый фильм Фархади имеет скрупулезно структурированный драматургический фундамент, подчеркнуто следующий канонам классической аристотелевской драмы.
Работы это фестивального фаворита (по крайней мере лучшие) взращены окружающей его действительностью, отмечены точно подмеченными признаками и деталями быта, укоренены в них. Однако, орудуя «скальпелем и кистью», точно диагностируя и вскрывая признаки конкретных личностных и остросоциальных недугов современного ему иранского общества, он придает им интертекстуальный и всеобъемлющий характер, в связи с чем он успешно избегает плоского бытовизма, находя выходы в универсалии общечеловеческого характера.
Так было в «Разводе Надера и Симин», в котором семейная драма героев позволила не только поставить неутешительный диагноз обществу, но и стала поводом для серьезного дискурса о диалектической детерминированности событий и явлений. Так случилось (жаль, что с меньшей художественной силой) и с «Коммивояжером». В последнем Фархади снова эксплуатирует излюбленный сеттинг «сцен из супружеской жизни» и семейных интерьеров иранского миддл-класса из интеллигентской среды. Вооруженный хичкокианским саспенсом и, рассматривая расползающуюся трещину вроде бы конкретной иранской семьи, он обнаруживает в них общебытийственные проблемы выбора, прощения и мести, милосердия и (не)сопротивления злу. При этом, привычно для иранца, этические оценки поступкам его героев не однозначны и расплывчаты, каждый из персонажей частично виноват в произошедших трагических событиях и на время «превращается из человека в корову».
Такой тонкий виктимблейминг безупречно работал в «Разводе…» (без сравнения здесь никуда, фильмы выглядят как две стороны одной монеты), но в этот раз, у обычно тонко чувствующего драматургию автора, фабульные причины и мотивировки дают сбой, сценарная пружина разжимается с меньшей выверенностью и смаком, а их ритмическая аранжировка не столь убедительна. Возможно, дело еще и в том, что в директиве «скрытое» у Фархади в этот раз осталось больше, чем того следовало (по крайней мере 3 важных сценарных компонента в «Коммивояжере» недопроявлены или намечены пунктирно, конкретный перечень которых опустим во избежание спойлеров) – крепко взбитым и мастерски закрученным на сюжетном уровне картинам автора, его драматургическому техницизму, недоговоренность, увы, в этот раз не к лицу. Не спасает и не новый, но обычно работающий прием «театра в театре», а точнее «театра в кино» - на этот раз театральная подложка «Смерти коммивояжера» Миллера, намекающая на маски, которые носят герои фильма, все-таки слегка отдает декоративностью.
Тем не менее, «Коммивояжер» - добротный психологический этюд одного из самых интересных современных представителей славной иранской кинематографии, почерк которого узнаваем и самобытен одновременно.
Иранская лента Асгара Фархади, лауреат премии “Оскар” в 2017 году также обладатель наград за лучшую мужскую роль(Шахаб Хоссейни) и лучший сценарий на Каннском кинофестивале. Несмотря на эти две победы в Каннах ни одну из трех главных наград фильм не получил.
Больше внимания к нему было приковано после победы на “Оскаре” многие считают, что здесь большую роль сыграла политика и политкорректность. Было известно еще до вручения, что Асгар Фархади не сможет приехать на церемонию из за того, что Дональд Трамп запретил въезд в Америку людям исламской веры, чтобы избежать угрозы терроризма, но для Фархади было сделано исключение, однако он все-таки не приехал выражая тем самым солидарность всем гражданам исламской веры и всем Иранцам. Насчет самой картины также говорили, что в ней есть политический подтекст, что также способствовало ее победе. Он есть, но настолько тонкий, ненавязчивый и скрытый, что его не заметно и вообще кино не про то, поэтому доводы о сильном политическом подтексте едва ли можно считать истиной.
Эмад и Рана вынуждены из-за пожара, случившегося у них поблизости, переехать в другое место, естественно, так называемым беженцам будет не просто, но находится человек, который предоставляет несколько нормальное жилье, но история его смутна. Бывшая хозяйка квартиры водила в дом много любовников и не исключено, что один из них может рано или поздно наведаться к новым жителям квартиры. Однажды по глупости Рана думая, что домой пришел ее любимый без вопросов открывает дверь домофона, но тут наведывается пьяный мужчина и как оказывается избивает и насилует возлюбленную Эмада.
Кто прав, а кто виноват здесь не разобрать, но происшествие создает для обоих сильное эмоциональное потрясение. Эмад должен найти виновного дабы успокоить себя и Рану. Свершить правосудие, чтобы сохранить честь и достоинство семьи, а главное, что бы можно было поверить, что в будущем Эмад сможет обеспечить безопасность. В этом и есть цель, никакой агрессии, разбирательств, а просто, чтобы быть уверенным в завтрашнем дне и перестать жить в страхе и стрессе. Рана заявлять в полицию не хочет, поэтому на Эмада кладется вся тяжесть и ответственность он является связующим звеном между пострадавшей и виновным. Это настоящее горе с которым надо покончить.
Главные герои разыгрывают пьесу “Смерть коммивояжера”, Эмад также является школьным учителем. Социально незащищенным приходится справляться со всеми бурями эмоций, которые их настигают. Дабы облегчить свою боль они как раз и находят утешение в искусстве, уходя в мир мечтаний и иллюзий, думая, что это поможет им вырваться хоть ненадолго из суровой реальности. Но все напрасно, просто закрыть глаза на это невозможно и все равно негативные эмоции настигают их прямо на сцене во время репетиции. Тем самым показывая, что уходить в мир мечтаний и якобы в полную изоляцию от реальности это не выход проблемы все равно на поверхности и они так сильны перед слабым человеком, что от них не скрыться, нужно только активно действовать и бороться с ними. Да и тем более заниматься искусством в данном случае не самая лучшая идея ведь оно очень тесно связано с реальностью, эти два разных мира перекликаются и дополняют друг друга, а никак не стараются жить врозь. Данная идея между прочим здесь показана более глубже, внятнее и красивее чем в том же нашумевшем “Ла-ла лэнде”, где данная идея прослеживается очень тускло. Все развивается с легкостью и последовательно по кусочкам, что не хочется упускать ни одного кадра. В итоге получается легко, красиво, без пафоса и интерес остается до конца ведь нам не спешат выдавать историю целиком. Сценарий развивается почти незаметно ведь мы поглощены в гущу событий, где и горе, и расследование. Очень приятная и тонкая игра Шахаба Хоссейни, его всегда приятно видеть на экране, всегда сдержан, не показывает эмоций, но по выражению лица, мимике видны все самые скрытые эмоции и состояние героя, которые придают живость, сложность и интерес такому не совсем стандартному образу - человека одержимого вечным беспокойством, но в силу своей мужественности, не стремящегося это показать. Так остается до самого конца там, где можно поиграть на публику актер остается твердым и невозмутимым. Плавно дойдя до развязки нам выкладывают все карты, но это также происходит не резко а последовательно, чтобы удерживать у экрана заинтересованного зрителя, но долго нас не мучают развитие идет стремительное и в конце картина создает очень сильное напряжение, которое заставляет нас запомнить происходящее и те эмоции, что нам дают испытать, такого сильного ощущения острого волнения не испытывали давно это уникальный прием не сравнимый почти ни с чем, что все-таки убеждает нас в том, что награды за сценарий и главную мужскую роль были отданы не просто так. Благодаря всему этому внешняя оболочка хорошо прикрывает пустоту внутри ведь кроме сильных, но кратковременных эмоций едва ли фильм оставит что-то после себя, будь то пища для ума или какие-либо другие подобные вещи. Многие другие элементы также достаточно просты, вообще если фильм немного подчистить от того чем он выделяется(а это сделать просто), то получится самая обычная картина абсолютно ничем не примечательная.
После того, как все прекрасно, в реальной жизни уже никто не мешает наслаждаться миром постановочным, можно спокойно посвятить себя искусству и уйти в мир мечтаний.
Хороший, понятный и совершенно не ориенталистский фильм, который мог быть поставлен на материале любого общества. Последние минут тридцать определенно задают высокую планку, бо воссоздание чувства стыда и неловкости между персонажами прямо захлестывает с экрана. Центральные актеры справились на все сто, и снята картина за копейки и такой минимализм заслуживает всякого уважения.
А все же чего-то в Фархади мне лично не хватает. Это и к Разводу относится. Мыльной оперой все это не назовешь, арт-хаус очень мягкий и, в общем, универсальные истории рассказывает, и все по делу, а какой-то нюансировки, парадокса и нету. Напоминает местами ( и ручной камерой и намеренной ритмизацией) румынскую волну, но как-то у румын все получше с эмоциями и обобщениями. И Звягинцев в общем на ум приходит - но у него и манера съемок иная и ряд сценок более ударны плюс побогаче нюансировкой и диалогах. Фархади где-то рядом, еще малый шажок сделать - от универсализма к чему-то личностному.
Пьесу Миллера читал очень давно, в силу этого не могу оценить всякого рода параллелизм и авторский замысел сопоставить театральное действо и драмой актеров. В общем, как 'Воскресенье', которое обладает многими достоинствами, а все из поклонников Толстого его никто не предпочтет другим романам.
Что только не сделаешь ради пиара? Например, откажешься поехать на кинопремию, признающую твою работу, аргументируя тем, что тебе не нравится ужесточение иммиграционного законодательства чужой страны. Почему бы не надавить на больную американскую мозоль по имени 'Трамп'? Глядишь, и Оскар дадут?
Хорошо, что на этом политическая составляющая фильма Коммивояжер заканчивается. Здесь история вертится вокруг семейной пары, которая, с одной стороны, вполне себе иранская, с другой, достаточно европеизированная, чтобы отношения героев были поняты западному зрителю.
Картина начинается с того, что молодые переезжают в новую квартиру по причине того, что их дом рушится. Дальше-больше: в течение фильма проводятся параллели с Миллеровской пьесой 'Смерть коммивояжера'. На что хочется заметить господину Фархади, что нам еще Антон Павлович завещал:'Если в начале пьесы на стене висит ружье, то к концу оно должно выстрелить'.
Зачем же авторы сразу предвосхищают финал истории? А затем, что режиссерский посыл в Salesman в том, что сюжет – дело вторичное. И неважно, что зритель мучается вопросами что же с героиней произошло. Важно как ты ответишь на нравственные вопросы, как поступишь, когда правда окажется совсем не такой, как ты ее себе представлял. Важно, что ты ушел в себя и свое желание мстить, а не в стремление понять и принять переживания близкого человека.
Но подобные психологические драмы не могут удерживать внимание зрителя только морализаторскими вопросами. В фильме нет насыщенных и сложных кадров, неожиданных сюжетных поворотов, да даже музыка в кадре звучит… никогда.
Да, современный зритель 'напичкан' всевозможными средствами для стимуляции ощущений и переживаний, которые отрывают его от истинного сюжета и заставляют воспринимать историю не умозрительно, а исключительно эмоционально. Только это не отменяет того, что откровенно провисающая середина киношного повествования Коммивояжера только бы выиграла, добавь режиссер туда хоть каплю динамики. И картина стала бы гораздо более смотрибельной и запоминающейся, а то потные диванчики в Доме кино способствуют лишь сну.
Исламский диктатор, бывший президент Ирана Махмуд Ахмадинежад, в последний год президентства запретил отправлять иранские фильмы на 'Оскар'.
Было это после победы фильма 'Развод Надера и Симин'.
Но власть поменялась. Точнее, чуть-чуть апгрейдилась. Отношения с Ираном потеплели, и иранский кинематограф снова интегрируется в кинематограф американский, а значит - мировой.
Тот же режиссер, что снял оскароносный 'Развод...', попал в номинанты на 'Лучший фильм на иностранном языке' с 'Коммивояжером'. И снова взял статуэтку.
Что могу сказать. Не верьте кинокритику Долину, который усмотрел в картине 'нечто хичкоковское'. 'Коммивояжер' оказался слабее 'Развода' и при этом - о том же. Не о расторжении брака, а о бытовых конфликтах с местечковой спецификой.
Если не знать и не слышать фарси, то этот фильм вполне мог быть неторопливой французской драмой, тем более, что очень много 'Пежо'. Или даже провинциальной российской.
Кроме этого минусом стала возникшая ассоциация с 'Операцией Арго'. Этот фильм о событиях 1979 года, тогда как 'Коммивояжер' вроде как о современных, но по обстановке и атмосфере почти или совсем этого не скажешь.
Из плюсов: как и в 'Разводе...' любопытно наблюдать в отдельных эпизодах чисто исламскую республику.
Женщина не идет в полицию после нападения, потому что боится позора и разговоров за спиной. Мужчину клеймят, что он сам подметает пол. А у него нет денег нанять служанку-женщину.
Женщина не может отогнать заблокированную машину - религия не позволяет садиться за руль. 'Не будем грешить', - соглашается сосед, и отгоняет сам. Хотя вспоминаю, что в 'Разводе' женщины всё-таки водили, да. И даже курили.
Скорее всего эти перегибы зависят от самих жителей, и стражи исламской революции на это смотрят сквозь пальцы. Главное, чтоб в американский футбол не играли.
Хотя... в фильме очень много западного образа жизни. Герои говорят: 'давай закажем пиццу'; ходят по квартире не разуваясь; у всех айфоны с известным эпловским рингтоном; мальчики-подростки - в худи и в капюшонах же - в помещении.
Да и 'Коммивояжер' - это американская пьеса, которую ставят в иранском театре. Правда, герои - бородатые Уилли и Линда в хиджабе.
'Как рассчитаетесь: наличными или по карте?',- спрашивают в продуктовой лавке.
Забавно. Когда они успели наладить инфраструктуру? Хотя, если не помнить, что Иран только недавно снова подключили к SWIFT, можно не обратить внимания на эту деталь.
В общем, можно посмотреть как раз ради деталей. Всегда интересно, как и чем живет закрытое общество.
