Эта рецензия будет нейтральной только по той причине, что поставить положительную будет антигуманно.
Это очень многослойная работа режиссера. И, что характерно, каждый следующий слой будет омерзительнее предыдущего, пока ты, наконец, не доберешься до самого ядра и не увидишь всю картину целиком.
Поэтому, настоятельно рекомендую принять одно из двух решений в начале просмотра: или бросить там, где в первый раз станет противно, или сжать булочки и досмотреть до самого конца. В любом другом случае вы рискуете потратить час-полтора на крайне неприятное зрелище без какой-либо пользы для сознания.
Осторожно, дальше спойлеры!
В ловушку зритель попадает еще до начала просмотра, прочитав аннотацию: «архитектор убивает людей, превращая каждое убийство в объект искусства». И зритель послушно сидит и смотрит искусство. Ну, думает, что смотрит. Как и архитектор - думает, что он оригинален. «Мистер изощренность» - как назвали его газетчики, лаская нарциссизм убийцы.
Кто он - архитектор Джек?
Человек, обладающий знаниями, вкусом, деньгами, опытом, всю жизнь строивший дома по чужим проектам и получивший возможность воплотить в жизнь лучшее, на что способна фантазия, не ограниченная рамками заказчика. И что же он строит? А ничего! Он не строит ни-че-го. За 12, мать их, лет.
В чем же проблема?
Что нужно творцу, чтобы реализовать задуманное?
Средства.
Время.
Материал.
Талант.
Вот как раз с последним у героя не случилось. Но чтобы это признать, нужно быть честным с единственным человеком, которому постоянно хочется врать, - с собой. Поэтому герой как воплощение сразу всех персонажей сказки «Три поросёнка» возводит то кирпичные, то деревянные, то блочные стены и сам же их сносит.
В его убийствах тоже нет ничего изящного, продуманного, структурированного, как это было, к примеру, у доктора Лектора. Он одержим формой. Архитектурная форма ему не даётся и тогда он становится одержим формой человеческой, складывая из тел композиции подобно утонченным британским аристократам, охотившимся на фазанов и кабанов, но всё равно получая в итоге лишь копию уродливого нацистского Бухенвальда у себя на складе.
Ничего от искусства в этом человеке нет и быть не может. Он обыкновенный мясник с самомнением Микеланджело. Только последний смог высечь атлета из куска полу развалившегося мрамора, а наш герой - лишь собрать шалаш из замороженных трупов. «Милый домик» - скажет на это творение его Спутник, который весь фильм был непонятным до поры голосом за кадром. Голосом то ли полицейского, то ли психолога, то ли отца.. Вот он, «Дом, который построил Джек» из боли, страха, плоти и смерти.
По поводу режиссуры хотелось бы обратить внимание на 2 момента, которые мастерски снимают напряжение, когда смотреть на экран уже буквально невозможно. Первый, это когда на герое появляется красная накидка и второй - финальные титры.
С появлением накидки жуть превращается в такой фарс, что ты вдруг начинаешь… смеяться. Дальше будут и подземелье, и Стикс, и Данте и другие жирные аллегории для любителей жирных аллегорий, а вишенкой на этом 9-слойном торте станет просто безупречный финал, в котором весь пафос «Мистера изощренность» будет спущен в импровизированный адский унитаз под песню Рэя Чарльза.
Лично для меня весь этот фильм - олицетворение процессов, происходящих в современном танцевальном, художественном, кино- и театральном, дизайнерском искусстве, где грязь и вонь становятся инструментом и материалом, а творец - одержимой собственной исключительностью банальной персоной.
«Hit the road Jack, and don'cha come back
No more, no more, no more, no more» (Занавес)
Я искренне не понимаю почему фильм «Дом, который построил Джек» не является комедией, потому что это самый смешной фильм про серийного убийцу, который я видела.
В нашей культуре принято изображать маньяков этакими «злыми гениями», которые всегда оказываются на шаг впереди полиции и общества. Во многом можно сказать «спасибо» за это книге о Ганнибале Лектере, которая романтизирует и возвышает образ убийцы. Но в реальной жизни Ганнибала никогда не существовало. Если вы интересуетесь тру-краймом, то знаете, что все серийные убийцы — это глупые, жестокие и абсолютно поверхностные создания. И ловят их всегда по идиотским причинам: полицейский остановил машину, с собой в лес носил нож, ЖЭК вскрыл квартиру, гараж загорелся, а в гараже рабы. Исследования показали, что серийные убийцы обычно имеют средний или низкий средний IQ. Выборка результатов IQ тестов у 202 серийных убийц показала средний IQ 89. Они не умные, они не строят козней, они не продумывают планы, они просто хищники, которых рано или поздно поймают в клетку.
Возвращаемся к фильму. Именно из-за того, что Ларс фон Триер понимает все вышеперечисленное, он и отходит от каннонной сакрализации образа серийного убийцы. Главный герой, Джек, нелюдимый, неловкий, все его жертвы вялые и готовые умереть в любую секунду, а все его преступления просто нелепые: он таскает трупы туда-сюда по улице, банально сбивает бабушку на дороге, оставляет за собой кровавый след до дома. И это уморительно, потому что, во-первых, это именно то, как действуют реальные маньяки. А во-вторых, главный герой всеми силами пытается строить из себя Ганнибала Лектера: рассуждает о музыке, искусстве, Боге, называет себя «Мистер Изощренность», но действует настолько глупо и намеренно жестоко, что нам с вами остаётся только смеяться. И я правда смеялась. Спасибо Ларсу фон Триеру за хорошую комедию для любителей тру-крайма.
Жестокость безобразна, но дьявольски пытается предстать красивой. Кошелек из отрезанной груди, отсеченная утиная лапка, превращенный в Джокера мальчик притворяются символами конгениальности с высшим искусством, пока бухенвальдский дуб и самолетная сиренообразующая деталь служат им как вдохновение. Когда-то все эти зверства станут достоянием энциклопедий, словно руины фашистских дворцов. Мечтай, Джек, пока имя твое слава. Все равно конец один, где ветер истории сдувает людские пожитки в лаву. Это сейчас время такое: достаточно показать себя новым Гитлером, художником смерти, и все газеты будут выкладывать твои злодеяния в погоне за сенсацией - о да, редакторы знают, чего жаждет голодная на остроту толпа! Да Винчи рисовал «Джоконду» 16 лет, Джек убил случайную бабку за минуту и получил тиражи дешевого чтива по всей Америке на следующий день – маньяком проще добывать известность. Быстрее. Такие нынче «искусство» и «красота», Мистер Изощренность прекрасно понимает. Наслаждайтесь непотребными фотографиями, пока этот изувер, науськиваемый Дэвидом Боуи вместо битловского «Helter Skelter», не дотянул свои лапы до вас.
Психопаты со скрижалями диагнозов в анамнезе ходят среди нас – и их немало. Стоит болезненно выдернуть из букета психозов какой-нибудь Эдипов комплекс, и мы получим нового Чарльза Уитмена или Фрица Хонку. Все начиналось из-за психологических травм, а не из-за желания экстраполировать зверства в СМИ. Джек Ларса фон Триера двух слов связать не мог, мыча и квакая перед будущим трупом, пока тот не активирует внутри убийцы триггер. И начинается исцеление – комплексы растворяются в хлорке, жилы твердеют, руки уже не дрогнут, обжимая синее горло. Моральный выплеск эмоций на двуногих помогает больше, нежели медицина и врачи, зубрившие в колледжах дедушку Фрейда. Ведь это так унизительно, идти в клинику и, лежа в кресле, признаваться в лукавых мыслях. Особенно когда общество поощряет совершение преступлений, то беря на слабо унизительными штампами, то демонстрируя уже упомянутое внимание. Замочи эту тупую сучку, добавь к экзекуции расчлененку и игрища скабрезного сознания! Тогда еще и увереннее станешь, альфа-самцом - тигром, а не ягненком, и ни обсессии, ни компульсии отныне не потревожат. Разве может быть другой выбор?
Вергилий, он же Вердж на американский лад, стоически выдерживает извержение философской патоки маньяка. Он-то тертый калач, его Данте уже спровадил в ад лет 700 назад. В аду и не так изгалялись над грешниками. Но автор легендарной «Энеиды» ответит как бы свидетелем прошлого: нет жестокости в искусстве и нет искусства в жестокости. Молоть в ступах еретиков дано в наказание. Остальное – схизма. Но Джек не верит, так возвысила его тяга к славе и знаки судьбы. Ливень смыл кровавую тянучку, машина героини Умы Турман так и осталась ржаветь в лесу и много чего еще. Словно сам Бог помогает Джеку за его чистоплотность, перфекционизм, за идеально выглаженное покрывало в конце концов. Будто поэтому он, как Родион Раскольников, право имеет. И пользуется им во имя творчества, видя в трупной экспозиции среди еловых веток шедевр уровня Густава Климта. Поцелуй риппера отправится в картотеку местной полиции, музей уродств и необоснованной человеческой недалекости.
Но дом напротив вулкана не строится почему-то. Мечты об идеальном ранчо бесперебойно ломаются под ковшом бульдозера. А дом, дает нам понять режиссер, это конечная цель, смысл жизни убийцы. Непросто бытовое желание, а катарсис – идеальный собор тиши, благодати, со стрелочными арками и с видом из окна как экраном в детство. Туда, где мускулистые мужчины косили траву синхронными рывками под палящим солнцем. Место на отшибе, в глуши, здесь можно, избавившись от расстройств на карточках, упиваться достижениями и клеймом «нового Зодиака», захлебываться вином с немецких виноградников, устраивать пикник с призраками мертвых. Однако Джек, пожалуй, ошибся. Нарциссизм валяется под красным фургоном, но все равно впивается в кожу заточенными шипами. Когнитивные искажения обернулись не идиллией, а пропастью во ржи. Ты инженер, а не архитектор. Как и твои кумиры Иди Амин и гестаповцы. И комплексы твои – прикрытая промышленным холодильником симуляция с кучей дерьмовых пицц. Склад замороженного мяса в искореженных позах. Вскрой двери на обозрение зевакам, и они оценят твое творчество. Дополнительную морозилку распахнуть не так сложно. Нет, ему страшно. Что, инженер Изощренность, строить – созидать – не так просто, да?
Только вот окружают Джека сплошь идиоты, сыгравшие в русскую рулетку с эволюцией и сделавшие дырку в башке. Ошибки природы, которые бегают под перекрестием снайперского прицела, словно бессознательные олени. Которые ведутся на пенсию от того, кто несет полный бред и кто сперва вызывал обострение бдительности за еле различимой сеткой. Которые сами несут полный бред про серийных убийц – это же так смешно! Складывается ощущение, что пять случайных инцидентов правдиво случайны, что построенная на 60 жертвах карьера – это результат резни дегенератов, упоенных жаждой трепетать от обитающего в округе охотника. И фон Триер будто обвиняет общество своих потребителей не только в допущенной тупости, но и в неспособности видеть в его преступлениях прекрасное. Они считают, что дуб, под которым написан «Фауст» Гете, осквернен концлагерем, а не наоборот. «Глупцы, да что вы понимаете в искусстве!» – будто бы кричит один из главных киноубийц последних лет. Вы взорвали свастику над Рейхстагом, но кайфуете от развалин Акрополя! Значит, вы виноваты, лицемеры! Действительно, fame puts you there where things are hollow.
Но есть еще одно объяснение, почему Джек легко хитрит со всеми: люди – разменная монета в партии автора сего фильма.
Творчество фон Триера необходимо рассматривать через призму фон Триера. Датчанин переболел чуть ли не каждым психическим недугом, что нескрываемо любит демонстрировать. Неслучайно фильм первым кадром в виде домика показывает надпись: «Дом, который построил Джек Ларс фон Триер», главный герой предстает как бы ипостасью создателя ленты. И вытворяет то, что скрывалось в его, фон Триера, безумной голове. Этот фильм – беспрекословная ода самому себе, исполненная эгоцентризма и искрометного насилия. А на остальных плевать – что на персонажей внутри, что на зрителей снаружи. Зрители в Каннах, правозащитники и просто шокированные натуралистичностью сцен злились, бились в истериках, пока нигилист Ларс издевался теперь над ними: «Вот вам настоящий хоррор, а не эти ваши «Хэллоуины», ха-ха-ха!». Обратный пример – это сцена с пулей в цельнометаллической оболочке, где, напитавшись садизмом, хочется узнать результат фашистского эксперимента. Да и концовка запудрит мозги, а не выдаст ожидаемое за действительное. Пожалуй, «Дом, который построил Джек» – венец карьеры фон Триера, его главное кино, реализующее потаенные фантазии. Хорошо, что он этой отповедью все-таки принял, что у славы есть границы, а то, не исключено, выбирал бы ножи за кадром.
Вот, искушенный зритель, после всякого рода коммерческой и некоммерческой чернухи уже трудно удивить. Последнее, что видела отвратное 'По дороге в Париж', наш фильм. После Братьев Карамазовых, когда многие ужасы человеческие рассказаны, на примере изощренных убийств детей. Как турки на глазах матерей подкидывали младенцев и ловили их копьями, как родители закрывали ребенка на ночь в туалете на улице за то что он описался, на холод, на всю ночь, а ребеночек бил себя ручками- что можно русскому человеку рассказать после этих книг.
Тут все эти зверства не шокируют, заранее знаешь вот он маньяк из бесед понимаешь. Вот понятно дальше ужас больше будет. Частности, подробности не так уж интересно смотреть, всегда отворачиваюсь при кровавых сценах. Он так сразу говорит, эмпатии нет и не переживаешь за него. Он ведь как будто не умеет сопереживать и не разу в нем боль за другого человека не поселилась и ты готов к самым извращенным фантазиям.
Тут же образно показывают, что он всегда живет в боли, когда убивает боль проходит. Какого рода эта боль? Личность маньяка хорошо показана, все эти бредовые диалоги с жертвами, интеллект, физическая сила, харизма. Он больной, о чем тут говорить, болезнь проходит так.
Все диалоги о искусстве, о 'праве имеющих' проходят мимо, все аллюзии не стреляют, вплетены не органично, а как-то искусственно, по моим ощущениям.
Вообще сюжет смотрится легко, логично, местами очень красиво.
Потрясения не было, обогащения тоже. Подробнее поняла, что есть больные люди, болезнь проходит так помимо их воли. И зачем-то они природе нужны. Мой предыдущий эмоциональный опыт с книгами и фильмами, дает повод порассуждать о примирение всех этих зверствах и существование бога.
Психопаты отличаются от остальных людей тем, что не способны чувствовать. Поэтому рассказ о жизни главного героя нового фильма Ларса фон Триера Джека представляет собой набор эпизодов, выбранных произвольно и отличающихся друг от друга гранями жестокости, демонстрируемой в кадре. Психопат не умеет чувствовать, а, значит, эмоциональное развитие ему недоступно и неведомо, и какая тогда разница, какой день из его жизни нам показать?.. Такой герой остается одинаковым по своей сути что в детстве, что в зрелом возрасте. Именно это фон Триер нам и демонстрирует, то ли ужасаясь, то ли наслаждаясь этим фактом.
Фильм начинается с черного экрана и плеска воды, сопровождаемых размеренным, неспешным разговором-воспоминаем. Возможно, задумка была в том, чтобы зритель стремился понять и догадаться, куда же нелегкая принесла маньяка-героя, причем тут вода, и что же с ним происходит в момент его рассказа. Однако приметы места, поведение, звуки позволяют все понять буквально в первую минуту этой картины, и да, догадки верны! Красивый ход, даже изящный, но слишком легко разгадываемый. Получается парадоксальный союз почти документального стиля съемки и мистической развязки, что наталкивает на мысль, что по сути своей «Дом, который построил Джек» - это притча, которую каждый поймет по-своему.
Состоит же «Джек» из поражающих своей жестокостью эпизодов. Сказать, что кровь стынет в жилах, нельзя, режиссер не пытается напугать зрителя и не использует соответствующие приемы, однако временами хочется зажмуриться и не видеть, что происходит на экране. Камера с неприятной беспощадностью фиксирует то, что творит главный герой, и то, что из этого получается. Чем дальше, тем больше на экране жестокости, тем очевиднее упивание смертью и разложением. В определенной степени в этом и есть развитие: герой заходит все дальше и дальше, уже не просто получая удовольствия от творимого преступления, а относясь к нему почти с научной точки зрения, стремясь проводить эксперименты. От этого еще более жутко, подобные «эксперименты» вызывают ассоциацию с фашизмом, и не зря в кадре в какой-то момент появляется концлагерь как доказательство уместности такой параллели. Еще более жутко, что человеку не обязательно разделять какую-либо идеологию, чтобы заниматься столь преступными вещами.
С другой стороны, в историю навязчиво включены два разных мира: технический мир (герой – инженер) и искусство (герой фотографирует жертв). Однако эти два вполне мирных занятия никак не замарывают себя ассоциацией с маньяком: вместо произведений искусства, к которым Джек болезненно стремится, на его фотографиях внушающий ужас фарс, а дом, который он хочет построить, упрямо не получается, и не помогают здесь ни образование, ни разложенные в строгом идеальном порядке карандаши.
Любопытно, что в рассказе о маньяке нет протагониста, который ему бы противостоял. Ничего и никак не мешает герою убивать. Наоборот, удача частенько на его стороне. Если кто-то и способен нарушить его планы, то только он сам. Почему, в чем причина? Может, потому, что наш герой абсолютно, ничем не примечателен? Его трудно заметить, на него невозможно обратить внимание? Он способен выглядеть настолько жалким, что предположить в нем опасность невозможно. Поэтому история развивается так, как развивается. Он не вызывает недоверия. Будучи неспособным на собственные чувства, он хорошо изучает их в теории, из-за чего показывает чудеса общения в такие моменты, когда, казалось бы, у него ничего не может и не должно получиться. Не уверена, что стоит винить его жертв, пусть даже неоднократно имеет место намек на их глупость. Просто человек по натуре своей не способен верить в то, что другой человек плохой, жестокий, опасный. Тем более, малопримечательный.
Развязка привносит в фильм очередную нотку сумасшествия, но лишь подтверждает высказанный ранее тезис о том, что этот герой лишь самостоятельно способен привести себя к финальной точке. Любопытная ирония: холодильник играет не последнюю роль во всем происходящем, и в финале, вопреки всяким стереотипам и логике, скорее, холодно, нежели наоборот. Дом в финале тоже есть, достойный своего создателя, однако, вот любопытная проблема, выход из него только один.
Как уже было упомянуто выше, стиль съемки здесь полудокументальный со всеми вытекающими прелестями вроде трясущейся при беге камере или почти полном отсутствии закадровой музыки. Назвать картинку красивой язык не повернется. Даже периодически возникающие лесные пейзажи, скорее, посредственны, чем прекрасны. Художественное видение появляется лишь в финале, одаривая картинку цветом, или, наоборот, погружая в серость и выделяя лишь главного героя в красном халате, словно мишень. Возможно, так нереальное отделяется от реального. Возможно, это мир глазами главного героя, где все безликое. Однако гнетущее впечатление такой стиль создает, безусловно.
Этот фильм смотреть не скучно, несмотря на 2,5 часа хронометража, однако эта нескука объясняется смесью отвращения и интереса к возможной развязке. Герой не интересен: он всегда одинаков, и детские сцены включены сюда лишь чтобы показать и доказать это. Но куда и, главное, как героя приведет его дорога – вопрос любопытный. Да, как оказалось, я сразу верно догадалась, но просто догадки мало, хотелось подтверждения. Все же. Смотреть этот фильм никому не посоветую. Зрелище не для слабонервных. Такое лучше близко к сердцу не принимать. Даже писать об этом фильме как-то…неприятно и нервно. Я даже не знаю, как это оценивать. Я предположила, что это притча, но какой стоит сделать вывод? Пожалуй, напрашивается один… Жестокость – не наука, не искусство, не техника, не религия, не смысл жизни. Это болезнь. Причем, неизлечимая.
В общем, я посмотрел 'Дом, который построил Джек'.
Я не смотрел старые работы Фон Триера, которые, очевидно, более значимы, чем этот и 'Нимфоманка', которые я у него как раз таки знаю. Из-за этого судить о режиссере в целом я, конечно, хоть сколько-то объективно не могу. Однако я наслышан о его скандальных похождениях в мире кино, про его заявления, темы, поднимаемые в фильмах и прочий шок-контент. Поэтому мне очень хочется сказать про 'Дом' то, что Фон Триер снял его... по приколу.
И опять из зала выходят зрители до окончания фильма, и опять из хронометража для показа вырезаются особо жестокие сцены, и присутствует хроника с Гитлером, и чего только нет. Не то, чтоб такие спецэффекты в и вокруг фильмов часты, но у меня во время просмотра появилось ощущение, что такая метаинформация уже приелась и совершенно не удивляет. Не зная, как я говорил ранее, других работ Фон Триера, но делая выводы по известным двум, я могу сказать, что троллить неискушенный мир разного рода чернухой - это любимое занятие Ларса. Потому и 'Дом' он снял с целью публично пораспинаться о природе искусства, о красоте разрушения, о земном и о божественном, о жертвах и убийцах, эдакий не особо усердный разговор с самим собой, который можно сопроводить натуралистичным видеорядом. Так, знаете, по приколу.
Я думаю, что чтоб полностью оценить фильм и остаться довольным, нужно относиться к нему так же, как и, как мне кажется, Фон Триер к нему относился - просто и непредвзято. Как к легкой комедии, как к минутной дружеской болтовне о высоких материях. Я относился к нему серьезно и потому он мне показался затянутым, скучным и приземленным. Приземленным в том плане, что все философские высокопарные вопросы и темы в нем задавались в пустоту и поднимались просто так, не требуя ответа на себя и приводя точку зрения конкретно одного человека (полагаю, что самого Фон Триера). Расстроили куча самоотсылок, которые ни к чему не привели ('дыхание поля' с косарями, черный свет на негативе фото), ружья на стенах выстрелили, но холостыми патронами. Разумеется, мне очень понравились все самые жестокие моменты, в которых была воплощена Изощренность и креативность Ларса, который точно знал, к чему такая откровенность приведет в плане восприятия фильма зрителями. Но он человек смелый, он может позволить себе олицетворить свои умозаключения без капли цензуры и сдержанности, хотя в этом очевидно нет необходимости. Но он сделает это просто так, по приколу.
Главное, я считаю, не воспринимать 'Дом' слишком всерьез. Есть такой тип людей, который очень остро воспримет математический склад ума Джека, которого тем более что хорошо сыграл колоритный Мэтт Диллон, его хладнокровие, прямолинейность, внимание к деталям, педантичность, своеобразное видение искусства, романтизацию разрушения, тот монолог про мужчин и женщин, отсылки к Гитлеру, в общем слишком сильно будет впечатлен убеждениями и философией главного героя. Этого нужно остерегаться, мне кажется, а то бог знает, к чему приведет импонирование такому образу. Все же, я полагаю, Ларс придумал Джека таким не в качестве идола или знаковой личности. А ровно как и фильм - по приколу.
О, это самый сентиментальный фильм Ларса фон Триера из тех, что я видел! Жёсткие истории Бесс, Грейс и Сельмы вызывали за уголками экрана тень Молчаливого Сочувствующего, который в этой картине обрёл голос и внешность старика Вёрджа. Ему достался тяжёлый случай – психопата и убийцы Джека, в котором поэтическая душа Вёрджа по старинке ищет стремление к любви, выплеснувшееся не так и не туда.
Джек отвечает занимательными теориями – о ценности руин, об агрессивной природе художника. Вёрдж возражает на языке теорий, пытаясь доказать, что без любви искусства не бывает, но Джек, как обычно, неумолим – просто антихрист какой-то. Он жутко серьёзен в вопросах своих теорий: «нелепый» человек за фортепиано? – да это же сам Гленн Гульд! Такому ничего не докажешь.
Демонстрируемую нам репетицию Гульда я воспринял как занятие человека, скажем так, с хаосом в душе – результатом же наверняка станет замечательная музыка на концерте. Джек серьёзно и вдумчиво готовится к новому делу, скрупулёзно выбирая способ и место, – результатом же будет нечто, не позволяющее назвать его психически здоровым человеком.
Плохо наше дело, если мы заговорили на языке теорий! По выражению классика, истина – это не то, что можно доказать: это то, чего нельзя избежать. Джеку не избежать ответа на вопрос, почему он не построил тот дом… Что хотел сказать автор, как бы спросили меня в школе. В каком состоянии ваши строящиеся дома, вот что, думаю, он спрашивает. В этой многогранной, идеальной режиссуре, обволакивающей единственный тезис Вёрджа о нераздельности искусства от любви сценами из жизни Джека, документальными и анимационными кадрами, спорами Джека и Вёрджа, произведениями искусства, экскурсами в историю, намеренно бросаются в глаза, конечно же, пять инцидентов. Пять слепящих фонарей, затмевающие свет звёзд. Искусственный свет, не дающий заняться по-настоящему своим Домом. Как зачастую и в наших жизнях.
Конечно, от показанных в фильме фонарей можно и ослепнуть – будьте осторожны. Но куда осторожнее следует быть со своими личными фонарями.
Многие кинокритики уже писали о том, и я с ними согласен, что с 2009 года, то есть начиная с «Антихриста», Триер снимает клиническое кино, в котором нет не то что признаков гуманизма, но вообще ничего кроме режиссерского нарциссизма и зацикленности на своих фобиях. За последние десять лет Триер прошел путь от одного клинического диагноза до другого: от меланхолии к психопатии. Потому фильм будет интересен прежде всего тем, кто обладает хотя бы зачаточными знаниями в психоанализе, психиатрии и клинической психологии.
В фильме, который, к счастью, оказался не таким кровавым, как я ожидал (за исключением тошнотворной сцены расправы в четвертом эпизоде), не случайно используется психиатрическая терминология (например, обсессивно-компульсивное расстройство), ведь когда Триер сам лечился от депрессии и навязчивых состояний, он мог хорошо ее изучить. И здесь, несмотря на нестандартный подход к изображению преступлений, несмотря на мизантропический черный юмор, угадывается достаточно прозрачная режиссерская задача исследовать психическую болезнь.
Все симптомы отклонений налицо: повышенная нервная возбудимость персонажа, болезненное самолюбие с уклоном в манию величия, невротические компульсии и маниакальная тяга к чистоте, стремление изжить в убийствах боль, страх и неуверенность в себе. Триер последовательно, пытаясь использовать кино как гиперкомпенсацию, изживает свои фобии, заявленные впервые в его короткометражке из альманаха «У каждого свое кино». Время человечного Триера, автора «Рассекая волны» и «Танцующей в темноте» безвозвратно прошло. Теперь ему нужно во что бы то ни стало преодолеть свои психические проблемы средствами искусства, что он блестяще и делает. Право слово, лучше снимать такое кино, чем убивать самому.
Несмотря на все человеконенавистнические тирады Джека, пытающегося оправдаться перед Вергилием, его попытка объяснить свои преступления языком искусства, - все это не стоит воспринимать серьезно, это всего лишь маниакальный бред, относится к нему надо клинически, пытаясь понять его логику, ибо в сумасшествии всегда скрыта своя извращенная логика, которая все оправдывает и объясняет, своего рода теория всего. Потому ничего удивительного нет в том, что этот маньяк по имени Джек считает себя художником, кем-то особенным, на голову выше всех остальных. В этом для психиатрии нет ничего нового, и Триер – молодец, что смог так верно сценарно прописать психологический портрет героя.
Молодец и Диллон, его работу иначе как контролируемой шизофренией не назовешь: психически здоровый человек играет психопата убедительно лишь тогда, если высвобождает своих внутренних демонов, в противном случае – это клюква. Несмотря на то, что тирады Джека и его самооправдание занимает в фильме 80% экранного времени, у него, в картине есть нравственный противовес – это Вергилий в исполнении Бруно Ганца (его последняя роль). Выбор Ганца не случаен, ибо он ассоциируется у зрителя прежде всего с ангелом Даниэлем из «Неба над Берлином». Потому, если Джек – это демон, по крайней мере человек, потерявший свой облик и ставший подобным демону, то Вергилий – это ангел, защищающий человечность и нравственность.
Во взглядах Джека угадывается неприкрытое ницшеанство, не зря он оправдывает массовый террор нацистов и лагеря уничтожения – и это еще один внутренний демон Триера, от которого он стремится избавиться в этом фильме. Много раз он называл своим любимым фильмом «Сало» Пазолини – великую картину о деформации человеческих характеров посредством насилия, и здесь, по крайней мере в эпилоге, Триер показывает себя, как не странно, моралистом вполне в духе Пазолини (а в «Сало» тоже есть моральные акценты, это несомненно).
Будучи атеистом, Триер не отрицает существование ада и зла (он отрицает существование высшего Добра, но не зла), более того, в финале «Дома…» мы видим вполне христианское понимание ада как духовных терзаний. Вы скажете Джек дьяволоподобен и лишен совести? Да, это так, но именно потому что он болен, крайняя степень гордыни и есть причина всех психических болезней и невыносимых психосоматических страданий (вспомним, эпизод со стиранием следов во втором инциденте). Триер очень хорошо понимает, в чем состоит его главная мировоззренческая проблема, являющаяся источником его фобий, на нее указывает Джеку Вергилий – отсутствие любви, не только к людям, но вообще к живому.
Более того, психиатрия, клиническая психология и психоанализ (по крайней мере лакановской школы) очень близки христианству в понимании человека: исследуя неврозы и психозы, эти науки понимают, как и христианство, что эгоизм в крайнем выражении, то есть перешедший в эгоцентризм, не способен слышать Другого, понимать его интересы, взгляды, мнения, он нетерпим к Другому, потому может причинять ему страдания свободно и целенаправленно. Мы все причиняем друг другу боль, но часто невольно, мало найдется среди нас осознанных человеконенавистников, но если мы причиняем боль другим без угрызений совести, если мы убиваемся этим, то мы больны.
Несмотря на жестокость отдельных сцен, в фильме нет смакования насилия (разве что в том пресловутом эпизоде в четвертом инциденте), более того, сцены самих убийств занимают совсем немного экранного времени, гораздо больше внимания уделено рефлексии Джека, его маниям, подготовке к преступлениям и тому, что происходит после. Фильм демонстрирует, что Триер не актуализирует свою психопатию, а борется с ней, понимает, что это болезнь, а значит его облик человека, раздавленного седативными препаратами, который мы видим в интервью Собчак, объясняется его напряженной внутренней работой по преодолению, изгнанию своих внутренних демонов, а вовсе не реальной ненормальностью.
Право слово, лично на меня «Антихрист» произвел гораздо более подавляющее впечатление, чем «Дом, который построил Джек»: по крайней мере в «Доме…» есть не просто диагноз, но работа пациента с ним. Потому Триер – не Джек в полной мере, у него есть и совесть, и внутренняя борьба с самим собой, он – художник, а не несостоявшийся убийца.
Казалось бы, что может быть нового в картине про серийного убийцу? Новые методы убийства, философское мировоззрение главного героя, познания искусства, исторические справки и почерк Ларса фон Триера. Вполне себе добрая внешность Джека не вызовет у вас подозрения в чем-то плохом, но за маской добродетели может скрываться настоящее зло. Картина разделена на прологи, главы, где раскрываются обычные человеческие ценности, блага и путь взрослого мужчины. Режиссёр прекрасно сочетает в себе быт и гуманизм, красоту и смерть.
Пять убийств, где с каждой главной нас знакомят с жертвами. Параллельно повествованию с Джеком ведётся беседа, поэтому его мысли и мнения до и после пролога позволяют понять, что он хотел добиться от своих деяний. В духе режиссёра выдавать ужасное и грязное за искусство и превозносить то, чего другие бы стыдились, скрывали от всех. Вспомним «Нимфоманку», где под стремлением удовлетворять потребности скрывалась боль и зависимость. Так и у Джека, который мечтает об идеальной жизни, воплощает её посредством рассказов, эпизодов, которые приводят его на путь любящего, помогающего и ответственного человека, с одним лишь нюансом – убийствами ради удовлетворения эстетических и моральных потребностей.
Первая глава – благородство. Нашему вниманию представляют оказавшуюся в беспомощном положении женщину, которой Джек решил помочь. Забавляет, что героиня сама подшучивает на счёт незнакомцев, ещё сильнее делая акцент на маньяке. Но действия развиваются плавно, без резких и опасных штрихов. Пока не наступает роковой момент – ты его ждал изначально, но добродушная постановка сцены Триером затмила все предпосылки, отчего кадр шокирует. Непредсказуемость и недоумение. Вот в таком ключе построен весь фильм, кажется, что за несколько убийств ты должен свыкнуться с финалом каждого эпизода, но нет – совершенно иная обстановка, гуманные отношения, ничего не предвещает беды. В этом весь талант режиссёра, никогда не знаешь, чего ожидать.
Вторая глава – подружка, девушка, с которой завязаны отношения. Вот путь раскрытия героя потихоньку создаёт образ идеального человека. Из-за того, что убийства длились на протяжении 12- лет, то и цикличность нельзя вычислить, откуда и зритель не знает про длительность перерывов. Очередная беседа, очередной пролог в жизни героя. Он бы уже давно был тем, кем его видит жертва, чтобы в один прекрасный момент, шокировав зрителя, перейти к роковым действиям. Встреча (как всегда) в квартире подруги может прийти многим не по вкусу, так как присутствуют элементы трэша, но запакованного в обёртку искусства и тонкости вкуса, вызывают противоречивые эмоции, доказывая, что кино это не для всех.
Третья глава – семья. Вот мы и перешли к идеальной семье, которая выбралась на природу отдохнуть. Мать, отец, двое детей. От появления в кадре детей комок застывает в горле, но ты ещё не знаешь, что уготовил этот эпизод жизни. Мнимость персонажей, доверие и любовь, которая оборачивается шоком при просмотре. Успех постановки в том, что она может поразить схожими эффектами несколько раз, так как ты всё равно ничего плохо не ожидаешь. Игра в «кошки-мышки», оставляя в неведении жертву и вызывая подозрительные чувства. Для объяснения своих действий Джек приводит исторические справки, кадры в документальной съёмке сразу дают понять, что это контекст, что это элементы сравнения. Исторические идолы сменяются рисовкой, объясняя зрителю поведение Джека.
Четвёртая глава – жертва, которая доверилась Джеку. Этот элемент жизни можно описать, как рутинная работа, как может персонаж взаимодействовать с людьми. Улыбка, такт, приятный тон, заинтересованность являются основоположниками доверия, которое вызывает убийца. Такой подход приводит к уже ясным событиям, но ты всё равно не готов к такому. Выбор жертв символичен. Вообще символизм в картине играет главную роль, потому что с образа «нормального мужчины» выбираются ключевые элементы, люди, которые его окружают всю эту «нормальную жизнь».
А как же дом? Стройка – это создание идеального образа, соответствующего всем твоим пожеланиям. От перемены настроения либо кадра личности меняется и конструкция постройки, отчего сравнению подлежат архитекторы, скульпторы, художники. Творческие личности, которые видели этот мир не так как все. Вот и главная характеристика Джека – он личность, отличающаяся ото всех. Я не оправдываю его поступки, но они совершены на почве создания «обычного человека».
Пятая глава – заключительный финал, который приводит к кульминации и очень специфической концовке. Каждая глава хоть и выделена отдельно, но она создаёт своего рода мини-фильм: отличные, по-своему, герои, новый облик Джека в той или иной роли. Финальные кадры сводят нас в религиозные и мифические места. Честно, довольно сильная концовка, но она не будет понятна всем, так как тут идёт заслуженное наказание за «жизнь нормального человека», можно её воспринимать по-разному: плод воображения, добавление мистики, аллегория на ад, но она выполнена прекрасно. Тем более после прочтения «Божественной комедии» Данте Алигьери адаптация в таком непредсказуемом и сложном проекте удивила.
Ларс фон Триер подарил ужасные вещи, но великие. Противоречивые эмоции после просмотра. Картина на любителя, если вы поклонник Ларса фон Триера и Йоргоса Лантимоса – это для вас.
Именно эти слова великого поэта Бориса Пастернака хочется процитировать Ларсу фон Триеру. И вроде бы господин фон Триер делает все, чтобы быть изгнанным: он доволен тем, что люди покидают зал во время просмотра, он искушает жюри Каннского фестиваля, играя с отсылками к нацизму, жалуется в интервью на проблемы с алкоголем. Вновь и вновь он создает о себе образ изгнанника и отшельника, и, кажется, процитируй ему эти строки, он понимающе кивнет головой, но есть одно маленькое «но»…
В наше время провокация и шок – явление, набирающее все большую популярность. Многие деятели искусства соблазняются этой аппетитной приманкой. Говоря об отечественном кинематографе – вспомним Балабанова и его «Груз 200». Но дело все в том, что, как сказал один кинокритик, анализируя «Груз 200», вызвать скандал и шок – способ самый простой для привлечения внимания публики. И когда мы видим, что такой метод используется одним из мэтров – мы подозрительно поднимаем бровь вверх. Зачем ему это нужно? Зачем господину фон Триеру спешно орать посреди улицы: «Эй, я тут, между делом новый фильм снял, вы приходите поскорее, дабы быть первенцами среди тех, кто злостно хлопнул дверью кинозала». При просмотре фильма складывается интересное ощущение. Ты вот на это смотришь, крайне вдумчиво, анализируешь детали, пытаешься понять авторскую мысль, в голове крутятся умные слова: декаданс, абстракционизм, Ренессанс, Данте Алигьери, Вергилий, аркбутаны, нервюры, контрфорсы, архитравы. И вдруг, бац: и вставки из собственных фильмов! И ты понимаешь, что режиссер усиленно демонстрирует тебе свою собственную гениальность. И ты грустно осознаешь, что это – проявление весьма дурного тона. И исходя из этого, ты осознаешь себя совершенно чужим в реальности, созданной творцом-режиссером, так как ни метафор его ты не понял, ни памятник ему воздвигать не захотел. В-общем, ощущаешь себя имбецилом, ведь смотришь на пытки и кадры нацистской кинохроники, а сам про себя хихикаешь, вспоминая старую шутку: «Ни ту не сделали, ни эту не удовлетворили, ничего».
«Я памятник себе воздвиг нерукотворный». Режиссер – он мэтр, он творец, он создает свой собственный мир. Свой мир из своих фильмов, своей творческой биографии, мир, где он осуждает на вечные муки кровожадного маньяка (пожалуй, единственное, в чем он похож на среднестатистического обывателя). И он в любом случае навяжет тебе свой мир, хоть через жесткое порно, хоть через шок и ужас. И обязательно укажет тебе на свою гениальность. Да пусть хоть и так, просто таким способом не воздвигают нерукотворные памятники. А именно этого режиссер, на мой взгляд, и хочет добиться. Поставить себе памятник мученика, изгоя и отшельника. Тем самым становясь похожим на персонажа Библии. А как насчет раскаяния, Ларс?
