Похожий опыт мне довелось испытать однажды, читая «Искру жизни» Ремарка, лежа на пляже в Коктебеле. Погружаясь в мир обитателей концлагеря, периодически отрывая взгляд от страниц, как за глотком воздуха выныривая в окружающую реальность с вполне живыми, разной степени упитанности, загоревшими и бодрыми, ни о чем таком не думающими отдыхающими согражданами. Так и в этот раз из праздничной атмосферы фестивальной Одессы я и еще порядка пятисот добровольцев переместились в шокирующий мир адского конвейера для истребления евреев, к созданию которого нацисты подошли с истинно немецким педантизмом. И фильм, отображающий все этапы процесса от прибытия вагонов с людьми до сплавления пепла сожженных по реке, является в высшей мере убедительным напоминанием и предостережением о том, что может быть в кульминации действа, которое начинается с деления людей на сорта.
Картина начинается с объяснения того, что в концлагерях из числа евреев, приговоренных к уничтожению, формируются зондеркоманды, которые выполняют всю грязную работу. Это позволяет им получить отсрочку на несколько месяцев, по истечению которых, их постигает участь соплеменников. Только это отличает их от остальных да еще большой крест, небрежно намалеванный красной краской сзади на куртке. И неизвестно, что хуже погибнуть сразу, до последнего момента имея искру надежды на выживание, или став пособником преступления и понимая, что ожидает в конце, пройти через все круги ада.
В первые мгновения камера фиксирует размытое изображение, из которого возникает и остается уже практически до конца фильма лицо Саула Аусландера (Геза Рёриг), одного из членов зондеркоманды, оставляя все происходящие вокруг него ужасы нечеткими и смазанными, лишенными деталей, но не ставшими оттого менее пугающими, вкупе со звуками и видимыми деталями вызывающими приступы головокружения и тошноты. Вполне вероятно, что также срабатывал защитный механизм сознания главного героя, направляя большую часть времени его взгляд в никуда, чтобы избежать вида окружающей воистину адской реальности или опасности попадания в поле зрения одного из представителей «высшей расы», внимание которых не сулило ничего хорошего.
Не вдаваясь в лишние мрачные подробности, скажу лишь, что сюжет вращается вокруг попыток главного героя спасти тело мальчика, которого он считает своим сыном, и найти раввина для того, чтобы организовать традиционную погребальную церемонию. На первый взгляд эти его действия, особенно на фоне того, что в это время группа занимается документированием преступлений нацистов и подготовкой то ли к побегу, то ли к восстанию, кажутся не только бессмысленными, но и подвергающими смертельному риску живых людей. Возможно, это отчаянная попытка героя сохранить в себе остатки человечности. Окончательный вывод вы сможете сделать сами, если найдете в себе мужество на два часа погрузиться в кошмар, который был уготован миру еще в прошлом столетии и вероятность повторения которого, в тех или иных масштабах, существует и по сей день.
«Сын Саула» - это, пожалуй, самый успешный режиссерский дебют нашего времени. Гран-при в Каннах, награда Фипресси, Оскар за лучший фильм на иностранном языке, Золотой глобус и целая гора других престижных кинопремий. Простые зрители также оценили картину очень хорошо - 84% положительных оценок (audience score) на портале Rotten tomatoes. И вся эта честь и хвала досталась венгру Ласло Немешу (дебютанту в большом кино) далеко не зря.
Начать стоит с того, что это вовсе не очередной 'просто хороший фильм', который вызывает лёгкий восторг, а потом частично вылетает из памяти, не оставляя после себя никакого культурного и художественного влияния. Наоборот, картина Немеша имеет все шансы войти в историю кино из-за своего необыкновенного мрачного стиля, особо жуткой атмосферы, художественности высокого уровня, ну и конечно же того факта (задумка режиссёра, посыл фильма как доказательства), что картина является чуть ли не памятником гуманизму и самопожертвованию.
Описание: Аушвиц, 1944 год. Невольным соучастником непрерывного ужаса холокоста становится венгерский заключенный Саул Ауслэндер. В составе зондеркоманды одного из крематориев он занимается сожжением мертвых тел. Он также провожает евреев в газовые камеры. Однажды Саул среди груды трупов узнает своего сына. Посреди нечеловеческого кошмара Саул решается на отчаянный шаг — спасти тело от сожжения. Он хочет устроить достойные похороны и с этой целью ищет раввина, который смог бы провести службу. Тем временем среди зондеркоманды проходит слух, что скоро их должны ликвидировать. Не желая мириться с подобной кончиной, заключенные решаются устроить бунт и уничтожить крематорий.
В кинематографе уже давно не было такого персонажа и примерного героя, как Саул Ауслэндер. Человек, готовый рисковать собой ради хоть и уже не живого, но зато светлого и безгрешного мальчика. Сын ли это Саула? Вряд ли. Но зрителя может поразить целеустремленность главного героя, ярое желание похоронить ребёнка по еврейскому обычаю, в нормальных человеческих условиях. С другой стороны, он сосредоточен только на спасении тела. Его, увы, не волнует план побега и он становится уязвимым. За воплощение такого шикарного образа в реальность нужно поблагодарить исполнителя главной роли - Гёзу Рёрига. Да простит меня великолепный Майкл Фассбендер, но Рёриг однозначно лучший актёр 2015 года. Одной только игрой взглядом он может произвести на вас впечатление выдающегося артиста.
С самого начала мы следуем за Саулом и ни на секунду его не покинем до конца фильма. Подобно стилю братьев Дарденн и Гаса Ван Сента, камера движется за главным героем (план со спины) иногда направляясь на лица крупным планом. Удивительная игра со светом, бликами, фокусацией, силуэтами и движением камеры. Формат кадра достаточно 'узковатый' для большого авторского кино, что даёт ощущение, как будто тебя давят и сжимают. Такой прием усиливает эффект погружения в картину.
Режиссер и оператор выработали четкий художественный почерк, созданный с помощью ярких и великолепно взаимодействующих друг с другом элементами. На мой взгляд, повторить подобное - очень сложно, но в будущем этот стиль окажет влияние на новое поколение кинематографистов, можно в этом и не сомневаться.
Ласло Немеш, подобно многим великим мастерам от мира кино, уделил своё внимание на качество постановки, проработку атмосферы, создания деталей и взаимодействие с другими членами съёмочной группы, для того, чтобы конечный результат поразил зрителя, что бы каждый 'пунктик' был выполнен так как надо. Удивительно, но молодой режиссер, дебютант в большом кино, способен потягаться с некоторыми классиками.
Фильм заставляет задуматься о сути человеческого самопожертвования, о сути внутренней человечности в целом. Более того, тематика холокоста остаётся актуальной, выходя за рамки времени, что вызывает достаточно шокирующее и жуткое впечатление, вкупе с обидой и стремлением хоть что то изменить. Рассказывать про смысл, посыл фильма - бессмысленно, так как для каждого зрителя должен быть свой личный experience и собственные выводы.
Почему такая маленькая рецензия? Проблема в том, что про 'Сына Саула' очень сложно говорить (но сказать есть что) и не очень то приятно вспоминать. Картина очень страшная. Аналогов страшнее и печальней её в кино XXI века очень трудно найти. Давящая атмосфера, очень неприятные сцены, крики, стоны, боль и трагический концепт. Невольно начинаешь проводить параллели с нашим отечественным легендарным шедевром Элема Климова 'Иди и смотри', которым от части вдохновлялся Немеш. После просмотра ты вдавливаешься в кресло и чувствуешь опустошение, которое нельзя ни с чем сравнить.
'Сын Саула' - это тот фильм, от которого невозможно получить приятные эмоции, но тем не менее это тот фильм, который необходимо посмотреть, хотя бы потому что после просмотра вы более чем обогатитесь. Masterpiece.
Триумфальное шествие по кинематографическим фестивалям картины «Сын Саула» Ласло Немеша, безусловно, привлекло внимание и даже более – оказалось оправданным. Именно такое чувство возникло после просмотра. Несмотря на тему, предоставляющую уйму возможностей скатиться в излишний сентиментализм, приправленный пафосом, или нарочитый натурализм в сочетании с жестким цинизмом, фильм получился не просто крепким и сильным, но неповторимым и особенным с точки зрения режиссерского подхода.
Красный крест на грязном пиджаке, серый пепел на лице, движения, доведенные до автоматизма, и почти пустые глаза, которые в минуты затишья вдруг устремляются в невидимую точку, желая нащупать в сумасшедшем хаосе крематория хотя бы малейший проблеск надежды. Секунда-две и безысходная пустота вновь накатывает и поглощает целиком… Вереница людей, глухие и нервные удары по стенам, бессвязные крики, затишье – и члены зондеркоманды принимаются за грязную работу. Изо дня в день. Так четко и слаженно они встроились в систему, стали частью места, где поглощающая нутро грязь и тьма нечеловеческих деяний создали мощно пульсирующий ад. Огромный котел, наполненный жертвами, мучениками, чистильщиками, мучителями, но не людьми. Здесь человек умер.
Но Саул, увидев мальчика, еле дышавшего среди трупов, будто получает долгожданный толчок, собирает по оставшимся осколкам веру в человеческое и решает, что даже среди безумного, адского торжества нечеловечности что-то должно быть правильно – необходимо похоронить мальчика по всем правилам, дабы душа обрела покой. С маниакальностью, граничащей то ли с безумием, то ли со святостью, с молчаливым упорством преодолевая частое и омерзительно откровенное насилие над душой, Саул следует своей цели.
- Ты пожертвовал живыми ради мертвого.
- Мы уже мертвы.
Зритель, будто прячась за спиной героя, хоть и не имеет возможности оглянуться по сторонам и вкусить широкоформатный размах истории, все же не испытывает дискомфорта от недостатка информации и способен сполна прочувствовать невидимый ад, наполненный тотальным насилием и доведенным до устрашающего автоматизма уничтожением. Так, изобилуя долгими кадрами, постепенно раскачивая ритм и усиливая темп, история захватывает полностью, держит в напряжении и доводит до предела, где катарсис неизбежен.
После развернувшегося на экране краха человечности задаешься одним-единственным вопросом – жива ли еще вера в человека? Ответ в улыбке Саула.
Сначала немного истории. Фундаментом для сюжета фильма послужил эпизод, случившийся в концлагере Освенцим 7 октября 1944 года. В тот день произошло восстание 12-й зондеркоманды Аушвиц-Биркенау. Зондеркоманду в Освенциме составляли сами заключённые, пользовавшиеся некоторыми привилегиями и усиленным пайком. За это они выполняли самую грязную работу, связанную с уничтожением людей: загоняли очередную партию заключённых в газовые камеры под видом душевых, раздевали их, запирали, а после гибели людей сортировали оставшуюся после них одежду, выдирали золотые зубы, сжигали 'вещи' (так назывались в концлагере трупы) и выкидывали пепел из печей в реку. Через несколько месяцев немцы сменяли их новой зондеркомандой, которая прежде всего ликвидировала своих предшественников. В лагере было обычно 400 членов зондеркоманды, но осенью 44-го из-за резко увеличившегося спроса на их труд их число было увеличено вдвое. Несмотря на то, что членов зондеркоманды за выполняемую ими работу можно классифицировать как предателей, именно они составляли основной костяк сопротивления лагеря.
В день бунта 12-я зондеркоманда взорвала один из четырёх крематориев, в другом сожгла заживо двух немцев, уничтожила группу эсэсовцев, а затем, сломав заграждение, совершила побег, в котором участвовало несколько сот человек.
Всё это следовало рассказать, потому что именно на фоне этих событий, показанных весьма скупо, разворачивается сюжет фильма.
Главный герой картины - Саул Аусландер - является членом зондеркоманды. Камера словно прилипла к нему, отслеживая каждый его шаг: кружит вокруг него, плетётся сзади, но в основном ловит каждое движение его лица крупным планом. Цветовая гамма при этом близка к сепии, и хотя лента цветная, создаётся впечатление, что основная палитра - это оттенки коричневого цвета.
Что он за человек такой - Саул Аусландер? Этого мы толком так и не узнаем. У него измождённое лицо, а взгляд - напряжённый, оцепенелый, затравленный. Движения его размеренные, автоматические, но настолько быстрые, что кажутся лихорадочными. Он чем-то неуловимо напоминает героев Андрея Платонова. А ещё Лазарева - из 'Проверки на дорогах'. Он механически выполняет предназначенную ему работу. Ощущение такое, словно это человек, смирившийся с бессмысленностью своего существования, с тем, что попал в ад, в нём выгорело всё человеческое, живое. Он почти не говорит, если только кинет пару слов в случае крайней необходимости.
Но тут в очередной партии отравленных в газовой камере людей он обнаруживает мальчика. Все уже погибли, но этот мальчик проживёт несколько лишних минут. И вдруг Саулу покажется, что этот ребёнок - его сын. И неважно, что сына у него, возможно, никогда и не было - его существование вдруг обретает безумный сумеречный смысл: он должен найти раввина для того, чтобы тот прочитал 'Кадиш', и он не может позволить телу сына сгореть в печи - ему необходимо похоронить мальчика в земле.
С этой минуты всё, что Саул делает, он делает для свершения своей цели, его устремление узко, как луч прожектора. Он доводит своих товарищей из зондеркоманды, занятых подготовкой к восстанию, он разрушает все их планы, его безумие - препятствие для них. Но для режиссёра главное не масштабные события, не то, что происходит вокруг Саула, а то, что творится в его оцепенелой, почти уничтоженной душе.
Работа потрясающая, особенно учитывая, что режиссёр и исполнитель главной роли - непрофессионалы. Картину снял Ласло Немеш, молодой режиссёр-дебютант, правда, он ученик великого Белы Тарра, а это о многом говорит. А Саула сыграл поэт - Геза Рёриг. И сыграл на полной самоотдаче.
В фильме много символики и, наверное, не случайно, существует мнение, что Немеш назвал своего героя Саулом - как апостола Павла, чьё имя до встречи с Богом было Савл. Этим он подчёркнул его перерождение: из гонителя и убийцы - в человека, пришедшего к Богу. На это же намекает и тот момент, когда вместо Кадиша Саул слышит пусть несвязные и обрывочные, но слова из молитвы 'Отче наш'.
Пожалуй, самая сильная из мной виденных работ на тему холокоста. Артхаус.
Пожалуй, не найдётся темы, более серьёзной в кинематографе, как холокост и геноцид, многие сразу же вспомнят «Список Шиндлера» Спилберга и посчитают режиссёрский дебют венгра Ласло Немеша просчитанным ходом для приобретения «Оскара». К сожалению, шумиха, связанная с номинацией на золотого болванчика, порой не идёт на пользу восприятию рядовому зрителю. Только не стоит забывать, в данном случае перед нами не только случай, который возможно имел место в истории тех страшных дней происходивших в Аушвице 1944-го года, но здесь так же демонстрируется существо с чертами человека. Человек (да и то уже вряд ли) по имени Саул своим понурым взглядом производит впечатление жуткое, - сжавшийся, выжатый, ослабленный, истощённый, усталый, еле живой, вытирая с пола кровь своего народа, он немного походит на героя книги Гроссмана “Судьба человека”.
Во всей суматохе, адском хаосе, страшной рабочей рутины завода по уничтожению населения, у нашего героя есть только одна возможность побыть хоть на одно мгновение человеком, - похоронить своего сына соблюдая обряд своего народа. И когда ты полностью осознаёшь всю тяжесть данной истории, понимаешь желание авторов фильма, сводится к простой единственной цели, показать последний островок человечности, сохранения традиций своего народа и просто понятную, мотивированную родительскую любовь, пускай даже так. Словно обратная, ужасная сторона трагикомедии “Жизнь Прекрасна”, только здесь не будет детского смеха, обстановка убивает надежду на счастливый конец. Камера же оператора Матьяша Эрдей следует за каждым шагом Саула, и в воду, и через огонь, за каждым его действием, - форма выбрана верной и точной, благодаря этому зритель может стать полноценным свидетелем происходящего. И возможно зритель разглядит во впавших глазах несчастного отца огонёк светлого в том самом месте, где солнца не видно из дыма крематориев, а люди не живут, не выживают, а медленно и уверенно разлагаются, на мёртвом месте, которое я надеюсь, никогда больше не заработает.
Существенный минус действия(касаемо самой реализации ), - отсутствие резких моментов и интересных деталей, картинка словно плывёт перед твоими глазами, оставляя в памяти Гезу Рёрига, главное открытие для меня найденное тут, актёрская игра выше всяких похвал!
Спасибо за внимание, смотрите кино! И самое главное берегите близких...
«Сын Саула» - оскароносная венгерская лента этого года, задающая границы игровому кино и испытывающая их на прочность. Подобно бессмертной ленте Элема Климова «Иди и смотри», постановщик данной картины Ласло Немеш подбирается к пределам зрительской чувствительности, но делает это даже убедительнее, чем его советский коллега, потому что снимает фильм почти без монтажа, единым сложнопостановочным планом, новаторски используя камеру, снимающую из-за плеч персонажей, снимая не в фокусе второй фон, на котором и развертывается основное действие, сосредотачивая внимание зрителя на поведении главного героя и его лице.
Фильм посвящен деятельности так называемых зондеркоманд, собранных из евреев групп, по обслуживанию нацистских концлагерей, а вернее одних суток из их деятельности. Режиссер использует одно сюжетное допущение (узнавание главным героем в одном из погибших в газовой камере мальчике своего сына), чтобы провести зрителя по всем кругам концлагерного ада, туда, где людей травят газом, где трупы сжигают, а одежду и драгоценности педантично разбирают. В какой-то момент мы даже попадаем в апартаменты СС, мельком видим их роскошный стол и полки, уставленные книгами.
Фильм Немеша лишен и грамма сентиментальности того же «Списка Шиндлера», но избегает также и натурализма «Иди и смотри», он не в фокусе или мельком показывает трупы и насилие, как зловещий, потусторонний фон, который окружает главного героя, мечтающего о погребении своего сына. Его ли это сын, мы сомневаемся до самого финала, ибо много фактов указывает на то, что герой просто сошел с ума. Порой кажется, что мы в какой-то дьявольской компьютерной игре, когда надо во что бы то ни стало выполнить задание в то время, как все вокруг пылает и уничтожается.
Фильм очень хорошо демонстрирует, что такое фашизм, его кровавую бухгалтерию, показывает ее как изнанку рационализма, педантичность в уничтожении, упорядоченность, гигантский маховик по истреблению людей, в котором все учтено. С полным правом можно утверждать, что такого фильма еще не было на экране, настолько все в нем отточено и убедительно, настолько его форма изоморфна изображаемой теме. Восхищают актерские работы, созданные на чередовании одних лишь крупных планов, в манере поведения героев присутствует своего рода заторможенность, оглушенность происходящими событиями, раздавленность испытаниями.
Исполнитель главной роли Геза Рериг работает на полутонах, показывая превращение человека в животное в эпицентре борьбы за выживание, порой кажется, что на его лице – скорбная маска, но это обманчивое впечатление, на самом деле нюансы эмоций, самого разного плана проходят по его лицу, на котором действительно отпечатались тяжелые условия жизни. Порой кажется, что все актеры – непрофессионалы, но это тоже обманчиво, настолько аутентично они вживаются в роли, будто они всю жизнь работают в зондеркомандах.
Исполнены трагического, но ненавязчивого пафоса сцены унижения главного героя эсэсовцами, в котором именно они теряют человеческий облик в обезьянничании и фиглярствовании, Саул же хоть и раздавлен, но все же остается человеком. Фильм дегероизирует историю Второй Мировой в отличие от фильмов 40-50-х, где делался упор именно на героическую составляющую сопротивления нацизму (вспомним ленты Росселини или советские картины 50-х), здесь же придавленность задачей выживания во что бы то ни стало стирает границы между героем и ординарным человеком. Здесь не увидишь плевков в морду эсэсовцам, вдохновенных речей перед расстрелом и прочих клише антифашистского кино.
Фашизм препарируется в «Сыне Саула» более тонко, как безостановочное унижение человеческого достоинства, как подчинение понятий чести и совести задачам биологического выживания, фашизм хотел лишить человека звания человека, растоптать его, в этом была его цель. Потому возмущают отзывы зрителей, говорящих о спекулятивности материала фильма – это насколько толстокожими циниками надо быть, чтобы не проникнуться этой замечательной картиной, лучшей лентой года, испытывающей на прочность зрительские нервы?!
Насколько надо погрузиться в свои айфоны и айпэды, чтобы не замечать и не понимать того, о чем говорит этот фильм? Насколько надо забыть о том, что такое фашизм и не желать знать о нем?! Уважаемые зрители, иногда надо подвергнуть себя шоковой терапии, чтобы вновь обрести звание человека, сострадающего существа, которое теперь втаптывает в грязь консюмеризм, уничтожая человеческое безоглядным потребительством и товарным изобилием, чтобы, сбросив коросту жестокосердия, вновь осознать себя не потребляющим животным, но тем, кто готов видеть и чувствовать даже тогда, когда это больно до невозможности.
Вторая Мировая Война слишком велика и непостижима для того, чтобы полноценно охватить в кино или в литературе хотя бы один ее фрагмент, один бой, один день. И для каждого человека, оказавшегося хоть на краю тех событий или в самом пекле, война своя, и история своя. Наверно, поэтому самые запоминающиеся фильмы о войне – те, в которых рассказывается камерная история – об одном человеке или отряде, об одном дне.
Венгерский фильм «Сын Саула», получивший в этом году Оскар как лучший фильм на иностранном языке и удостоившийся оценки Спилберга, как «лучший фильм о Холокосте, снятый после «Списка Шиндлера»», рассказывает о нескольких днях жизни еврейского пленного Саула Аусландера в лагере смерти Аушвиц в 1944 году. Это не просто «история одного человека» - камера будто «врастает» в своего героя, показывая его большей частью со спины – вплоть до эффекта присутствия – мы видим события фильма не глазами героя, но словно глазами невидимого наблюдателя, повсюду следующего за Саулом. Этот наблюдатель – мы. Мы не можем вмешиваться. Не можем ничего остановить. Можем только наблюдать.
Непривычная для современных кинотеатров «телевизионная» картинка 4:3 сужает пространство фильма фактически до плеч героя, лишая нас «бокового зрения», обрезая фланги. Это не широкоформатная история. Это история человека, смотрящего себе под ноги. Сфокусированного на моменте «здесь и сейчас». Потому что в лагере смерти следующего момента может и не быть.
Такая манера съемок требует настоящего искусства от оператора, безукоризненной игры от актеров (почти весь фильм снят длинными – по несколько минут – кадрами без «склеек») и немалой выносливости от зрителя – едва поспевая вслед за героем, порой испытываешь головокружение, как от документальной съемки в стиле «мокьюментари». События, происходящие вокруг Саула часто слишком стремительны, чтобы успеть их разглядеть, иногда расфокусированы, скрыты дымом или туманом. Но даже краешка этих событий, показанных из-за за сгорбленной спины, хватает, чтобы понять – это фильм не о выживании. И даже не о надежде. Сказать, что фильм «Сын Саула» - о смерти – звучит слишком банально, но это так. Это фильм о смерти и послесмертии. О последнем выборе, напоминающем о страшной автобиографии Виктора Франкла «Психолог в концлагере».
Саул Аусландер – не просто военнопленный – он член зондеркоманды (не думаю, что такой человек мог бы стать героем советского кино). Формально – работающий на врага. Фактически – являющийся винтиком в безостановочной машине смерти, поглощающей людей и перерабатывающей их в горы распотрошенных чемоданов, верхней одежды и… пепла. Поглощающей не только пленных, привозимых на бесконечных составах, но и самих людей, обслуживающих крематорий – срок «жизни» каждой зондеркоманды – несколько месяцев. Задача Саула и его напарников – приводить «в порядок» газовую камеру после каждого «использования», сгружать тела, сортировать оставшиеся от убитых вещи, утилизировать прах, зарывать наспех вырытые могилы. В этой мясорубке Саул становится свидетелем последних мгновений жизни мальчика лет двенадцати. В первоначальной версии сценарии мальчик действительно был его сыном – в итоге этот вопрос авторы размыли, заставляя зрителей усомниться, а был ли мальчик действительно сыном Саула, или же это результат его помешательства, или обобщения, превращая попытку героя похоронить ребенка по канонам его веры в метафору. Рискуя жизнью, двигаясь «против течения» заведенного в лагере порядка, Саул судорожно ищет раввина, чтобы прочесть молитву-«кадиш», ищет лопату, чтобы выкопать могилу, ищет возможность обмыть тело, не дать ему подвергнуться вскрытию и сожжению. Что-то ему удается, что-то нет. Его попытки практически заранее обречены на провал, и даже «успех» его миссии решительно ничего не меняет ни для самого мальчика, ни для Саула, ни для его спутников в зондеркоманде. Вокруг бушует море огня и море ужаса – кто-то пытается выжить, кто-то поднимает бунт, кто-то убивает, кто-то спасается. Саул не участвует в этом. Он не участвует в жизни. Он пытается закончить смерть хотя бы одного человека так, как считает нужным – и эта мысль вовсе не является «правильной» или «спасительной». Это просто… выбор. Спасти если не жизнь ребенка, то хотя бы дать его телу упокоиться с миром. Но даже этой малости Саулу не вымолить у машины смерти по имени Война.
Мы не привыкли видеть такое кино о войне. Здесь нет победителей, здесь все – проигравшие. Здесь нет подвига, здесь подвигом становится просто продолжение жизни. Здесь нет надежды, только пепел. Наверно, это и есть Война. Наверно, поэтому «Сына Саула» стоит смотреть, несмотря на его абсолютную «неформатность» и «негероичность». Победители были. Был подвиг. Была надежда. Мы видели их – в других фильмах, в документальных лентах, на страницах истории.
Наконец-то я посмотрел нашумевший фильм «Сын Саула». Такого кино – ужасного и сильного – я давненько не видел! Фильм сдавил моё сердце до крови...
А ведь это режиссерский дебют Ласло Немеша! На мой взгляд – самый яркий и многообещающий дебют последних лет.
Еще до просмотра, меня впечатлила фестивальная судьба этой кинокартины:
Мировая премьера фильма «Сын Саула» состоялась 15 мая 2015 года на Каннском кинофестивале, на котором эта картина завоевала «Гран-при». А в феврале 2016 года «Сын Саула» удостоился премии «Оскар» в номинации за лучший фильм на иностранном языке.
Но ведь бюджет этой киноленты – смехотворный – чуть больше одного миллиона долларов. Оказывается, и за такие деньги можно снять Шедевр.
Сценаристы - Клара Ройер и Ласло Немеш - прежде чем приступить к работе, пересмотрели сотни архивных документальных кинолент. Это было необходимо для воссоздания в кадре мельчайших деталей быта 'Лагеря смерти'. По сюжету фильма, действие происходит в концлагере Освенцим (Аушвиц). Главный герой – Саул – входит в зондеркоманду (специальную группу заключённых, которым нацисты поручают выполнять работы, по уничтожению людей в газовых камерах и сжиганию тел в крематории). Однажды нацистский врач убивает выжившего в газовой камере мальчика. Обезумевший Саул «признаёт» в мальчишке своего сына...
Исполнитель главной роли – Геза Рёрик – непрофессиональный актер. Но как он живёт в кадре! Именно «живёт», потому что профессиональный актер стал бы играть, и получилась бы этакая киношная правда. А Геза Рёрик живёт, и ему веришь безоговорочно. Загляните в эти абсолютно безумные глаза, переполненные трагизма и подсознательной надежды в полной безнадёге. Такое ощущение, что Геза Рёрик действительно прошел все круги фашистского ада.
Почему при просмотре таких фильмов, как 'Сын Саула', у нас, людей, не знающих войны и ужаса концлагерей, открываются кровавые стигматы души? Наверное, потому что в этой кинокартине показаны те самые неуловимые подробности, которые невозможно придумать. И эта боль, этот ужас передан нам на генетическом подсознательном уровне. Это те болевые точки, которые страдают в нас и не дают нам покоя.
Рекомендация: смотреть обязательно. Хотя... такое кино не для слабонервных.
Тотальный геноцид, испытание оружия массового уничтожения, глобальные разрушения и миллионы разбитых сердец, которые никогда не получится собрать воедино. На тему кошмаров и следствий самого катастрофического военного конфликта за всю историю человечества было снято немало пронзительных картин, но завсегда наибольший резонанс у публики вызывает освещение событий, произошедших в концлагерях, ставших синонимом не проходящей боли, чьи ростки слишком глубоко проросли в народной памяти. Ни одна статистика, изложенная на бумаге, не в состоянии передать трагедию, происходящую изо дня в день на протяжении нескольких лет под дулом автомата. Стройными рядами следуя в камеры смерти, невинные граждане, ставшие жертвой бесчестной нацистской идеологии, ознаменовали собой предупреждение всем будущим поколениям. У человека нет более опасного врага, нежели он сам. Желание возвыситься над остальными без исключений приводит к последствиям, раны от которых, наверное, не заживут никогда...
Мы знаем немало в действительности мощных произведений от большого кино, выступающих своего рода драматической иллюстрацией трагедии, происходящей в концлагерях. 'Список Шиндлера' Стивена Спилберга и 'Жизнь прекрасна' Роберто Бениньи с поразительной достоверностью показали зрителям по всему миру, что бывает, когда общество позволяет манипулировать собственным сознанием и принимать ложную мораль за единственно праведную. Спилберг и Бениньи постарались провести глобальный анализ как трагедии каждого конкретно взятого героя истории, так и всей катастрофы в целом. И последующим кинематографистам, не побоявшимся взяться за столь неоднозначную тематику, было необходимо брать во внимание художественные достижения прославленных коллег, ведь нет ничего проще, чем досадно провалить попытку вернуться в холодящее кровь прошлое, тем самым плюнув в память тех, кто погиб или получил травмы в лагерях смерти. Честно сказать, было сложно поверить в успех малоизвестного венгерского постановщика Ласло Немеша, за плечами которого не было ни единого полнометражного фильма. Для своего убедительного дебюта Немеш мог выбрать какую угодно историю, но решил остановиться на трагедии Аушвица, тем самым обеспечив вокруг проекта должный ажиотаж. Выстроив на удивление сложную, непредсказуемую историю с поразительно острой драматургией, режиссер встал если не в один ряд со Спилбергом и Бениньи, то по крайней мере сумел поставить один из наиболее сильных фильмов на заданную тему за последние годы, вновь вывернув наружу боль и страдания, которые при правильных выводах способны преображаться в прощение и возможность жить дальше.
Сюжет 'Сына Саула' разворачивается в 1944 году. Немецкие войска начинают терпеть сокрушительные поражения на всех участках фронта, однако это обстоятельство не умаляет жестокости руководителей идеологического крыла партии Гитлера. Вместо того, чтобы свернуть программу деятельности концлагерей, они продолжают жестокие преступления над человечностью, с удвоенным рвением отправляя на тот свет заключенных, виновных лишь в том, что в их крови течет неугодная кровь. Сотни, тысячи жертв омрачают землю на протяжении долгих беспросветных дней, а долгожданное спасение до сих пор находится за горизонтом, и никто не знает, когда ожидать окончания бесконечной бойни. Главным героем ленты становится Саул Аусландер (Геза Рериг), заключенный из стана евреев, коему было поручено стать членом зондеркоманды. В обязанности Саула входит конвой соотечественников до камер смерти, откуда уже никто никогда не возвращается. Для думающего, понимающего человека нет ничего хуже, нежели отправлять в иной мир близких людей, ловя на себе полные отчаяния взгляды и проклятия. Но Саул сам выбрал свою судьбу, продлил жизнь и очернил душу, став фактически незваным гостем на этой бренной земле. До ужаса однообразные дни, ознаменованные смертями, однажды сменяются для героя переживаниями совсем иного толка. Тело ребенка, замученного в камере, навевает на Саула мысли об утерянном внебрачном сыне. Не в силах противиться внезапной шокирующей мысли, член зондеркоманды собирается во что бы от ни стало похоронить тело. Но для того, чтобы почтить память ребенка, ему необходимо совершить преступление против военных надзирателей, что сродни смертному приговору. А так, как Саулу больше нечего терять, включая продолжающую гниение душу, он постарается довести начатое до конца, дабы попытаться искупить хотя бы частичку вины из непосильной моральной ноши.
Во главе повествования Ласло Немеша становится Саул, и никому другому не суждено отобрать у него внимание, так как режиссер всецело сосредотачивается на терзаниях одного конкретного человека, ступившего ну путь бесконечного проклятия. Члены зондеркоманды любого из концлагерей считаются не меньшими преступниками, нежели те, кто их поставил на ответственный пост. И совершенно не важно, что без зондеркоманды, собранной из заключенных, количество жертв нацизма точно бы не изменилось. Проблема в том, что некоторые люди попросту не в силах противиться судьбе и готовы пожертвовать ради нескольких дней, недель или месяцев жизнями несметного множества братьев по духу, отправляющихся в дорогу, у которой нет конца. Выбрав во главу истории Саула, ставшего одним из неизменных участников зондеркоманды Аушвица, Ласло Немеш рисковал, так как столь спорный персонаж априори не вправе рассчитывать на уважение зрителей как тот же Оскар Шиндлер. И все же 'Сын Саула' старается отыскать живые человеческие черты в том, кто уже давно стал мертвецом со бьющимся сердцем. Никто не собирается оправдывать поступки героя, так как им нет оправдания, и в тоже время он сам является собственным палачом, уничтожающим себя изнутри каждый раз, когда ведет на смерть очередную группу невиновных. В условиях концлагеря у человека остается мало возможностей на свободу действия, однако даже тонкий лучик света, по чистой случайности проникший за ограждение, способен сотворить чудеса. Для Саула таким лучиком стало тело убитого ребенка, наполнившее его существование пускай иллюзорным, но все же смыслом.
Намерение похоронить тело становится для Саула единственным смыслом бытия. Оставив в стороне мысли о чем-либо еще, он старается исполнить заветное желание, подставляя под удар свое благополучие, более не значащее ничего. При этом герой и сам доподлинно не знает, его ли сын погиб в камере, однако он верит в это, и это придает ему силы и уверенности в маленьком бунте против жестокой системы. С появлением вполне осязаемых намерений Саула, повествование набирает еще более личностный характер, концентрируясь то ли на безумии героя, то ли на его стремлении сделать хотя бы один достойный поступок перед тем, как его сразит пуля. На самом деле совершенно не важно, был ли мальчик его сыном, или это посторонний ребенок, почему-то приглянувшийся глазу. Эта история о том, как человек, потерявший себя, смысл жизни, уважение и честь делает робкие попытки прощения. А делать выводы из его мании или прозрения стоит уже каждому зрителю индивидуально.
Лента Немеша затрагивает боль и дарит лучик надежды. «Сын Саула» одновременно уродлив и прекрасен, страшен и любим. И самое главное – он заставляет нас чувствовать происходящее на экране сердцем.
Очередной фильм на тему Холокоста вырывает из контекста лагерной жизни еврея из зондеркоманды Освенцима, который в выжившем после газовой камеры ребенке узнает своего сына и в течение всего фильма пытается похоронить его по еврейскому обряду.
Занятно, что кажущееся неадекватным поведение Саула оказывается в условиях лагеря смерти едва ли не единственно осмысленным, несмотря на то, что есть группа беглецов, множество тех, кто пытается разными путями приспособиться к жизни накануне смерти, не говоря уже о нацистах-извращенцах, которые, впрочем, подаются, скорее, мельком. Дикое, навязчивое стремление похоронить тело абсурдно лишь с точки зрения здравого смысла в лагере смерти, но логично в нормальном культурном дискурсе. Прослеживается неявная, но параллель с Восхождением Ларисы Шепитько по повести Василя Быкова, где единственно нормальным становится самопожертвование и стремление остаться человеком в экстремальных условиях морального выбора между мученической смертью и выживанием. Саул выбирает между верностью культуре, семье (даже если она иллюзорна, ведь сын может быть и не его), традиции и сугубо витальными мотивами.
Немеш при этом не даёт ответа: образец ли благочестия его Саул? Символ ли абсурдности бытования зондеркоманд Освенцима? Или он просто сумасшедший, бегающий в поисках раввина как курица с уже отрубленной головой? Но его сумасшествие тогда и очень рационально, поскольку полагает всё-таки определённую цель...
В этом смысле действительно выдающейся стоит признать работу непрофессионала Гезы Рерига, обречённо (или исступленно) отрешённого от темы своей смерти...
Тем паче что и Немеш держит камеру практически у него на лбу, действительно напоминая по манере вышедшего позднее, но более растиражированного Бёрдмэна, запуская своего героя как бильярдный шар в лузу по замысловатой траектории, а зритель балансирует на этом шаре, наблюдая вскользь за происходящим вокруг... Если абстрагироваться от слегка бредовых бильярдных ассоциаций, то режиссёр создаёт эффект присутствия, соединяющий обыденное бытование в условиях смерти и тихий бунт против этого течения, которого не даёт даже побег из этого ада.
И это куда как более программное и многомерное художественное заявление, нежели Пианист Полански, к примеру, хоть тоже кино нерядовое и даже почти гениальный, но в первую очередь, по эмоциям, Список Шиндлера.
И хоть говорил один персонаж: А в голову камеру вы не поставили! Немеш почти сделал, но легче не стало - ибо голова предмет настолько тёмный, что даже видя все глазами героя, отдельные фрагменты психологии человека остались загадкой.
