Один из самых известных и скандальных фильмов Ханеке просто обезоруживающе силён. Ирония в том, что каким бы ни было впечатление, производимое на зрителя «Забавными играми», это всегда победа. Вам понравилось? Цель достигнута. Вам активно не понравилось, вы возмущены? Цель тоже достигнута. Фильм вас «не зацепил», оставил равнодушным? Что ж, прекрасный повод для рефлексии и размышлений о том, не притупил ли ваше восприятие массив виденного за весь зрительский стаж кино-насилия.
Пожалуй, главной целью «Забавных игр» было постараться преодолеть замыленность глаза, встряхнуть зрителя и заставить увидеть экранное насилие «как в первый раз». Удивительным образом фильм сочетает шокирующую анти-кинематографичность (несколько минут без склеек и движений камеры) с чрезвычайной кинематографичностью (сцена с пультом и многочисленные «сломы четвёртой стены»), что в результате даёт мало с чем сравнимый эффект.
Признать и полюбить этот смелый и бодрящий фильм – не значит, вослед Ханеке, стать хейтером Тарантино или «Заводного апельсина». По достоинству оценить «Забавные игры» – значит найти в себе силы посмотреть в глаза настолько прямо и бескомпромиссно поставленной проблеме, которая сама по себе не может не пугать, не тревожить и не заботить.
Это кино работает вне зависимости от того, что вы хотите в нём видеть и насколько глубоким хотите его считать. Это и творческий манифест против эстетизации насилия, и философское эссе о беспричинности и безнаказанности зла, и размышление о взаимоотношении кино и реальности. А кроме всего прочего – это и банальное предостережение не впускать в дом незнакомых молодчиков, а если впустил – всегда иметь при себе пару яиц, но не тех, которые они просят. Потому что единственный шанс выиграть в «забавные игры» – не играть по их правилам.
Пересматривать 'Забавные игры' со знанием о том, что весь фильм снимался в качестве своеобразного манифеста против насилия - совершенно бесценный опыт. Как будто спадает какая-то маска из жестокости и излишних эмоций, и остаётся только голое и горькое нутро. И к диалогам иначе прислушиваешься, и детали теперь режут глаз как-то по-особому извращённо, но при этом честно.
Это действительно фильм, обязательный к пересмотру. Точнее, повтор улучшает его, оттачивает и, самое важное, - даёт совершенно другой угол обзора, совершенно другие ощущения. Хотя, скорее всего, большинству (как и мне когда-то) и одного раза покажется многовато. После первого просмотра я, испытав все эмоции, какие только есть на свете, съёжилась на диване с пустым взглядом и истерикой в горле. Я думала про этот фильм несколько дней, окрестила его одним из лучших в мире и твёрдо решила никогда больше к нему не возвращаться. И вот, спустя два года, я снова смотрю на мячики для гольфа и белые наволочки - но теперь на большом экране.
Теперь пик стресса достигается на первых двадцати минутах: каждая деталь становится огромным восклицательным знаком, каждый длинный спокойный кадр скручивает горло. Счастливая семья ещё не о чём не подозревает, а твоя память, как заведённая, считывает все мельчайшие подсказки, заботливо раскиданные Ханеке по австрийским газонам. Разрядка и какое-то парадоксальное успокоение наступает одновременно с хрустом отцовский ноги. Игра началась, и ты точно знаешь, кто выиграет. Пауль смотрит на тебя, и это даже как будто успокаивает. Мы тут просто играем, это кино. Фильм ещё не кончился, хотя ты надеешься на это, даже теперь, когда досконально изучила правила.
Надежда. Вот что поражает больше всего. Самым страшным и действенным пыточным инструментом режиссёр делает надежду. Он постоянно оставляет зацепки, задоринки, паузы, в которые как будто легко можно выскочить, ускользнуть из творящегося ада. Даже во второй раз действие захватывает зрителя до такой степени, что рациональная часть сознания как будто начинает работать с перебоями - кажется, сейчас им помогут эти люди в лодке! Ах, мальчик сбегает, он сможет! У него ружьё, сейчас он пристрелит этого ублюдка! Они уехали, слава богу! Телефон работает! И так далее, и эта игра, в которую всё время играют с сидящими в зале, не знает меры. Ханеке прекрасно знает, что хуже отчаяния может быть только неоправданная надежда и пользуется этим знанием с хладнокровной жестокостью.
Её пиковая точка, конечно, сцена с ревёрсом. Никаких шансов. Никакой надежды. Облегчение, которое нам в очередной раз позволяют испытать, за долю секунды превращается в тяжеленный камень где-то в грудной клетке. Кажется, сам Господь-монтажёр на стороне этих психопатов. Кажется, молитвы не работают. Кажется, все кинематографические инструменты только для того и созданы, чтобы, как говорит в конце сам Пауль 'Нереальный мир стал реальным'. Чтобы всё то насилие, что восхваляют с экранов, хлынуло однажды в реальный мир - только нужно скорее найти чёртов пульт!
Когда узнаёшь о посыле фильма, верится слабо. Большего уровня жестокости и безнадёги ещё поискать, думаешь ты. А потом понимаешь, что Ханеке ни разу не показывает насилие в кадре. Убийство ребёнка звучит на фоне, пока мы смотрим как Пауль готовит себе сандвич. 'Капитан корабля' умирает где-то внизу, под камерой. И даже сцена с раздеванием само раздевание не демонстрирует - мы видим только измученное лицо хозяйки. Камера то и дело как бы норовит сорваться и опуститься вниз, и мы не хотим этого - и в итоге остаёмся один на один с заплаканными глазами. Единственный раз, когда убийство показывается напрямую - вымышленный, отменённый магией монтажа. Просто издёвка, очередной лакомый кусок надежды и вместе с тем - упрёк. Вы, кажется, только что ликовали, увидев, как груд живого человека разлетается на кровавые куски? Ай-яй-яй. Кажется, кое-кто ничем не лучше Питера и Пауля.
Это действительно невероятно жестокий ильм, но жестокость его отнюдь не в ничем немотивированном насилии над благополучным австрийским семейством. Он жесток, жёсток со зрителем, который, несомненно, включал картину чтобы в очередной раз испытать полуживотные эмоции, посмотреть на кровь и пережить то, чего ему так не хватает в жизни. А в итоге прокатился на качелях из молитв и безысходности, чтобы в конце концов самому обнаружить себя в той гостиной напротив телевизора, залитого кровью.
Как вынести мозг на протяжении более полутора часов
Название рецензии я конечно взял отрицательное, ибо назвать фильм положительным невозможно, правда судя по рецензиям критиков это анти кино, так что неудивительно. Мне в этом фильме нравиться, что насилие тут не главное, в основном оно было за кадром. Именно физическое насилие, а вот морального тут хватает. Чего стоит длинная сцена с просьбой дать яйца. Это настоящая психологическая пытка, в данный момент понимаешь насколько воспитание этикета может быть проклятием для тебя. А вежливость не означает то, что это хорошие люди. Полезный фильм для людей, кто пускает в свой дом кого попало, лишь из-за того, что они добрые и гостеприимные люди.
Ханеке хотел видимо показать по сути лицемерие и человеческую наивность, правда смотреть на всё это тяжело. Мне нравится оригинал, посмотрев который можно задуматься о фразе 'незваный гость'. Я встречался в жизни много раз с тем, что гости или входили из-за излишнего гостеприимства родных, ну или просто их невозможно было выгнать, пока сами не уйдут, вежливость и манеры хорошие - это здорово, но имеет обратную сторону медали. По сути над этим и посмеялись в этом фильме, жестко, но поучительно.
С этим фильмом связаны две истории, которые приключились, когда я учился в 7 классе: смотрел я его с приятелем, и по итогам просмотра чел, мягко говоря, очумел от фильма; потом я порекомендовал этот фильм своей учительнице по русскому и литературе, и в итоге моих родителей вызвали в школу.
Сам по себе фильм 'Жестокие игры' не самый жестокий фильм на планете, ведь есть и более дикие по своему содержанию картины, и почти не содержит откровенного графического контента, как, например, в том же Сербском фильме (кстати, советую, отличный фильм для всей семьи). И все же мастерство и умение Ханеке расставлять акценты делает свое: Funny games однозначно можно считать иконой жестокого эпатажного кино, которое не выпячивает свою провокационность, как это бывает в фильмах Ларса Фон Триера или других деятелей фестивального кино.
Ода безысходности, ода бессмысленной жестокости, лучший пример троллинга с пробиванием 4-й стены - это лишь малая доля хвалебных слов, которые мне приходят в голову, когда меня просят (да никто меня не просит, лол) описать Funny games. Сюжет прост: семья из мужа, жены и ребенка приезжает в свой загородный дом на выходные. Не прошло и пары минут, как к ним наведывается пара интеллигентных молодых людей - Пол и Питер - и с этого момента в австрийском домике начинается кошмар.
Главным действующим лицом в фильме является Пол, ведь именно он вступает в коммуникацию со зрителем и, подобно известному инди-разработчику игр Питеру Мулинье, буквально ломает фильм. Я не силен в поисках глубоких смыслов, кроме тех случаев, когда оставленные режиссером подсказки уж слишком явные, чтобы разгадать замысел, поэтому общий посыл картины я вижу лишь в откровенном троллинге зрителя. Жестокая и циничная игра Ханеке на ожиданиях зрителя бударажит сознание куда сильнее происходящих в фильме событий, и, возможно, именно поэтому фильм шокирует. Не жесткостью, не тем, что мозги одного из членов семьи растекаются по экрану включенного телевизора, не смутными мотивами парней-садистов. Картина шокирует тем, как она обращается с собственным зрителем, ломая повествование, доводя уровень фрустрации и безысходности от бессмысленности происходящего до предела. И, самое главное, Пол, обращая свой взор к зрителю, общаясь с ним и подмигивая, в некотором роде делает нас соучастником происходящего на экране. Как здесь не чувствовать себя неуютно? Это ведь не мясной хоррор или боевик, где ты в первую очередь зритель и на все смотришь отстраненно.
Так что да, Забавные игры - это шедевр, самый лучший фильм Ханеке (хотя еще Белая лента очень крутой фильм, но она более тяжелая для восприятия).
«Забавные игры» – культовый психологический триллер Михаэля Ханеке. Этой рецензией я хочу начать цикл рецензий на фильмы этого великого режиссёра. Почему же я логично не начал с «Седьмого континента»? Во-первых, пока нет возможности посмотреть в оригинале, а перевод ужасный. Во-вторых, именно просмотр «Забавных игр» сподвиг более плотно ознакомиться с творчеством Ханеке, так как до этого я смотрел всего лишь один его фильм (позже на него тоже будет рецензия). А теперь подробно расскажу, почему «Забавные игры» (1997) – лучший home-invasion-триллер из всех, что я видел на сегодняшний день.
Сюжет довольно простой. Семья, состоящая из отца, матери и сына приезжает отдохнуть в свой загородный дом на уикенд. По пути они разговаривают с соседями, чьё поведение находят странным. У соседей же они в первый, но не в последний раз, к сожалению главных героев, видят двух молодых людей в белой одежде и таких же перчатках. Позже к ним в гости наведывается один из них. Он просит у хозяйки 4 яйца. С такой простой просьбы начинается главный и возможно последний кошмар в жизни главных героев…
Сюжет не содержит каких-то супероригинальных моментов и, в целом, обезличивает происходящее. Главное, что стоит отметить в этом пункте без спойлеров – сломы четвёртой стены. Пожалуй, именно они держат на себе львиную долю известности фильма, да и оригинальности придают немало. Эти вставки можно даже считать за вкрапления «чёрной» комедии в совсем невесёлый фильм.
Актёры в фильме на высоте. Лично я их не узнал (разве что Арно Фриш напоминал немецкую версию Бена Уишоу), но играют все просто отменно. Начнём со злодеев – Арно Фриш очень круто отыграл поехавшего интеллигента. Он очень спокоен, уравновешен, но стоит что-то сделать не так, как он хочет, и жертва сразу оказывается в незавидном положении. К тому же, персонаж Фриша именно тот, кто ломает четвёртую стену и напрямую обращается к зрителю, откровенно издеваясь над ним. Франк Гиринг, сыгравший второго мучителя семейства, явно теряется на фоне харизматичного Фриша (который похож на Гансу Ланда из знаменитых «…ублюдков» Тарантино). Да, с ним есть пара запоминающихся сцен, но из взрослых исполнителей главных ролей он наименее скучен. Ожидаемо, самое слабое звено актёрского состава – маленький сын главных героев в исполнении Штефана Клапчински. Он вышел также, как и злодей Гиринга, довольно блеклым и неинтересным персонажем, хотя завершение его арки, пожалуй, лучшая сцена за весь фильм. Самых лучших оставил напоследок: Сюзанна Лотар и Ульрих Мюэ воистину восхитительны. Титаническое спокойствие, сменяемое истериками и наоборот отыграны выше всяких похвал, не говоря уже о пустоте в их глазах ближе к финалу. Действительно впечатляет.
С технической стороны всё тоже хорошо. Само действие довольно камерное, но Ханеке определённо добавляет фильму стиль своей режиссурой. Тяжело объяснить магнетизм его работы, но снята лента восхитительно. Саундтрека почти нет, но вставленная в самые ответственные моменты жёсткая рок-композиция точно вам запомнится своей агрессивностью и безысходностью.
То же можно сказать про весь фильм. «Забавные игры» тяжело смотреть. Это не тот фильм, который вы пересмотрите, или захотите порекомендовать друзьям без предупреждений о жести, творящийся на экране. Она в первую очередь психологическая, и давит фильм не по-детски. Но если вы готовы к разному опыту от кино, в том числе и негативному, «Забавные игры» запомнятся вам надолго. Второго такого фильма точно не найти.
Об эффекте, который фильм окажет на твою психику, можно догадаться по музыкальным отрывкам в самом начале: классика и упорядоченность вдруг сметаются диким оглушительным панком, в котором тоже есть своя внутренняя гармония.
На протяжении фильма не раз задаёшься вопросом, как бы сам поступил на месте персонажей, и вообще, определись уже, с кем ты. С одной стороны — семейка тех, кого в литературе некогда называли бюргерами-филистерами-обывателями: они нормально успешны, зажиточны, нормально счастливы, забивают холодильник, ездят в загородный дом и катаются на лодке. Такой же типаж, как по мне, представили в Паразитах. Они не плохие, но не кажутся особенно глубокими, и напоминают паразитов на теле культуры или красивые, но пустые пузыри. С другой стороны — парочка парней в белых перчатках, изначально заявляющих о себе как о людях, которые могут быть кем угодно: наркоманами, детьми безжалостной улицы, а может и вовсе отпрысками таких же зажиточных и успешных. Так ли это важно? Они обходительны и обаятельны, но кажутся либо биполярниками, которые бьют, чтобы пожалеть, либо, что скорее, абсолютными психопатами. А может, просто трикстерами, которые пришли разрушить привычный удобный мир. Хотя, по сути, вторые — такая же часть и продолжение первых, как панк — часть и продолжение музыки. Они часть одной системы, хоть гости и выворачивают её наизнанку или, лучше сказать, лопают пузырь.
Не раз в фильме звучит один и тот же вопрос: зачем? “Зачем вы это делаете, что вам от нас нужно?” Но ответ в такой пустоте может быть только один: просто так, это забавно. Нельзя забывать о важности развлечений.
Неопределённость, неясность того, что происходит, сближает действие фильма с реальностью, в которой не всё имеет смысл и объяснение. В фильме есть два момента, когда зритель чувствует себя максимально неуютно и неудобно (хотя, казалось бы, куда в таком фильме ещё менее уютно). Тебе не удастся остаться просто безучастным зрителем, который, словно всевидящее божество, следит за событиями и но ни во что не вмешивается. Ты чувствуешь себя соучастником этого всего, когда Пауль, ломая четвёртую стену, обращается лично к тебе. Он же выступает лидером происходящего, зачинщиком этих забавных игр, и позволяет себе ломать рамки самой игры, напоминая, что происходящее — кино, которое, если понадобится, можно отмотать и переиграть.
Несмотря на тяжкое действие и всю невероятную бессмысленную жестокость, фильм смотрится с упоением: оттого, как его сделали, как легко трикстер Пауль переступает мыслимые и немыслимые границы, насколько фильм является произведением искусства.
Михаэль Ханеке: режиссура как вивисекция (часть 4)
Как известно, Ханеке снимал «Забавные игры» дважды, маниакально добиваясь идентичности, радикальности и эпатажа обеих версий. Однако, при всей их аудиовизуальной схожести (вплоть до неразличимости), это все же разные фильмы, которые объединяет только одно, и на мой взгляд, самое главное – метатема, ибо «Забавные игры», как 1997, так и 2007 годов - кино не о насилии, не об аморализме нового поколения и даже не о социуме, это кино о воздействии кино на зрителя. Потому я категорически не согласен с Виктором Матизеном, который в своей рецензии для «Синематеки» писал, что в первой версии ужас был онтологическим, а во второй – кинематографическим. В обеих картинах он кинематографический по сути.
В оригинальной версии, если уж для начала говорить о ней, есть четкое противопоставление исполнительской органики актеров, играющих жертв (их героям плохо, они страдают, им больно, они низведены до животного состояния мучающихся тел) и кривляния на публику тех, кто играет палачей. Это не значит, что они играют плохо, сами их персонажи работают на публику: то есть на жертв и на публику «Забавных игр». Подчеркивание условности происходящего вплоть до финальной перемотки – концептуальный стержень фильма, его смысл. Обращаясь к публике безымянный садист в исполнении Арно Фриша показывает тем, что главный объект садизма, творимого в кадре, – это не герои фильма, а публика по ту сторону экрана.
Потому все вопросы о том, зачем развенчивать насилие путем показа насилия, снимаются сами собой: Ханеке ведет себя с публикой так же, как его садисты с жертвами, его задача – показать ненормальность, девиантность кинематографа эпохи «нового варварства», показать, как поставторский артхаус насилует публику, скармливая ей ее собственные фобии. «Забавные игры» 1997 года (и я убежден, что и 2007 года тоже) – это размышление о большом суггестивном потенциале киноэкрана, способном разрушить любую психику, даже самую крепкую. Идиллическая экспозиция, завязывание конфликта на вербальной и поведенческой мелочи и последующее развертывание маховика беспричинной ненависти – все это проработано в версии 1997 года на высочайшем уровне, но возникает лишь один вопрос: «Есть ли в «Забавных играх» критическое измерение, или это чистый эпатажный жест насилия над публикой?»
Картина так не била бы по нервам, если бы насилие подавалось в ней как вынужденная мера с серьезной миной на лице, но, как у Тарантино, насилие здесь соединено с иронией и игрой. Снимая через три года после «Криминального чтива», Ханеке дает свой ответ на культ этого фильма: он так популярен, ибо насилие, кровь и боль в нем невсамделишные. Однако, члены буржуазной семьи в «Забавных играх», от которой поначалу несет невыносимым елеем, очеловечиваются страданием, они мучаются по-настоящему, для них боль – это не игра, как для садистов. Кто же эти садисты? Почему они это делают? Мысль Ханеке на самом деле удивительно проста.
Ключом к ней становится финальная перемотка и использование Арно Фриша, когда-то сыгравшего Бенни во втором фильме Ханеке, в одной из садистских ролей: палачи из «Забавных игр» - дети постмодернистских игрищ, не зря называют друг друга Бивис и Батхед, они не только впитали насилие масс-медиа, став нечувствительным к нему, но взяли на себя роль демиургов чужих судеб, они БУДТО СНИМАЮТ КИНО. Вот она мысль Ханеке: его садисты – это режиссеры типа Тарантино, играющие с кровью и смертью, вот поэтому «Забавные игры» - это кино о кино, о том, чем стало кино в 90-е, о его деструктивной суггестии.
Вы скажете: «Но ведь режиссеры типа Тарантино никого не убивают, они просто играют с насилием!» Сам факт того, что насилие усилиями масскульта и аморальных интеллектуалов стало спектаклем (что началось еще в эру первых гангстерских картин Голливуда 30-х), в который можно поиграть, который можно не воспринимать всерьез, стал достоянием коммерческого кино уже давно, с самого его возникновения, но в серьезное кино этот вирус проник лишь в 90-е. «Забавные игры» 1997 года – тоже спектакль, кровавый гиньоль, где игра начинается по правилам социальных условностей, в том числе и вербальных (начало словесной перебранки героев – одна из лучших, наиболее филигранно выписанных и исполненных сцен), а садисты вначале предельно вежливы, но по мере развития, меняются, вернее отменяются правила и социальный порядок превращается в хаос.
«Забавные игры» 1997 года – это кино о времени, о 90-х, о сползании цивилизации вообще и искусства (прежде всего киноискусства) в частности в дикость и безумие, в завороженность, очарованность злом, аномалией, девиацией. Ханеке пошел на крайние меры: он столкнул зрителя лицом к лицу с тем, что ему обычно нравится, только сделал это зрелище максимально некомфортным. Начав свою карьеру с «трилогии оледенения», показывающей скелеты в шкафу западной буржуазности, стрессовость жизни в мегаполисе, накапливание негативной энергии во внешне добропорядочных гражданах, изнанку семейных отношений, в «Забавных играх» Ханеке обрушивает дубину критики на современное кино как таковое, выявляя его садистский характер.
«Забавные игры» 1997 года несмотря на вроде бы легко считываемых мессидж, очень сложный кинотекст, это тоже, как всегда у Ханеке, некоторый диагноз, вопрошание, но не ответ и не рецепт по лечению (в отличие, например, от Тарковского, этот режиссер никогда не проповедует). Это кино и новой генерации преступников, бездушных и нечувствительных к творимому ими злу, напрочь лишенных совести, о культуре постмодернистских игр, воспитавшей в них несерьезность ко всему, в том числе и к смерти, и наконец, это кино о том, чем стало искусство в последнее десятилетие ХХ века – насилием, эпатажем и издевательством над зрителем, поданным как веселая игра. Первая версия «Забавных игр» показывает, насколько далеко шагнул Ханеке в понимании скрытых механизмов функционирования западной цивилизации конца ХХ века.
Остается ответить на последний вопрос, чем отличается подход самого Ханеке от подхода его героев-садистов, назовем его «подходом Тарантино»? Ведь он поступает со своим зрителем также, мы это отметили уже в начале нашей заметки. Это отличие состоит в высоком уровне саморефлексии кинематографа Ханеке, он критикует не только мир, но и самого себя как дитя этого мира.
Зрителю Ханеке не позавидуешь, ибо его фильмы радикальны и даже экстремальны и не только эстетически, но и содержательно, однако, сам режиссер понимает, что так жить, и так снимать – ненормально, благодаря этому создается смягчающая буферная дистанция, которая позволяет зрителю задуматься над тем, что нерефлексивный подход Тарантино, его эпигонов и легиона коммерческих ремесленников много хуже, чем такое самообвинение. Цели разные – Ханеке никогда никого не развлекает игрой в кровь, понимая, что его собственный кинематограф, как и вообще искусство рубежа веков, глубоко ненормально. Это по крайней мере честно.
Хорошо, что я думал, что это просто очередной хоррор и не знал до просмотра, что этот фильм является экспериментальным. Потому что к концу просмотра я чувствовал себя измученным и отчаянным, как будто это меня клюшкой лупили по ногам.
Хоть я и считаю сцены в последней трети фильма ну слишком затянутыми, потому что для достоверной передачи эмоций и идеи хватило бы раза в полтора меньше экранного времени, но все же само эмоциональное выражение в фильме идеально. Фильм гнетет и делает зрителю настолько тревожно, насколько это возможно. И эта кинолента заставляет зрителя играть по правилам самого фильма, а не наоборот. В середине я считал обращение к зрителю через четвертую стену эдаким китчевым устаревшим приемом, но в конце стало понятно, что это все было неспроста. Неспроста потому, что сначала я ожидал собственное предугадывание сюжетных ходов, но после середины фильм гордо показал мне средний палец и дал мне то напряжение, которого я давно не ощущал от триллеров.
Актеры, конечно, играют отлично. Кое-кто даже превосходно. Отлично сыграли семейная пара, особенно на фоне второстепенного конфликта 'отец, неспособный защитить семью', который режет прямо по живому традиционализму в виде образа защитника семьи, успешно проявляя образ сильной матери и жены. Но превосходно, без сомнений, сыграл Том, он же Бивис, он же Пауль, он же актер Арно Фриш. Крайне харизматичная, интеллигентная, красивая и такая жестокая мразь. Прям вау, один из лучших антагонистов, что я видел.
Фильм нечестный, несправедливый, некомфортный и зритель ничего не может сделать, кроме как подчиниться ему. Прямо как и нападение двух гольфистов на обеспеченную семью в их собственном коттедже. От момента с пультом я орал как сумасшедший, потому что это была чистая безысходность.
В какой момент сторонний наблюдающий становится соучастником? А непосредственно убийцей? Фильм Ханеке вскрывает людское равнодушие не то ножом, не то ста минутным хронометражем.
Столкнувшись лицом к лицу с очевидно странным поведением соседей, герои дружелюбно удаляются без лишних вопросов, позволяя свершиться злу, уже маячащему на лужайке. Жена позволяет совершить «всего один удар клюшкой» по, как выясниться дальше, домашнему любимцу. Муж позволяет незнакомцам задержаться в доме и в дальнейшем стать полноправными хозяевами ситуации. Их пассивность настолько гипертрофирована, что раздражение зрителя закономерно нарастает с каждой следующей минутой мнимой беспомощности людей, самостоятельно загнавших себя в угол, полный средств самообороны.
Однако они вовсе не единственные, кто потворствует кровавой расправе, с ними и зритель, к которому регулярно обращаются монструозные психопаты за мнением, делая из него невольного соучастника. Настолько ли невольного? Ведь в руках оружие, против которого бессильна даже смерть, способное мгновенно прекратить страдания добропорядочной семьи и не допустить насилие над последующими.
И только от зрителя зависит, как далеко зайдут юные садисты в своих забавных играх.
Забавные игры 1997 года наверно самый странный фильм, который я посмотрел за долгое время. В нем нет особо кровавых сцен, или сцен физического насилия, зато в нем достаточно другого насилия – морального насилия. Оно происходит не только над бедной семьей, но и с самим зрителем.
Начнем по порядку:
1. Сюжет – Образцовая семья едет к своему загородному дому, поплавать на лодке, пожарить мясо, пообщаться с местными соседями. Едва подъезжая к дому, они замечают, что соседи ведут себя странно, но не придают этому значения. Потом к ним заходят в гости два молодых человека. Игра начинается сразу, я долго ждал какого-то спускового крючка, но зря. Действие фильма разворачивается очень плавно, Петер словно играя своей неуклюжестью, доводит хозяйку до нервного срыва.
2. Персонажи – Их тут мало, всего 5 основных лиц, собственно семья мама, папа, сын и два друга маньяка Пауль и Петер. Лично по мне так отец семейства — это самое бесхребетное лицо в этом фильме, от него ничего не исходит, ни инициативы, ни действий. Фрау Анна пытается сделать хоть что-то и хоть как-то противостоять непонятным гостям, актриса настолько справилась с ролью что ей в отличие от ее мужа веришь и сочувствуешь. Сын характером явно пошел в мать, он то сбегает от маньяков, то пытается оказать им самое решительное сопротивление. Пауль главный в тандеме маньяков, он лидер этой двойки. Актер сыгравший Пауля справился с ролью шикарно, это насмешка над всеми над Петером, над семьей и над зрителями он явно забавляется всем происходящим. Петер выглядит более мягким, и кажется даже добрее Пауля, но это только на первый взгляд. Актер также сыграл Петера, вообще этот редкий фильм где харизмой антагонистов проникаешься больше чем жертвами, ты ждешь что-же они предпримут дальше.
3. В общем о фильме – Он вышел в 97 году, когда многие радостно смотрели такие сериальные слешеры как Пятница 13, Кошмар на улице вязов и подобные им. Фильм насмехается над зрителями и по некоторым фразам, вообще приводит к выводу что все, кто любит фильмы с явным и неприкрытым насилием являются латентными маньяками. Фильм оставляет после себя такое гаденькое чувство, что ты был одним из действующих лиц, просто не хватило сил, смелости вмешаться в происходящие. Фильм рушит, то стекло которое обычно выстраивают другие фильмы, тут тебя вовлекают в происходящие, то подмигнут, то в открытую предложат принять участие в одном пари. В одном моменте прямо показали, что ты можешь взять и все перемотать обратно и может быть все сложится по-другому, но люди любят насилие, иначе зачем они это смотрят? До 10 баллов не хватило какой-то изюминки, может игра Ульриха Мюэ меня не совсем убедила, может подсознательное отторжение фильма, поэтому только:
