Фильм производит неоднозначное впечатление, здесь бесспорно есть много над чем подумать. Но мне показалось, что тем раскрыта не до конца. Какие то слишком добрые чеченцы, и слишком непонятный главврач. Фильм обещает многое своей завязкой, но по ходу просмотра понимаешь, что вот уже больше половины фильма а ты находишься в каком то предвкушении и ожидании чего то действительно судьбоносного и волнующего. Но увы!

Актерская игра неплохая, но порой этот парад кривляний немного надоедает и ощущение недосказанности преследовало меня весь фильм.

Особенно хочу отметить Евгения Миронова, чье появление в самом конце картины просто взорвало и оживило все вялотекущее действо. Это бесспорно потрясающий актер, его образ командира взвода кажется самым ярким и пожалуй самым живым из всех. Голос, мимика, речь-ему веришь с первых секунд в кадре, сама не понимаю как он это делает, но ты как завороженный начинаешь следить за каждым жестом именно его героя.

В целом, картина достойная, к просмотру рекомендую.

7 из 10

Миронову-100!!

За отсутствием собственной ключевой творческой идеи Кончаловский (в отличие от младшего брата Никиты) часто отдавался в плен идей заимствованных. Но благодаря врождённому чувству стиля он уже в начале своего паломничества в большое искусство мог создавать потрясающие имитации, то под Куросаву в «Первом учителе», то под чешскую новую волну в «Асе Клячиной», мог на американский мюзикл «Скрипач на крыше» ответить советским «Трубачом на балконе» (которого в «Романсе о влюблённых» играл Смоктуновский), то вдруг проворачивал совсем уже амбициознейший проект «Сибириада» – не что иное как русский ответ итальянцу Бертолуччи на его «ХХ век».

Даже в «Доме дураков» можно усмотреть вполне конкретное стремление повторить успех снятого годом раньше оскаровского лауреата, сербского фильма «Ничья земля», где военный конфликт был локализован в камерную трагикомедию о двух представителях бывшей Югославии. Авторские амбиции Кончаловского всякий раз подпитывались не столько художественными задачами или гражданским самосознанием, сколько честолюбивым соперничеством, либо с кем-то из коллег, либо с родным братом. Эти амбиции всегда вступали в трудно разрешимый конфликт со стремлением снять хит в Америке или народный фильм в России.

Длительный вояж режиссёра в США не прошёл даром: с момента возвращения на родину, ему напрочь стало изменять чувство правды, что для российского кино, у которого всегда были проблемы с чувством жанра, является едва ли не главным грехом. Начиная с «Ближнего круга», и продолжая «Курочкой Рябой», фильмы Кончаловского истекают «клюквенным соком»: чувство стиля вступает в неразрешимый конфликт с отсутствием чувства правды. Именно это чувство правды с первых же кадров начинает предательски изменять режиссёру и в «Доме дураков».

Но зная его главную слабость – отсутствие чётких творческих воззрений, не кажется удивительным, что он пытается соединить здесь несовместимое - актёров и ярких типажей. Это примерно то же самое, что выпустить в театре на сцену пятилетнего ребёнка, который будет жить по своим законам и разрушит всю условность (Форману в «Кукушкином гнезде» хватило ума доверить всё профессиональным актёрам, которые сработали так, что иллюзия их ненормальности была абсолютной).

В результате уже с самых первых кадров с трудом веришь в предлагаемые обстоятельства. Однако Кончаловский не злоупотребляет этим, сосредотачиваясь на построении образного ряда. В этом смысле «Дом дураков» предлагает сразу несколько сквозных метафор. Первая заключена уже в названии: дом дураков – это не только конкретная психушка в Ингушетии, но и состояние нашего общества. Вторая: война – это мероприятие, непременно кому-то выгодное, если не в финансовом, то в политическом смысле.

Третья: рядовые солдаты враждующих сторон – всё одно братья, вынужденные играть в игры грязных политиков. Четвертая и сюжетообразующая метафора – история попранной невинности и красоты. Её воплощением становится дурочка Жанна (явная перекличка с дурочкой из «Андрея Рублёва»), любительница играть на аккордеоне, влюблённая в образ канадского певца Брайана Адамса, и на полном серьёзе поверившая в шуточное предложение чеченского воина выйти за него замуж.

Будто вечный студент ВГИКа (куда пришёл из консерватории, поскольку кино тогда, в хрущевскую оттепель, было даже не модой, а религией), Кончаловский всё никак не решится довериться самому себе, цитируя всех, кем восхищается – от Феллини до Кустурицы. В результате натурализм перемешивается то с карикатурой, то с романтикой не лучшего пошиба. Через весь фильм рефреном проезжает поезд в лампочках, будто заимствованный из рекламы кока-колы (хотя в этом смысле у режиссёра есть железное алиби: все эти образы как бы пропущены через сознание дурочки, а что у неё на уме одному Богу ведомо).

И тем не менее, за всей этой эклектикой чувствуется культурный контекст, а не пустопорожнее эпигонство. Циничные моменты (например, все сцены с Адамсом, где фоном присутствуют «больные», но уже нет настоящих больных) чередуются с сильными эмоциональными образами, совсем как у брата Никиты в его лучшие времена (когда по спине мурашки, в горле комок, а на глазах слёзы). Видно, что автора мало волновали «рабочие моменты», а интересовали вещи более важные – художественные образы, а они (если настоящие) будут посильнее любой правды.

Извечный любитель женщин, переживший немало романов (читай «Низкие истины»), Кончаловский, похоже, что и к кино относится как любовник: вдохновляется чьим-то созданием и начинает примерять его к себе, оплодотворяя семенем своих амбиций уже созданный кем-то стиль, идею, образ… Вот потому-то «Дом дураков», как бы не «колбасило» порой его создателя, всё-таки смотрится не без интереса.