Мне понадобился резкий свет несчастья, чтобы он осветил мою истинную сущность.
«Иногда мне кажется, что я слышу удары своего сердца, но все равно я убеждаю себя, что это — крылья бабочки…
Фильм, балансирующий на тонкой грани гениальности, по способу передачи состояния главного героя, не прибегающей, к шаблонным попыткам вызвать жалость, приукрасить картину, или сделать основной целью, унылое сострадание зрителей, при просмотре.
Манера подачи данного творения крайне необычна, внимание зрителей акцентировано на происходящем: не с помощью диалогов или мимики, а через визуальность, диктуемую фильмом.. Первая половина картины, показывает происходящее глазами героя, богатый внутренний мир, некогда успешного Жан-Доминика Боби, оставшегося парализованным, после перенесенного инсульта. Человек, имеющий казалось бы на тот момент всё, в мгновение ока лишился всего, инсульт добравшийся до него внезапно, как гром среди ясного неба, парализовавший его, с ног до головы, перевернул его жизнь, с ног на голову. Он становится пугающе-бессильным механизмом мышц. Доминик, лишившийся из-за трагических обстоятельств всего тела, первым делом пытается донести до врачей, что хочет умереть, в ответ он видит много неравнодушных лиц, которым он далеко не безразличен. Благодаря человеческому отношению и пронзительному терпению, весь больничный коллектив сделал всё возможное, чтобы он ни на минуту не почувствовал себя одиноким и брошенным. Волна воспоминаний, нахлынувшая на него, причиняла ему невыносимую боль, а также пробуждало сильное желание изменить что-то к лучшему, наверстать упущенное. Проводить больше времени с детьми, научиться любить искреннее, наслаждаться жизнью в полной мере, замечать мелочи, недоступные другим, внести что-то особенное в свою жизнь. Ценить каждый миг, проведённый в радости, уметь проигрывать, и жить так, словно каждый день последний. Но как же прийти к единому мнению, что хуже: резкие перемены, или осознание того, что ничего не может измениться. Полное одиночество и безнадёжное состояние, открыли ему дверь в новое видение всего окружающего, в уникальное видение. Будьте сами собой, научитесь быть одни — и всё. И помните: человек, который умеет быть один, никогда не страдает от одиночества. Ошо.
Всё что было у него, это видящий левый глаз и безграничное воображение…
Взглянуть на мир его глазами — это прикоснуться к неведомой тайне того, чего казалось невозможно постичь. Джулиан Шнабель, один из ведущих представителей абстрактного экспрессионизма в Америке. Неудивительно, что в его «Скафандре и бабочке» преобладают схожие с живописью задачи: впечатлить и передать эмоциональную палитру парализованного человека. Поразительное восприятие действительности человеческим глазом, которые мастерски передал своей камерой любимец Спилберга, оператор Януш Камински.
Французы, люди рождённые со вкусом, они умеют снимать воистину душевное кино...
Это очень красивый, грустный и правильный фильм, которые заставляет задуматься над тем, зачем мы живем и как мы это делаем.
Если вы не знаете, что хотите от жизни, мечетесь в постоянном выборе, то это кино вы должны обязательно посмотреть. Многие люди, к каким и отношусь я, ищут свое место в жизни, стараются сделать как можно лучше, быть выше всех, порой забывая о самом главном, что у нас есть, о здоровье. Болезнь может настигнуть кого угодно и когда угодно и тогда все твои проблемы становятся на второй план, наступает другое внутреннее состояние, в котором выживают только те, кто по настоящему любит жизнь, любит любить.
Понравилась очень качественная игра актеров, от Матье Амальрика требовалась не очень многого, он с этим справился и отлично сыграл своего героя. Показать парализованного человека ему удалось. Эмманюэль Сенье была как всегда на высоте. И конечно же оператор и режиссер смогли полностью погрузить зрителя на состояние главного героя, хоть и на два часа, но этого вполне хватило, чтобы передать главную мысль этого произведения: 'Цените себя', как бы банально это не звучало.
Вы когда-нибудь погружались под воду? Утром, когда еще никто не успел взбаламутить песок и можно видеть холодное солнце сквозь толщу воды? Было ли вам знакомо чувство, когда вы будто висите в густой бирюзовой жидкости недвижимо, устойчиво, а ваши руки и ноги не шевелятся, а просто покачиваются в этой густоте воды? И чьи-то слова звучат глухо, отдаленно, немного невнятно, но ты чувствуешь, что тот, кто их говорит, искренен и хочет сказать нечто важное… И при этом в голове нет тяжести, а только… бабочки.
Именно такое чувство не покидает при просмотре картины Джулиана Шнабеля «Скафандр и бабочка». Можно характеризовать его как оскароносный, гениальный, новаторский, можно восхититься отрясающими съемками и всплеснуть руками, сказать «прелестно!» по поводу видеоряда… Но все это как-то отходит на второй план, т. к. когда картина настоящая, ты не обращаешь внимание на то, как она сделана, где удачный кадр, где сфальшивил актер, где затянутый момент.
…Ты слушаешь, чувствуешь, погружаешься…
Не грусть, не боль, не радость, не жалость и не сострадание, нет! Фильм рождает абсолютно новые чувства, которые можно выразить только словами Франсуазы Саган: «немного солнца в холодной воде». Шнабель не дает нам жалеть главного героя и пускать дешевые слюни по поводу случившегося с ним несчастья. Как только в своих мыслях он начинает двигаться к отчаянию, так сразу же возникает момент, где герой иронизирует или даже смеется. И мы чувствуем, что его душа не готова еще опуститься на самое дно и тихо петь себе реквием. Он теряет надежду, еще недавно обретя ее, он заболевает еще раз, будучи уже больным, и кажется, вот тот момент, когда нужно рыдать над его трагической судьбой, осознавая, что это конец, но…
Но тут появляются воспоминания о его новой машине, о том ветре, который он словил, первый раз сев за руль, о той встрече с детьми, доброй и простой, когда можно прокатиться на пару с сыном и спросить: «эй, а у тебя выросли волосы на лобке?» Да, это определенно жизненная трагедия, но мы ее не чувствуем. Нет привычной боли и кома в горле, в голове нет назойливого «ну за что ему это?» А почему? Ответ один – бабочки…
Они жили в его голове постоянно, с той самой минуты, как он понял, что может говорить. С того мгновения, как почувствовал искреннее желание людей помочь ему и их любовь. С той первой улыбки, которую подарила ему девушка-логопед… Боль? Да, она жила в нем постоянно, тихая, смиренная, очень большая и немного давящая. Не может быть иначе, когда не в силах обнять своих детей, сказать одно-единственное слово отцу, поцеловать любимую женщину, убрать с носа муху…Когда видишь комнату и мир только слева, а люди разговаривают с тобой, как со скрытой камерой…
Но бабочки, эти маленькие крылатые надежды, не покидали его голову и тогда. И этим он был силен, это помогало ему жить и любить мир. Эти бабочки не дали дойти до отчаяния, они помогли мечтать, создавать в голове свои миры, свои истории, помогали стряхивать пыль с запылившихся воспоминаний… Это спасло его и сохранило внутри человечность.
Джулиан Шнабель очень тонок, но и широк. Широк в масштабах происходящего, тонок – в цветах чувств и эмоций. Знаете, есть такой прием в рисовании. Берешь большую мягкую кисть, окунаешь слегка в краску, потом окунаешь в воду и еле цветную влажность размазываешь по белому листу бумаги из альбома для рисования. Получается широкая многооттенковость… Такие в его картине и трогательные моменты, и драматические ситуации. Странные чувства, например, когда герой только начинает писать свою книгу, он сам только собирается с мыслями, концентрируется, чтобы не упустить нужные буквы, а рядом его помощница, только начинающая осваивать его язык, несмело держа тетрадь на коленях и смущаясь инвалидности и ущербности героя… Это действительно трогательно, но режиссер и здесь показывает нам солнце в окне, как будто говоря: это начало их большого пути. И разговор с отцом, и разговор с любовницей при жене… Это в сущности очень тяжелые моменты, там вся драма поломавшейся судьбы, но они тоже нарисованы чем-то акварельным…
В скафандре глухо, и как будто что-то звенит. И он мог бы до самой смерти слушать эту давящую глухоту и упрекать небо. Но он решил думать о бабочках и не выкрикивать миру диалогов из обид и претензий. Он решил продолжить любить мир, хотя в его сердце и жила боль. И жизнь сделала его бабочкой…
Каждая наша фантазия реальна. Она существует. Каждая фантазия эта отдельная планета с ее обитателями и событиями. Планета существующая во вселенной, называемой воображением.
'У меня есть еще 2 органа кроме левого глаза, которые не парализованы. Воображение и воспоминания'.
Жан-Доминик Боби, для друзей ЖанДо оказывается почти полностью парализованным в 43 года. Эгоистичный циник, ведущий богемный образ жизни. Ловелас, знающий толк в женщинах и отношениях. Главный редактор престижного журнала. Все еще полный надежд он вдруг оказывается инвалидом, не способным даже пошевелить собственным языком. Его поглощает отчаяние и апатия. Но любовь близких. Поддержка медперсонала. Друзья и коллеги, не оставившие его в беде, постепенно возвращают ему интерес к жизни. И вот он вновь полон надежд, хотя и не верит в чудеса.
Он смеется внутри себя. Он мечтает и вспоминает. Он переживает и ностальгирует. Он живет. И пусть его тело заточено в скафандр, медленно оседающий на дно океана, называемого отчаяние. Его душа подобна бабочке, что несется навстречу новым открытиям. С неиссякаемой жаждой жить. С мечтами и амбициями.
И кто посмеет утверждать, что души не существует? Не двигаясь, главный герой способен чувствовать, любить, просить прощение. Он способен видеть миры, существующие лишь в его сознании. Он способен творить!
Да что я в самом деле! Слова тут неуместны, т.к. нельзя передать восторг и иные впечатления, нахлынувшие на меня после просмотра фильма! Ни одна рецензия не способна передать сам фильм.
Его нужно видеть! И восторгаться работе оператора, так прекрасно изобразившего мир парализованного человека с богатым внутренним миром.
Его нужно слушать! И восхищаться словами и мыслями. Остроумные реплики и замечания 'за кадром'. Философские рассуждения. Слова, так тонко передающие его эмоции и чувства, переживания и впечатления.
Его нужно чувствовать! И преклоняться перед актерами за созданный ими мир. Гениальный Макс фон Сюдов, чей монолог заставил прослезиться и меня. Очаровательные Мари-Жозе Кроз, Энн Консиньи, согревающие своею теплотой отчаяние ЖанДо. И Исаак Де Банколе, чей герой-балагур демонстрировал нам тонкую грань между тусклым отчаянием и лучом надежды. И остальные актеры, воссоздавшие свои образы так искренне и проникновенно!
'Богатый внутренний мир способен удовлетворять амбиции и воплощать мечты. Воображение способно исцелять от отчаяния. Но скафандр коснется дна независимо ни от чего.'
На самом деле все разумные люди должны быть благодарны создателям за 'Скафандр'. Потому что он, наконец, хотя бы частично избавит прогрессивное киносообщество от плаксивых сердобольных отзывов о разнообразной медиапродукции про инвалидов, калек и т.д.
Самое главное достоинство этого фильма — это ярко()выраженное самоироничное и жизнелюбящее отношение жертвы инсульта, вполне реального человека, Жана-Доминика Боби, к своей 'ситуации': он оказался полностью парализован до конца жизни.
Нет, достоинств конечно вагон и целый скафандр: качественная режиссура, не позволяющая заскучать, чего добиться было нелегко, учитывая, что фильм чуть менее чем полностью иллюстрируется от первого лица, и иллюстрируется очень красиво, что в свою очередь является заслугой личного оператора Спилберга, Януша Камински. Мастерская адаптация реальной биографии и её перекладка на художественный киноязык, что позволило ленте приобрести свой собственный эмоциональный колорит.
И всё же, самой сложной задачей, которую выполнили создатели 'Скафандра' является отражение очень тяжелой жизни калеки без слезодавящего пафоса, свойственного подобным фильмам, какому-нибудь 'Внутри себя я танцую'. Писатель-циник в инвалидном кресле — это, блин, комбинация!
Жалость к инвалидам нынче считается проявлением наличия глубокой души у человека, а на самом деле эта жалость никому не нужна и никому не поможет. Жалела ли Жана-Доминика терапевт, разработавшая систему, с помощью которой он смог общаться с людьми и написать книгу? Нет, она относилась к нему так же как и к другим людям. И это правильно, разве жалость как-то помогает человеку? Нет, лишь делает его более жалким. Хотите помочь — так сделайте что-нибудь!
Известный редактор модного французского журнала Жан Доминик Боби, переносит ужасный инсульт. Из-за этого все его тело отказывается дальше функционировать, а в рабочем состоянии оказывается лишь левый глаз. Только им бедняга может как-то общаться с миром и сообщать о своем самочувствии. После осознания сложившейся ситуации, Боби начинает общаться со специально для него нанятой медсестрой, разработавшей простой способ узнавать о своем подопечном. Через несколько недель, герой начинает диктовку своей книги, где описывается его внутренний мир, борющийся с мыслью о том, что ему больше не суждено испытать какие-то чувства и снова стать самим собой. Свое заточение в беспомощной физической оболочке, Жан Доминик сравнивает с погружение в скафандре на дно океана, богатого на необычные чудеса. Размышляя обо всем, что только возможно, он начинает переосмысливать свою жизнь и по другому смотреть на всех близких людей, с которыми раньше не так уж и хорошо общался. Поддерживают моральный дух парализованного журналиста его семья и отец, не оставившими Боби даже в такой трудной жизненной ситуации.
Об этом фильме я узнал после прочтения потрясающей книги того самого Жана Доминика Боби, где поразительно тонко описаны размышления запертого в своем теле творческого человека, пытающегося создавать что-то новое даже находясь в столь печальном состоянии. Книга являлась мощнейшим источник жизни, после которого хотелось заново взглянуть на свое личное мировоззрение и в какой-то степени поменять его. Готовясь к просмотру этой ленты талантливого режиссера Джулиана Шнабеля, в голове не до конца укладывалось то, как можно преподнести столь неординарную и сложную для постановки историю, главный герой которой неподвижно лежит в больничной палате. Да и как можно с помощью камеры раскрыть или хотя бы просто показать все то, что Боби описал в своем произведении. К моему удивлению, у Шнабеля получилось не менее выдающееся полотно, способное поразить не меньше, чем умопомрачительный первоисточник. Даже подать мир глазами, а если быть точнее, то и вовсе одним глазом, у авторов получилось на высочайшем уровне. В общем, вышло удивительное, глубокое и несомненно, трогательное кино.
«Скафандр и бабочка» произвело на меня огромное впечатление во всех своих проявлениях, но если оценивать только фильм, то он выполнен филигранно точно. Самая что ни на есть жизнеутверждающая история в основе сценария, в очередной раз во всеуслышание напомнившая о том, что каждая минута важна и может оказаться последней. Ведь мало ли, как решит судьба-злодейка, способная в одно мгновение сделать даже из красивого и успешного журналиста жалкого и беспомощного инвалида, готового отдать все ради того, чтобы снова стать прежним. Глядя на старания и попытки главного героя выразить все то, что творилось у него внутри, просыпается невероятная любовь не только к собственной жизни, но и ко всему окружающему миру. Правда, у Боби появляется свой личный мирок, с нереализованными мечтами и фантазиями. И наблюдать за его развитием и дальнейшим разрушением крайне увлекательно, а особенно тогда, когда все показано от первого лица, у которого работает лишь левый глаз.
Добиться столь классного эффекта позволила шикарная операторская работа, сделавшая первые минут этак двадцать-тридцать незабываемым зрелищем, позволившим на некоторое время почувствовать себя в шкуре недвижного Боби, нашедшим в себе силы наморгать свою историю. Когда в конце было объявлено о том, сколько раз он моргал, это вызвало скорее не шок или удивление, а искреннее уважение, ведь человек поборол свое безвыходное положение и сумел сделать то, что многие не могут даже находясь в добром здравии. Помимо прекрасной картинки, «Скафандр и бабочка» способен удивить своей атмосферой и построением сюжетной линии. Вот кажется невозможным удержать интерес или какую-нибудь интригу в подобной истории в течение нескольких часов, но у Шнабеля это великолепно получилось. Вроде бы ничего нового постановщик не изобрел, но лента все равно получилась достаточно изобретательной, изысканной, красочной и душевной. Определенную роль в общем успехе сыграли и актеры.
Крайне сложный образ пришлось на себя примерить одному из самых талантливых французских актеров современности, а именно Матье Амальрику. Пускай его лицо появляется только в середине, но чтобы сыграть практически полностью парализованного персонажа, наверняка, нужно приложить нечеловеческие усилия и выложиться по полной программе. Хорошо отыграла и Эмманюэль Сенье, сыгравшую жену главного героя, которая не покидает его вплоть до самого конца даже несмотря на то, что ранее он ей много раз изменял и в некоторые моменты подумывал о том, чтобы бросить ее одну с детьми. Запомнилось небольшое появление великого Макса Фон Сюдова, способного украсить собой любую картину. Здесь ему достался образ отца Боби, являющегося одним из немногих, с кем у будущего страдальца были нормальные отношения.
В итоге, «Скафандр и бабочка» в очередной раз доказывает, что в любой безнадежной ситуации можно найти выход для того, чтобы открыться этому миру и стать чуточку счастливее. Поразительное, жизнеутверждающее кино, трогающее до глубины души и заставляющее начать ценить каждый будущий день, который может оказаться последним. Живите и процветайте! А фильму самая высокая оценка.
Если ты считаешь, что твоя жизнь 'дерьмо', посмотри этот фильм, и убедись в обратном!
Будучи физически здоровыми людьми, мы редко задумываемся о завтрашнем дне. Мы ссоримся и обижаем близких и дорогих нам людей, думая, что попросим прощения завтра (если вообще попросим). Мы даже не представляем, что завтра с нами может случиться непоправимое, и для прощения будет уже поздно. Хотя, с другой стороны, раскаяться и извиниться никогда не поздно!
Вот такая вот трансформация взглядов происходит у Жана Доминика Боби. Будучи успешным человеком, имея трех детей и любовницу, у него случается инсульт. И тут вся его прежняя жизнь летит к чертям. Надо приспосабливаться жить по новому, волеизъявлять свои чувства по новому, говорить по новому. Чтобы не сломаться в такой ситуации, нужно иметь огромную силу воли и твердый характер.
Паралич сковывает его тело, он словно замурован в скафандре или в коконе. Он начинает переосмысливать свою жизнь и понимает, что помимо одного глаза у него осталось еще две непарализованных вещи – его воспоминания и воображение. Это помогает ему держаться 'на плаву'.
В фильме очень необычная операторская работа, ибо большую часть фильма мы видим происходящее вокруг глазами Жана Доминика. Воплощение этой идеи показалось мне очень интересным. Само повествование в целом выстроено очень грамотно, ибо настоящее перемежается с прошлыми воспоминаниями и нынешними полетами фантазии Жана. С середины фильма дается и общая картина происходящего, не только глазами главного героя. Единственный минус, на мой взгляд, небольшое провисание сюжета в конце фильма, ибо зритель уже подустал. Хронометраж для подобных фильмов должен быть немного короче. В остальном фильм просто превосходен, ибо несмотря на достаточно трагичный сюжет, в нем есть место и для смешных моментов (что называется, и смех и грех), и для самоиронии.
Главный же посыл фильма можно истолковать так: если вы считаете, что ваша жизнь 'дерьмо' (а сейчас многие люди разделяют подобные убеждения), то посмотрите этот фильм, и убедитесь, что вы глубоко заблуждаетесь! Ибо если главный герой, несмотря даже на сложившуюся ситуацию, нашел в себе силы и воплотил в жизнь свою последнюю мечту, то и вы сможете переломить создавшееся положение в свою пользу!
Жан вырывается из своего скафандра, из своего кокона, теперь он уже новое существо, с новым взглядом на мир. Он свободен, он бабочка!
Много положительных отзывов я слышал от людей о фильме французского режиссёра Джулиана Шнабеля «Скафандр и бабочка», но до того, чтобы самому посмотреть, дело дошло только вчера.
Фильм снят по реальным событиям и повествует о Жане-Доменике Боби — редакторе журнала Elle, который в 1995 году был парализован в результате инсульта. Единственное, что у него продолжало функционировать — это левый глаз. Жена, дети, персонал больницы читали ему алфавит, на нужной букве которого Доминик моргал, посредством чего и общался с окружающими. Мало того, таким образом Боби написал целую книгу о своих ощущениях после того, как тело перестало его слушаться. Эта книга Жана-Доминика и была экранизирована Шнабелем.
Большая часть фильма показана от первого лица, благодаря чему происходит полнейшее погружение во внутренний мир главного героя. Мы видим происходящее вокруг так же, как это видел Доминик, слышим его мысли, можно даже сказать, что во время просмотра мы - это сам Боби. Никакие новомодные 3-4-5D-технологии не передадут такого эффекта присутствия.
Обидно, что до сих пор большинство жителей нашей планеты считают инвалидов недолюдьми и не уделяют им должного внимания. Особенно в нашей стране, я очень сомневаюсь что каждому парализованному оказывается хотя бы столько же внимания, сколько в фильме Боби. Инвалиды - это такие же люди, что и каждый из нас, с теми же правами, мыслями, мечтами. Единственное что их отличает, так это то, что они прикованы к креслу. Те два телефониста, зашедшие подключить телефонную трубку в палате Доминика, своими смешками и диалогами как нельзя точно передают отношение обывателей к проблеме. Это же невероятно весело — телефон не умеющему говорить человеку.
«Скафандр и бабочка» - серьёзный фильм о сильном человеке, который, даже несмотря на свалившуюся на него болезнь, не потерял уверенности в себе, а взял и дописал книгу, пусть даже и таким не простым способом. Возможно, что кому то просмотр покажется тяжёлым, но этот фильм стоит того, чтобы быть просмотренным каждым... хотя бы раз.
Фильм поставлен по реальным событиям. В нём рассказывается о судьбе Жана Доминика Боби - относительно молодого, деятельного редактора журнала Elle France. В возрасте 43 лет Боби перенёс инсульт, после которого стал жертвой так называемого 'locked-in syndrome' — когда человек остаётся в сознании при практически стопроцентном параличе тела. Конкретно у Боби подвижность сохранил только один глаз, моргая которым, Жан Доминик сумел надиктовать целую книгу под названием 'Скафандр и бабочка'. В ней он описал своё состояния и свои ощущения.
Борис Акунин в своём дневнике охарактеризовал эту картину, как 'Нестрашный фильм про самое страшное, что может случиться с человеком'. На мой взгляд, это очень ёмкое и очень точное описание. Сам сюжет, конечно, душераздирающий, как и любая другая подобная история, однако, я не могу сказать, что режиссёр фильма как-то особо сильно делает упор на невыносимости подобного состояния. 'Скафандр и бабочка' — один из тех редких случаев, когда при подобном сюжете эмоциональную составляющую скорее недокрутили, чем наоборот. Хотя, конечно, здесь есть душещипательные сцены, но в целом настроение картины очень ровное.
Могу также отметить, что как такового развития сюжета здесь нет. Завязка и развязка присутствуют, а вот между ними, по большому счёту, идёт набор разрозненных эпизодов из жизни Боби после и до инсульта, которые достаточно плохо увязываются в какую-то одну генеральную линию. Не скажу, что подобный подход категорически плох, однако лично мне не хватило какой-то стройности повествования. Возможно, это наверное связано с тем, что снять экранизацию книги, написанной в подобных обстоятельствах, дело не слишком простое, а откланяться от первоисточника Шнабель, разумеется, не хотел.
В безусловные плюсы фильма я бы хотел записать операторскую работу. Приём с демонстрацией происходящего от первого лица, разумеется, не нов, но здесь он был чертовски убедительно и скрупулёзно реализован. Понравилась также музыка и актёрская игра Эммануэль Сенье и Мари-Жозе Кроз. Про Матьё Амальрика говорить в целом не приходится. В парализованном состоянии его игра была ограничена движением одного глаза, а во флешбэках просто по сценарию особо негде было развернуться.
Таким образом, мне кажется, что 'Скафандр и бабочка' — это хороший, ровный, правильный фильм, поставленный по книге, написанной в очень странных и действительно страшных условиях, при этом без упора на эмоциональность повествования. Мне понравилось.
Зрение и слух были единственными чувствами, которые, подобно двум
искрам, еще тлели в этом теле, уже на три четверти готовом для могилы…
Александр Дюма«Граф Монте-Кристо»
Художник-неоэкспрессионист Джулиан Шнабель нет-нет да и оставит своё ремесло, каковым считали живопись древние греки, ради служения десятой музе, о существовании которой те же греки и не догадывались. На сегодняшний день снято четыре фильма, три из которых объединяет тема преодоления. В каждом из них главный герой — творец — художник, поэт, писатель. И лишь четвёртый о жене режиссёра — журналистке. Впрочем, и Жан-До, как звали друзья Жана-Доминика Боби, прежде чем стать писателем, поработал журналистом и редактором ELLE France. О трагедии этого реального человека, рассказанной в автобиографической книге «Скафандр и бабочка», Джулиан Шнабель снял одноимённый фильм, ставший третьим и пока самым успешным в его фильмографии.
Ставка на три сыграла, да и как иначе? Если верить нумерологии, люди, находящиеся под влиянием числа 3 парят по жизни, словно бабочки. Их кредо — 90% проблем решаются сами собой, причём всегда в их пользу. Так жил до инсульта и Жан-До — гурман, ценитель прекрасных дам — одним словом, бонвиван. Да и Джулиан Шнабель — тот ещё эпикуреец. Похоже, он и сам, осознавал схожесть характеров, перенося эпизод собственной жизни в кинобиографию героя. Троих детей первой жене оставил Джулиан. Жан-До лишь двоих. Впрочем, может опять всё дело в магии? Так или иначе, фильм обласкан фестивальными жюри, кинокритиками, да и зрителями. А всё потому, что на этот раз судьба 10% не была пущена на самотёк, благо тема благодатная, команда серьёзная, с прицелом на Канны, далее везде.
Ответственность за адаптированный сценарий принял на себя оскароносный Рональд Харвуд, поднаторевший в искусстве давить слезу из наивного зрителя по методике, обкатанной в «Пианисте» вместе с Романом Полански. Поскольку книга особых поводов для рыданий не давала, вызывая скорее симпатию к главному герою, в сценарий были введены эпизоды из как бы реальной жизни, хорошо принятые зрителем, книгу не читавшим, но отринутые близкими друзьями Жан-До. А самый близкий — фотограф Брис Аньелли заявил: «Фильм вовсе не рассказ о моём друге, а история для Голливуда»
Потому и подмешан в сценарий мелодраматизм, озвучено желание смерти героем, хотя едва выйдя из комы он думал о жизни — вернуться в парижскую круговерть, пусть с парой палок. Странная метаморфоза случилась с цветом кожи одного из друзей Жан-До, но в его окружении никогда не было мужчин, злоупотребляющих солярием. И, наконец, о женщинах. Мало того, что превознесена жертвенность матери детей Жан-До, которую он никогда не называл женой, а роль любимой женщины всей жизни напротив принижена, так в дополнение ко всему едва выбравшийся из комы паралитик живо интересуется красотками, коих в его больничном окружении предостаточно. И это после инсульта, с синдромом «запертого человека» Серьёзно? Ему бы хоть на время перестать думать о боли. К сожалению, подобные вольности убили атмосферу книги, оборвав крылья бабочки, но скафандр остался, его показывают часто, навязчиво и бессмысленно, хотя чуть реже, нежели французский алфавит ESA…, при помощи которого герой общается с внешним миром.
А ведь можно было снять замечательное сюрреалистическое кино, поскольку книга полна не столь воспоминаниями, сколь игрой воображения — теми самыми бабочками. И оператор Януш Камински поначалу вселял надежду. Он, словно кукольник Шварц, нашёл в военно-морском госпитале тот шкафчик, через дверку которого зритель попадает прямиком в голову Жан-До и смотрит на происходящие в фильме события сквозь его левый глаз. Изображение нечёткое, белёсое, покачивающееся, порой размытое накатившей слезой. Затем сцена с зашиванием правого глаза навевает аллюзии на Бунюэля. Но всё это лишь в начале, далее всё как и должно быть в экзистенциальной драме.
Светлый разум Жан-До заключён в безжизненном теле, его возможности свободной коммуникации с окружающим миром весьма ограничены, самооценка стремится к нулю, что может привести к тяжким психическим расстройствам. Такое состояние Эрик Фромм называл моральным одиночеством. Собственное тело стало тюрьмой для разума Жан-До. Его персональным замком Иф. Он давно мечтал написать современную версию известного романа Дюма, но Vanitas vanitatum et omnia vanitas не давала такой возможности. По злой иронии судьбы он получил её, будучи недвижим. Нет, его книгу нельзя назвать романом, это скорее сборник эссе, но он использовал свою единственную возможность вернуться в социум. Книга стала его побегом из собственного заточения, посланием в вечность, духовным завещанием. Она не о новом Графе Монте-Кристо, но странным образом судьба Жан-До повторяет до мелочей страдания менее известного героя романа — Нуартье де Вильфора. Так где же та грань между воображением и воспоминанием?
