8 декабря 1995 года в возрасте 43 лет Жан-Доминик Боби перенёс сильнейший инсульт, когда они с сыном направлялись на прогулку на новом спортивном автомобиле. Через двадцать дней Боби вышел из комы и обнаружил, что у него парализовано всё тело, кроме левого глаза, собственно с этого момента и начинается его новая жизнь. Он осознает, что полностью парализован, его тело – скафандр, в котором он оказался запертым, и единственным средством общения с внешним миром ему может служить только левый глаз, сохранивший способность моргать. Единственным утешением ему служит чудесная способность человеческого сознания создавать образы, представления, идеи и манипулировать ими, называемая воображением. С помощью него автор мог бы «…воспарить в пространстве или во времени, отправиться на Огненную Землю или ко двору царя Мидаса» «…нанести визит любимой женщине, проскользнуть к ней и погладить ее еще сонное лицо» «…строить воздушные замки, добывать Золотое руно, открывать Атлантиду, воплощать свои детские мечты и взрослые сны», однако, судя по фильму, его фантазии не хватило на большее, чем визит к любовнице.

Фильм наполнен переживаниями автора по утраченной комфортной жизни мещанина, который имел все радости жизни, будучи редактором модного журнала, играя роль своего рода идеолога (не путать с диетологом), втюхивающего дамочкам – представительницам «среднего класса» или тем, кто тянулся к ним, рецепты красивой жизни по доступной цене. До того, как он окончательно осознал свое положение, в его планы входило: путешествие, написание романа, постановка театральной пьесы и даже появление в продаже фруктового коктейля его собственного изобретения, но все эти мечты оказались задвинутыми на задний план суровой реальностью.

Питаясь с помощью соединенного с желудком зонда, через который «две или три склянки коричневатой субстанции» ежедневно доставляли необходимую порцию калорий, бедняге оставалось только мечтать о нормальной еде, что он и делал: «…сочная говядина по-бургундски, мясо в прозрачном желе и торт с абрикосами, в меру кисловатый. В зависимости от настроения я угощаю себя дюжиной улиток, свининой с картофелем, кислой капустой и бутылкой золотистого гевюрц-траминера позднего разлива или просто яйцом всмятку с ломтиками хлеба, смазанными соленым сливочным маслом. Какое наслаждение!».

Мы не увидим раскаяния о бесцельно прожитой жизни. Есть, кончено, сожаления, но и их не так много. Этот фильм не назидание потомкам, раскрывающий смысл жизни в новом неожиданном ракурсе. Ничего вышеперечисленного здесь практически не встретишь. По сути, здесь не встретишь вообще ничего.

Стоя на самом краю жизни Баби продолжает мечтать лишь о тех радостях, которые получал в этом «скафандре», и сожалеть лишь об удовольствиях, которые не успел получить, о глупостях, которые не успел совершить, остальной мир со всеми проблемами остается за границами его ойкумены.

Уход в мелочное мещанское существование характерен для людей эпохи капитализма. Большинство проживает жизнь в состоянии бодрствующей комы, и даже момент смерти не несет в себе просветления, не заставляет оглянуться и задуматься. В мире частной собственности и всеобщей отупляющей конкуренции мировоззрение конкретного человека движется в русле общего тренда, характерного для конкретных общественных условий. Особенности производственных отношений и классовая принадлежность оказывают решающее влияние на формирование мировоззрения. Здесь уместно вспомнить размышления героя автобиографичного романа Чарльза Буковски «Хлеб с ветчиной» – Генри, который рассуждал следующим образом: «Будь у меня новенький авто и такие же клёвые телки, да е…. бы я все эти базары о социальной справедливости». Тот же Генри, который на своей шкуре испытал все «прелести» бедности, дает нам свое объяснение подобному эгоцентризму: «…молодые богачи, соприкоснувшись со зловонием бедности, учатся относиться к нему с легкой насмешкой. Они должны выучиться смеяться, в противном случае нищета будет ужасать, мешая пищеварению. И они преуспевают в этой науке, также сказывается многовековой опыт предков». Баби, судя по всему, был из разряда подобных людей. Тем не менее, история знает и другие примеры социального поведения людей, куда более благородные и достойные уважения.

Зрение и слух были единственными чувствами, которые, подобно двум
искрам, еще тлели в этом теле, уже на три четверти готовом для могилы…

Александр Дюма «Граф Монте-Кристо»

Художник-неоэкспрессионист Джулиан Шнабель нет-нет да и оставит своё ремесло, каковым считали живопись древние греки, ради служения десятой музе, о существовании которой те же греки и не догадывались. На сегодняшний день снято четыре фильма, три из которых объединяет тема преодоления. В каждом из них главный герой — творец — художник, поэт, писатель. И лишь четвёртый о жене режиссёра — журналистке. Впрочем, и Жан-До, как звали друзья Жана-Доминика Боби, прежде чем стать писателем, поработал журналистом и редактором ELLE France. О трагедии этого реального человека, рассказанной в автобиографической книге «Скафандр и бабочка», Джулиан Шнабель снял одноимённый фильм, ставший третьим и пока самым успешным в его фильмографии.

Ставка на три сыграла, да и как иначе? Если верить нумерологии, люди, находящиеся под влиянием числа 3 парят по жизни, словно бабочки. Их кредо — 90% проблем решаются сами собой, причём всегда в их пользу. Так жил до инсульта и Жан-До — гурман, ценитель прекрасных дам — одним словом, бонвиван. Да и Джулиан Шнабель — тот ещё эпикуреец. Похоже, он и сам, осознавал схожесть характеров, перенося эпизод собственной жизни в кинобиографию героя. Троих детей первой жене оставил Джулиан. Жан-До лишь двоих. Впрочем, может опять всё дело в магии? Так или иначе, фильм обласкан фестивальными жюри, кинокритиками, да и зрителями. А всё потому, что на этот раз судьба 10% не была пущена на самотёк, благо тема благодатная, команда серьёзная, с прицелом на Канны, далее везде.

Ответственность за адаптированный сценарий принял на себя оскароносный Рональд Харвуд, поднаторевший в искусстве давить слезу из наивного зрителя по методике, обкатанной в «Пианисте» вместе с Романом Полански. Поскольку книга особых поводов для рыданий не давала, вызывая скорее симпатию к главному герою, в сценарий были введены эпизоды из как бы реальной жизни, хорошо принятые зрителем, книгу не читавшим, но отринутые близкими друзьями Жан-До. А самый близкий — фотограф Брис Аньелли заявил: «Фильм вовсе не рассказ о моём друге, а история для Голливуда»

Потому и подмешан в сценарий мелодраматизм, озвучено желание смерти героем, хотя едва выйдя из комы он думал о жизни — вернуться в парижскую круговерть, пусть с парой палок. Странная метаморфоза случилась с цветом кожи одного из друзей Жан-До, но в его окружении никогда не было мужчин, злоупотребляющих солярием. И, наконец, о женщинах. Мало того, что превознесена жертвенность матери детей Жан-До, которую он никогда не называл женой, а роль любимой женщины всей жизни напротив принижена, так в дополнение ко всему едва выбравшийся из комы паралитик живо интересуется красотками, коих в его больничном окружении предостаточно. И это после инсульта, с синдромом «запертого человека» Серьёзно? Ему бы хоть на время перестать думать о боли. К сожалению, подобные вольности убили атмосферу книги, оборвав крылья бабочки, но скафандр остался, его показывают часто, навязчиво и бессмысленно, хотя чуть реже, нежели французский алфавит ESA…, при помощи которого герой общается с внешним миром.

А ведь можно было снять замечательное сюрреалистическое кино, поскольку книга полна не столь воспоминаниями, сколь игрой воображения — теми самыми бабочками. И оператор Януш Камински поначалу вселял надежду. Он, словно кукольник Шварц, нашёл в военно-морском госпитале тот шкафчик, через дверку которого зритель попадает прямиком в голову Жан-До и смотрит на происходящие в фильме события сквозь его левый глаз. Изображение нечёткое, белёсое, покачивающееся, порой размытое накатившей слезой. Затем сцена с зашиванием правого глаза навевает аллюзии на Бунюэля. Но всё это лишь в начале, далее всё как и должно быть в экзистенциальной драме.

Светлый разум Жан-До заключён в безжизненном теле, его возможности свободной коммуникации с окружающим миром весьма ограничены, самооценка стремится к нулю, что может привести к тяжким психическим расстройствам. Такое состояние Эрик Фромм называл моральным одиночеством. Собственное тело стало тюрьмой для разума Жан-До. Его персональным замком Иф. Он давно мечтал написать современную версию известного романа Дюма, но Vanitas vanitatum et omnia vanitas не давала такой возможности. По злой иронии судьбы он получил её, будучи недвижим. Нет, его книгу нельзя назвать романом, это скорее сборник эссе, но он использовал свою единственную возможность вернуться в социум. Книга стала его побегом из собственного заточения, посланием в вечность, духовным завещанием. Она не о новом Графе Монте-Кристо, но странным образом судьба Жан-До повторяет до мелочей страдания менее известного героя романа — Нуартье де Вильфора. Так где же та грань между воображением и воспоминанием?

Прежде, чем начать, скажу собственное отношение к фильму в целом. Он неплохой. Но лично во мне не затронул всех струн души, так сказать, какие мог бы и нацелен на то, чтобы затронуть этот фильм.

Здесь рассматриваются вообще очень важные такие темы, как болезнь, семья, любовь, личность и взаимоотношения между людьми.

Французское кино всегда отличалось особой манерой подачи информации зрителю. И стоит отметить режиссерскую работу, потому что ему удается передать видение человека, как если бы ты сам смотрел на мир из глаз Жана-Доминика Бобби, так зовут нашего главного героя. Успешный, циничный редактор журнала Elle, любимец женщин переносит инсульт и попадает в кому, из всех возможностей общаться у него остается только возможность подмигивать левым глазом, и эта история основана на реальных событиях. Подобные вещи всегда цепляют зрителя, потому что осознание, что это происходило на самом деле, добавляет остроты в картину. Сначала герой вызывает негативное мнение о нем, потому что ты слышишь все, о чем думает герой, а те, кто с ним возятся и ухаживают за ним, не имеют такой возможности. В нашей стране это, конечно, дикость, такое отношение со стороны врачей и жены, которую он бросил с детьми, ради любовницы, которая его даже не разу не навестила, но он был довольно известным и обеспеченным человеком, поэтому в его конкретном случае это было нормально. Но постепенно в нем просыпаются и прослеживаются все те человеческие качества, которые так необходимы, для того, чтобы вызвать симпатию к этому человеку. И постепенно раскрываются его ощущения, внутренний мир, который он ассоциирует с собой, запертым в скафандре. Конечно же, вызывает уважение, то что он написал книгу, о своих переживаниях перед смертью, потому что всегда требуется терпение и мужество для такого труда. А, в общем, фильм стоит смотреть тем особенно, кто, будучи здоровым не видит не смысла в жизни, ни ярких красок вокруг.

5 из 10

Эта история затрагивает самые тонкие струны души. Она помогает поверить в себя даже самому безнадежному человеку. То, каким сильным был главный герой, заставляет восхищаться, и задумываться о том, как же все-таки прекрасна наша жизнь…

Счастье – оно как воздух: его вдыхаешь и не замечаешь. Обычный человек живет, и ему очень часто кажется, что на каждом шагу его ждут одни неудачи, неприятности… Нет никакого просвета – только обычная рутина, серые будни со своими проблемами. Но после такого фильма жизнь как будто все определяет на свои места, становится разноцветной, хочется многое сделать, что еще не сделал, сказать, что еще не сказал…Эта история заставляет спрашивать и давать ясные ответы. Она заставляет задуматься о том, в чем же все-таки смысл жизни и где его искать.

Очень красивый фильм. Прекрасное сочетание воображаемого с действительностью. Создается впечатление, что время утопает в мыслях главного героя. Почти два часа пролетают, как пять минут, оставив после себя глубокий след: мысли, переживания, мечты…

Ну и конечно же Любовь к окружающему миру – чувство, которое спасает в самых, казалось бы безнадежных ситуациях. Меня просто поразили слова Жана-Доминика: «Я пообещал себе, что больше не буду себя жалеть». И это при том, что он прекрасно понимает свое положение, все-таки находит в себе силы не сойти с ума и быть свободным... если не физически, то хотя бы морально. В своих снах, мечтах, в своей безумно красивой фантазии!

Почти все зависит от нас самих. Можно тысячи раз пафосно кричать о чем-нибудь, но никогда этого не сделать. А можно стать для человека целым миром, не уронив при этом ни единого слова.

10 из 10

P.S. Талантливые актеры, очень тонкая режиссерская и операторская работа. Я поверила Жану-Доминику Боби. А Вы...?

Фильм «Скафандр и Бабочка», в основе которого лежат реальные события, рассказывает историю написания одноименной книги бывшим главным редактором французского «Elle», Жаном-Домиником Боби. Особенность этой книги не только в звучном названии, но и в том, что автор «надиктовывал» ее с помощью единственно функционирующего века, будучи абсолютно парализованным, после внезапно перенесенного им инсульта.

Итак, ситуация с кричащей трагичностью – человек в полном сознании и абсолютно неподвижном теле преодолевает ужас и отчаяние своего положения для того, чтобы поговорить еще с миром из глухого скафандра своего ставшего мертвым тела, где трепещущей бабочкой задыхается, но все еще жива его душа. Что же напоследок мог рассказать, тот, кого вдруг заперло собственное же тело, когда он был на взлете, имел славу, деньги, власть, свободу, любовь женщин, а о смерти и немощи не думал и в последнюю очередь?

Само собой, при подобной тематике не ждешь от фильма легкости просмотра, готовишься скорее к тесту на способность к сопереживанию и обязательному для подобного жанра пониманию ничтожности своих повседневных проблем в пользу непродолжительного стремления к простой радости жизни и любви ко всему окружающему.

Вопреки же ожиданиям, данное кино не шокировало меня, не заставило сопереживать главному герою или любящим его людям, не заставило задуматься о вечном, оно даже не раздражало. Попробую себя оправдать.

Если не знать, что фильм основан на ситуации, бывшей в действительности, то можно сказать, что он о жестокости…о жестокости режиссера к зрителю. С первых же минут камера хватает нас в тиски мутного блуждающего взгляда человека, который не может произнести ни слова вслух (может, поэтому озвучка главного персонажа поначалу сильно напоминает манеру озвучивать ребенка из «Уж кто бы говорил» с Траволтой – такими неестественными кажутся фразы, которые выдает про себя герой). Нам раз за разом повторяют французский алфавит миловидные женщины, а действие топчется на месте со строго сведенными бровями и эмоциональным градусом в районе 0. Нарочито хладнокровное повествование за шкирку тащит заробевшего от вживую зашитого глаза зрителя по представленной истории.

А она о том, как паралич вдруг скрутил праздного буржуа, который походя, хватал от жизни лучшие куски: вот тебе заискивающая дружба всех вокруг, вот достаток, вот штабеля влюбленных женщин, вот, несмотря на предыдущий пункт, преданная жена с оравой милых ребятишек и трогательный старик-отец, где-нибудь подальше в доме престарелых. Все это было у Жан-До, а веры в Бога и совести не было.

И об этом нам рассказывают его воспоминания после того, как этого не самого плохого, но и не сильно хорошего, а такого, усредненного, но приправленного долей успеха, человека злой рок в насмешку превратил в живую мумию, способную только моргать, вспоминать и мечтать. Воспоминания не строят историю жизни героя, не пытаются объяснить случившегося или рассказать о его отношениях с кем бы то ни было. Они словно безмолвные свидетели рисуют Жана-Доминика серым в повседневном мелькании обычной и счастливой жизни, серым и пустым. Заявленные в слогане мечтания, которые должны были стать окошком в скафандре, тоже довольно невнятны и сводятся к паре поцелуев и паре красивых кадров с французскими пейзажами.

Такой вот морализаторский конец – жил он в пустую, пока его не заперло его тело похуже болезни отца-инвалида или террористов, из-за него захвативших случайного знакомого. Но тут он исправился, увидел свою внутреннюю бабочку и ушел с миром, получив «отзывы просто супер» за свою лебединую песню.

Жаль, но это было на самом деле, и думаю, тот, реальный Боби, чувствовал гораздо глубже и вряд ли хотел именно засунуть всех в свою шкуру буквально, как это сделал режиссер. Этот фильм имеет отношение к реальным событиям столько же, сколько отражение луны в … нет, не в луже даже, а в оконном стекле, отражающемся в заляпанном зеркале, стоящем в дальнем углу комнаты.

Зато фильм с женским лицом – жена Боби, любовница, логопед, терапевт, секретарь дарят зрителю свои улыбки, слезы, ясные заботливые и озабоченные взгляды, эти портреты не самых молоденьких, но все еще воздушно легких француженок, усердно твердящих букву за буквой, чтобы понять запертого внутри себя любимого человека – единственный утешительный приз от садиста-оператора.

Во всем остальном, я промахнулась с выбором фильма, совсем не мое кино, я его увидела и с чувством удовлетворения разбавляю ему высокий рейтинг.

2 из 10

Что остается делать человеку, который волей случая оказался узником собственного тела...? Думаю, выбор невелик и кроме того, как мечтать и ждать своего часа, делать-то больше и нечего! Но не в данном случае...

Приложив немало усилий, используя один действующий глаз, Жан-Доминик написал книгу, в которой он поведал нам о том, что переживает человек, находясь в его ситуации... О чём он мыслит, что чувствует, каким воспринимает окружающий мир. Оказавшись в таком положении, весь внутренний мир человека меняется, начинаешь задумываться о своих поступках: 'Что я сделал за свою жизнь?', 'Что мог сделать?', а 'Чего делать не стоило...?'! То, что раньше казалось таким незаметным или совсем не важным, то, на что раньше не обращал внимания, вдруг приобретает совсем иной смысл! Все эти переживания, без возможности, что-либо исправить... Всё, что было в прошлой жизни, осталось в прошлом… А взамен, жизнь, которая больше похожа на существование…!

Итак, книгу я не читал, но фильм получился отличным, после просмотра, есть о чём поразмыслить, ведь никто из нас не застрахован от подобного, всё это жизнь и что будет дальше, увы, нам знать не дано...!

Советую, не пропустите!

Каково это, быть заключенным в собственном теле? Как жить, когда ты связан с внешним миром лишь левым глазом?

Не буду врать, что эти мысли меня мучали до просмотра этого фильма. Думаю, что большинство из нас подсознательно старается оградить себя от таких размышлений, дабы не нарушать свое душевное равновесие печальными думами. Но смотря картину Джулиана Шнабеля, невольно ставишь себя на место главного героя, главного редактора французского ELLE, Жана-Доминика Боби, и понимаешь, что жизнь абсолютно непредсказуема, и ценить нужно каждое мгновенье, так как в любой момент все, чем ты дорожишь, может превратиться в пустоту.

Смотреть было тяжело. Очень тяжело. Может оттого, что эта история не плод фантазии группы сценаристов, а реальные события, произошедшие в конце 90-х.

Хотелось бы отметить работу оператора: практически весь фильм мы смотрим на мир глазами Жана-До. Довольно необычное решение, учитывая, ограниченность обзора героя. Вобще не могу не выразить уважение этому смелому, сильному человеку! Не знаю, хватило бы мне духа прожить последние два года жизни, такой жизни, так как прожил он!

8 из 10

Фильм исполненный достоинств… и чудовищных проколов. Первый: дурацкая вывернутая губа годится только для комедии. Второй: вся писательская тема – невероятное дерьмо. 5 часов работы, чтобы продиктовать несколько высокопарных фраз?! Он что, миллиардер? Ведь всем платить надо. Причем, о деньгах ни слова!! Третье: Дурацкий способ общения – я за минуту придумал, что надо пользоваться таблицей с буквами и моргать он должен во время движения указки по горизонтальным и вертикальным столбцам – нужная буква будет на пересечении… С ума сойдешь перебирать алфавит вслух уже через 20 минут! Да и долго!

Но идея показа внутреннего мира и видения больного, конечно, оригинальна (хотя и очень проста) – и такой фильм надо показывать всем инвалидам…

Инвалид как забарахливший комп – нечеткая картинка, пропадание звука и прочее… Только медицинская сторона фильма мне понравилась – все остальное или «сю-сю» или муть – его друзья, жена, любовница… Режиссер насовал сердобольных рож в кадр - вот и вся недолга. И главная идея наверняка не его. Его - алфавит - который слушать просто достало… И психологически неверно, что товарищ писал цветистую книгу с длинными оборотами таким способом – это изуверская пытка! Она не по силам даже здоровому. Тем более, он не писатель, а всего лишь журналюга. Блеснуть решил, заработать на новации?

Преуспевающий главный редактор модного журнала Жан-Доминик Боби вследствие инсульта парализован, имея возможность лишь мигать левым глазом. Он обеспеченный человек, его любят близкие, друзья, коллеги, за его выздоровление молятся, а он, подумать только, пишет мемуары! Нет бы, как положено инвалиду, ныть о тяжкой судьбе и спокойно доживать деньки в госпитале. Истый француз: обожает женщин и вино, иронией не обделён, прекрасный рассказчик, для которого важнее всего не утратить память и воображение. Его роман полон чудесных размышлений, а, самое главное, дарит ощущение счастья. Ты поглощён увлечённой натурой автора – не верится, что эти маленькие новеллы создал тяжело больной человек. Осколки образуют зеркало, в чужих воспоминаниях неожиданно проскальзывает твоё отражение. Боби протягивает руку читателю, вместе с которым он неторопливо путешествует по разным пунктам стремительного сознания. Такую откровенную – и грустную, и забавную в меру – книгу не способна испортить никакая бездарная адаптация для кино. А ведь сценарист Рональд Харвуд, склонный к излишнему драматизму (примером чему «Пианист» Полански) очень близко подошёл к убийству невероятных бабочек Жана-Доминика. Сила писателя всё же одержала верх – да, в экранизации слегка сместились акценты, введены эпизоды, которые не существовали в оригинале (опять же усиления ради, чтобы зритель всплакнул немножко, как так, фильм о паралитике и ни одной слезинки), но в картине, продираясь сквозь кинематографический дым, упорно воцаряется атмосфера сопричастности. Боби не читает мораль, не призывает к чему-либо. Главный герой здесь наблюдатель, наслаждающийся жизнью, не окончившейся для него с наступлением несчастья: память и воображение ведут его по нескончаемому, весьма любопытному лабиринту вопросов и ответов, подсказывая в перерывах знакомые ароматы, навевая о деньках славных в компании возлюбленной, очаровывая читателя, а вслед за ним и зрителя, желающего разделить как истинное счастье (время, время, время!), так и горести (о, далёкие близкие!). Джулиану Шнабелю с его стилем сдержанным при помощи великолепного оператора Януша Камински удалось удержать равновесие: Харвуд с его сентиментальностью и принципиальные профессионалы в итоге преподнесли ровное, всепрощающее и в чём-то роковое кино. Беспокойный левый глаз Жана-Доминика смотрит на тебя. Пусть недвижен человек, но ты чувствуешь: он улыбается, ибо чудные бабочки мира помогут вам обоим стать друзьями. Буквы алфавита, как же Вы добры…

Если у персонажа – инсульт, то у ряда русских зрителей – инфаркт, потому что они не могут воспринимать в целом историю Жана-Доминика. Мол, зажравшиеся буржуи, поживи-ка ты день-другой в наших больницах: не будешь соловьём петь, ни мемуаров тебе, ничего вообще, лежи да просверливай взглядом дыру в потолке. Известный тип зрителя: увидев в начале картины зашитый правый глаз, они вопят «Мощно!», потом куксятся – «скукота», «слишком доброе кино» и так далее. Тенденция тревожная: люди всегда любили примитивизм, и то, что некогда адекватный «Золотой глобус» продался с потрохами, наградив красочного «Аватара», крайне сбивает с толку. Мурмурные черти, это ведь те же самые люди, что вручали статуэтку Шнабелю, а теперь – на потеху народу Джиму Кэмерону, горбатящемуся несколько лет над «альбомом». Хм, примитивизм – сильный наркотик, но появилась в 2000-х также мода на бытовую «чернуху». Проблема, ты где? Иди ко мне, забацаем с тобой на пару классное кино, все фестивали лопнут от зависти. У какого-нибудь Ханеке над героем, схожему ситуативно с Боби, главный герой непременно будет подвергаться пыткам, травле, будет скулить и умирать с гнетущей медленностью. Вот так плачевно застревает обыкновенный зритель между экшеном и «артхаусом», не научившись ценить «срединное» кино, где упор не на проблеме или действии, но внутреннем мире героя. В этом главная фишка книги Боби – он просто рассказывает истории, а мы просто слушаем их. Нет страшнее собеседника не сопричастного, разучившегося слушать то, что ему пытаются сказать. Экранизация слабее, но тоже вторит незабываемому духу автора, тоже беседует со зрителем, приглашая его в путешествие, оценки не надобны на дороге памяти и воображения, необходимо пройти нескончаемую дорогу вместе с гидом.

Грандиозные мужчины и роскошные женщины – искушающий актёрский состав! Невозможно не влюбиться в соблазнительную Эммануэль Сенье, как тут не обмануться улыбкой Мари-Жозе Кроз, не спеть оду Марине Хэндс и не ринуться в круиз с Анн Консиньи. Хитрые, подлые работники кастинга, нельзя так обвораживать зрителя. Хорош Матье Амальрик, умудряясь разыграть партию не хуже Дэй-Льюиса из «Моей левой ноги» - шарма ему не занимать. Чистые эмоции выказывает великий Макс фон Сюдов в роли отца. Понимаешь, что значит «актёр от Бога». Ради появления Нильса Ареструпа в проекте следовало выдумать эпизод, которого не было в книге. Ареструп играет заложника террористов, место которому в самолёте уступил Жан-Доминик, а впоследствии он навещает его в госпитале со словами поддержки. Трёхминутный монолог, гениально подано – пожалуй, нет на свете другого такого актёра, умеющего убить и спасти взглядом. Кристальная честность – в кадре появляется Ареструп, а ты про это забываешь, мыслями зарываясь в сущность персонажа.

Все мы своеобразные выпускники в странном, странном мире, чей скафандр верно тянет на дно, но бабочки вырываются на свободу, чтобы увлечь за собой признательных собеседников, помочь им увидеть в ущербе – талант. Талант к жизни, стремление жить просто. Любуясь миром, а не ненавидя его. Рисует Кристи Браун и играет на пианино взрослый ребёнок Хелфготт, выживают герои Ремарка и спасаются от убийц романтики в детективах Агаты Кристи. Почему так мало доброты в современном кинематографе? Хватит прославлять всё мрачное, пессимистичное и циничное. Станцуйте чечётку неповиновения нынешней инерции. И пошлите её на *мурмурное словечко* улыбкой снисходительной.

Посвящается: замечательной Лурдес, превращающей пули цинизма в воздушные поцелуи.

'Скафандр и бабочка' оставляет противоречивое впечатление. На тему людей с ограниченными способностями снято много. В этой автобиографической картине нет определённости. Никто не задаёт конкретных вопросов, никто не ищет на них ответы. Человеческая трагедия глазами её непосредственного участника. При этом, часть съёмок смонтирована так, что мы, действительно, наблюдаем происходящее глазами главного героя - за эту работу отдельный поклон оператору. На мой взгляд именно операторская работа 'сделала' 90% фильма. Виды, взгляды, образы. Они передают ощущения - то, что не охватить словами.

Фильм - история великовозрастного французского повесы, волею судьбы оказавшегося прикованным к постели. Единственное, что осталось подвластным главному герою, это левый глаз и, как он сам выразился:'Память и воображение'. Именно благодаря этим трём 'составляющим', Жан-До пишет книгу, отвечая подмигиванием на нужные буквы, задиктовываемые его помошницей в специальном алфавитном порядке.

Во время просмотра испытываешь широкую гамму чувств. От боли, сочувствия и, даже, страха до душевной гармонии и счастья. Но, вспоминая фильм на следующий день, лично у меня ничего 'не йокнуло'. Просто, очередная хорошая картина в копилку киноопыта.