Одиннадцатилетняя Вула и пятилетний Александр решаются на побег из материнского дома, чтобы совершить путешествие в Германию, к отцу, которого они никогда не видели. Реальная мать в кадре так и не появляется, а существующий только в грезах отец незримо присутствует, будто оберегая детей, которые тайком друг от друга пишут ему письма. Герои путешествуют поездом, пешком, грузовиком, автобусом, мотоциклом и лишь под конец садятся в лодку, которая должна достичь цели. Проходя свой нелегкий путь, они взрослеют и познают разочарование, унижение, любовь, надежду, дружбу, благодарность и сочувствие.
Ангелопулос откровенно любит своих героев. Как хороший отец он не дарит иллюзий про светлый мир, полный добрых людей и избавленный от подонков. В дороге, как и в жизни, люди разные. Задача лишь в том, чтобы научить распознавать одних и обходить стороной других. Режиссер тяготеет к длинным общим планам, количество диалогов сведено к минимуму, их вытесняют внутренние монологи, атмосфера и остроумное использование библейской и мифологической символики. Картина грека обладает очень редким свойством: ее с одинаковым успехом можно рассматривать как трогательную историю двух детей, ищущих отца, так и как современный миф про познание самого себя и истин мироздания.
Вообще проводимое в фильме противопоставление Греции и Германии очень интересное. Для современных греков Германия это место достатка и спокойствия, тогда как собственная страна не прекращает бесконечных хождений по мукам и кризисам разного рода. Находящаяся в южных широтах Греция в фильме необычайно холодная, промозглая и очень неуютная, тогда как Германия, находящаяся на севере Европы, для героев не меньше, чем земля обетованная. В кадре часто идет снег, дождь или стоит густой туман, но эти субстанции едва ли имеют метеорологический характер, скорее отображая внутреннее состояние героев и моральное состояние страны. Знатоки географии прекрасно знают, что между Грецией и Германией нет ни сухопутной, ни морской границы, а поэтому физически невозможно пересечь грань, к которой стремятся герои.
Не может ее пересечь по другой причине и труппа бродячих актеров, слоняющихся по всей Греции с одной-единственной пьесой. Это не только символ оказавшегося ненужным искусства, на примере престарелых артистов режиссер размышляет про потерянное во время гражданской войны и режима «черных полковников» поколение, разучившееся радоваться жизни и верить в лучшее. Юные герои, двигающиеся вперед к мечте, противопоставляются движущимся по замкнутому кругу и смертельно уставшим служителям Мельпомены. Характерен момент, когда забредшего в пустой кабачок скрипача презрительно выставляют наружу, ведь никому его музыка уже давно не нужна, и только юный Александр искренне аплодирует прекрасному.
Тема дороги всегда занимала ключевое место в творчестве греческого классика Теодороса Ангелопулоса, а единственным местом, дарившим ему покой в жизни, было пассажирское сидение автомобиля, с которого он во время вынужденных переездов мог наблюдать меняющиеся пейзажи за окном. Это свойство режиссерского стиля видится как продолжение традиций греческих мифов, герои которых часто понимали самые важные вещи для себя, находясь в пути.
Пыльная дорога, уходящая в даль, шоссе, белым штрихом исчезающее за поворотом, мерный перестук колес мчащегося поезда... Различные образы пути уже давно неразрывно связаны с человеческой судьбой, привычно символизируя собой причудливые изгибы ее неровных линий. Это и прощание с прошлым, и тоска по оставленному позади, невольное ожидание перемен и, конечно же, такая безрассудная и порой необъяснимая надежда. Скорее всего, именно она и навеяла греческому режиссеру Тео Ангелопулосу это странное видение о двух одиноких детях, медленно бредущих в прозрачной дымке серого холодного дня по запутанному и нелегкому пути своей мечты. Главные герои его фильма - брат с сестрой, Александр и Вула, уверены, что их отец живет в Германии. И вот, устав каждый день тщетно ожидать его на вокзале, они просто садятся в очередной поезд и отправляются на поиски. 'Пейзаж в тумане' - то ли быль, то ли сказка, где на фоне уже столь знакомого дорожного колорита ведется неспешный, медитативный рассказ о мире, культуре и предназначении человека.
Знаменитый грек, наследник древней Эллады, Тео Ангелопулос в своем творчестве уже не первый раз обращается к жанру роуд-муви. Такая форма повествования наиболее близка его личному ощущению 'потери своего дома' в этом чужом для него современном мире. Пространство нынешней Греции, по которому путешествуют дети, представляет собой сгусток впечатлений самого режиссера, своеобразный внутренний пейзаж его 'духовной ссылки': смесь тумана и дождя, темные глазницы пустынных домов, рябь холодного моря - дух одиночества и запустения как будто растворен в самой атмосфере фильма, в непременной дымчатой мгле, беспросветно затянувшей все вокруг. Это мир, откуда каждое утро тщетно пытается улететь человек-чайка, мир, где в конвульсиях умирает белая лошадь под чумные крики свадебного пира. Это вселенная угасающего света, преисполненная хаоса отрывочных мифологем, аллюзий и абсурда - что-то безвозвратно ушло из нее, закутавшись, словно в саван, белыми пеленами снега. Непременный для Ангелопулоса мотив греческой зимы как медленного умирания культуры, неспособной уже оплодотворить умы и души людей, поддержан впечатляющим видом гигантской длани античной статуи с отломанным указующим перстом. Дух увядания ощущается и в неприкаянных скитаниях труппы бродячих артистов: старому уставшему человечеству 'закатившейся' Европы, уже не нужен театр, оно тихо угасает от бесконечной и всепоглощающей скуки, заранее распродавая свои старомодные обветшалые одежды.
Столь неприглядная картина действительности - этой Вавилонской блудницы, в которую превратилась земля, непосредственно связана с обликом матери Вулы и Александра: ведь, как узнают впоследствии дети, у них никогда не было настоящего отца. Но они все равно любят свою истощенную родину - свою грешную мать, даже несмотря на то, что 'она ничего не понимает' в их заветной сказке-мечте о рождении нового первозданного мира, куда они стремятся всем своим существом. Библейский мотив 'исхода' и странствия в поисках земли обетованной тесно переплетен в фильме с новозаветным образом Царствия Небесного, обрести которое способны только по-детски чистые души. И, может быть, именно поэтому частые закадровые монологи Вулы, обращенные к отцу, столь сильно напоминают молитву Богу. Для детей дорога в призрачную Германию - это путь к обретению смысла бытия, поиски своего настоящего дома, а значит, по замыслу режиссера, и путь к себе - из первобытного хаоса к истинному свету или тому неясному силуэту туманного древа, что проступает на засвеченной пленке, подаренной их спутником и проводником Орестом. В фигуре этого молодого артиста, байкера и гея с внешностью античного бога в фильме затрагивается непременный для эстетики Ангелопулоса философско-мифологический пласт. Посланник судьбы, эдакий дантовский Вергилий, экскурсовод по аду реальности, Орест является также и учителем Вулы, воспитателем ее чувств. Он с отеческой бережностью педагога проводит ее душу по тайным тропам платоновского эроса, от первой любви и девичьей стыдливости к осознанию своей женственности. И он же дарит ей горький, но неизбежный опыт разочарования. Ведь в фильме нет ничего сугубо детского или сентиментального, зритель смотрит на все глазами режиссера-мыслителя, достаточно честного и даже безжалостного по отношению к миру, чтобы не смягчать его ударов и не приглушать боли от них. Орест же всего лишь выполняет свою роль, направляя детей вперед, на зов дороги, к своему предназначению.
Но весь этот смысловой и образный подтекст отступает на второй план перед первичным ощущением необыкновенной поэтичности, почти хрустальной прозрачности авторского стиля. Фильм походит на отрывок чудесной мелодии, как бы зависшей в воздухе, чтобы потом медленно раствориться в тишине. Музыка здесь не просто фоновое сопровождение визуального ряда, но неотъемлемый элемент повествования, она буквально участвует в происходящем, создавая уникальную атмосферу светлой грусти и какой-то щемяще-беззащитной чистоты. И долго еще потом вспоминаются два маленьких далеких силуэта под кроной огромного дерева в час туманного рассвета, словно это и есть явление самой надежды - беззащитной, хрупкой, но никогда не угасающей.
Молодая девочка Вула и её младший брат Александр живут в Греции с матерью, но мечтают увидеть своего отца. Однажды они вдвоём уезжают в Германию, чтобы встретиться с ним.
Обладатель Золотой пальмовой ветви Тео Ангелопулос снял настоящий шедевр мирового кино, идеально вписывающийся как в данный этап развития подобного стиля в кинематографе, так и во весь кинематограф в целом, сняв картину вне времени, но заимствуя лучшее у классиков и преобразовывая это в свой неповторимый стиль. До картины «Пейзаж в тумане» я как раз посмотрел у Ангелопулоса всего один фильм «Вечность и один день», за который как раз греческий постановщик и был удостоен главного приза в Канне. Однако если посмотреть фильмографию режиссёра, то практически каждая его картина участвовала на различных фестивалях и собирала призы. Как, например, фильм «Пейзаж в тумане» был удостоен Серебряного льва и Приза Международной Католической организации в области кино на Венецианском кинофестивале, Приза международного евангелического жюри на Берлинском фестивале, а также премии за лучший фильм года по мнению Европейской киноакадемии.
Тео Ангелопулос также является автором сценариев собственных фильмов. В написании сценария к «Пейзажу в тумане» также принимали участие Танасис Вальтинос и прославленный мастер Тонино Гуэрра, написавший сценарии к таким шедеврам Микеланджело Антониони как «Приключение», «Ночь», «Затмение», «Красная пустыня», «Фотоувеличение» и «Забриски Пойнт», кроме того, написавший рассказ, по которому Федерико Феллини снял один из своих лучших фильмов «Амаркорд».
Авторский и режиссёрский почерк Тео Ангелопулоса для меня стал неповторимым уже после просмотра двух его картин. Долгие планы с плавно двигающейся камерой, молчание, многозначительные взгляды, эмоции на лицах людей, за которыми так интересно наблюдать и которые говорят больше чем любые слова. Чисто художественно стиль Ангелопулоса можно сравнить с отечественным гением Андреем Тарковским, но я всё же нашёл больше сходств с выдающимся немецким режиссёром Вимом Вендерсом. Помимо развитий жанра роуд-муви, где немецкий постановщик является признанным мастером (вспомнить хотя бы его блестящие картины «Алиса в городах», «Ложное движение» и «С течением времени»), фильм «Пейзаж в тумане» напомнил мне более поздние работы Вендерса, снятые уже в 80е годы, особенно его лучший фильм «Небо над Берлином».
Что касается содержания фильма, то оно ставит больше вопросов нежели даёт ответов, поэтому ко многим выводам я пришёл сам и навязывать их не буду, поскольку «Пейзаж в тумане» тем и гениален, что каждый зритель найдёт для себя что-то своё и сделает собственные выводы. Лично мне подумалось, что в картине понятие отца являлось символом становления человека. Ведь если посмотреть, то начинали свой путь двое детей ещё совсем неопытными, а само путешествие стало для них отцом, который их хвалил и наказывал, показывал им мир и учил их жизни.
Интересен и тот факт, что, казалось бы, старшая сестра была центральным персонажем, а если судить по финалу картины и по некоторым её репликам, где она мысленно пишет письмо своему отцу, больше поездка повлияла как раз на младшего брата. Либо же суть была в том, что к кому-то осознание приходит постепенно, а кого-то оно может просто осенить в определённый момент. С этой мыслью пересекается мысль более позднего отечественного фильма «Возвращение» Андрея Звягинцева, но там герои путешествовали как раз с отцом, и уже с его помощью познавали жизнь. Более чем уверен, что наш режиссёр при создании своей картины вдохновлялся именно лентой «Пейзаж в тумане».
Очень хочется описать самую, на мой взгляд, гениальную сцену фильма, но боюсь испортить впечатления от его просмотра, с которым я вам не рекомендую затягивать, потому что такое кино нельзя пропускать.
Вы наверно знаете, как сухие листья поздней осени, кружат при холодном порывистом ветре.
Мы можем наблюдать абсолютную аналогию, которую невольно проводишь к главным героям фильма - Вуле и Алешандро. Дети, чьи души на протяжении всего их путешествия, были как угольки попавшие в сильный ливень, искали своего самого близкого человека на земле, их отца. В самом начале к зрителям приходит осознание безнадежности сего намерения, но с трепетом в сердце, какой вызывают эти маленькие люди с явственной убежденностью успеха в достижении своей цели, не дает оторваться от экрана.
Каждый кадр словно рождается изнутри, ты чувствуешь как дымка одиночества окутывает и сжимает твое сердце. Великолепные меланхоличные пейзажи заставляют погрузиться в атмосферу унылого бытия, и ощутить, размеренность времени, которое гонит юных путешественников своим равнодушием. Неизменны - перроны. Неизменны тайные проникновения в поезда. Неизменны высадки - за неимением билетов. Путешествуя в городах, Вула и Алешандро невольно вынужденны встречать людей, каждый из которых, по своим причинам берется стать попутчиком героев направляясь в нужную себе сторону, но ведущих детей в неизвестность. Становясь жертвами случая, и вручая незнакомцам свою жизнь - дети сталкиваются с болью, разочарованием, опустошением, но не смотря на все, и с первым сильным светлым чувством.
Пейзаж в тумане - это фильм об отчаянных душах, которые не допускают расставания со своей независимостью, отсутствие которой значило бы, полных крах их надежд и жизненно важных убеждений, дающих волю продолжать свое существование.
Переживая первозданную чистоту внутреннего мира главных героев, мы осознаем границы контраста, их 'светлого' с 'порочным' мира сего.
Какова стойкость человеческого духа? Насколько хватит веры продолжать путь по безликой дороге, горизонты который находятся в бесконечном тумане? Посмотрите гениальный фильм Тео Ангелопулоса, и почувствуйте все волшебство в его немногословии, но в многозначности.
Два потерянных, в прямом и переносном смысле, ребенка скитаются по Греции в поисках отца, которого никогда не видели. Вечно отсутствующая мать вместо того, чтобы честно признаться, что папа-разведчик умер при исполнении опасного задания, зачем-то выдумала, что он живет в Германии, поэтому Александру и Вуле нужно добраться туда, во что бы то ни стало. То, что земной рай в фильме греческого режиссера локализовался именно в Германии, с точки зрения новейшей евросоюзной истории выглядит по меньшей мере забавно, но Тео Ангелопулосу важнее было выбрать образ максимально контрастной страны – и фактически несуществующая на тот момент, еще разделенная стеной Германия превратилась для брата и сестры обетованную землю.
Впрочем, географические перемещения совершенно не значимы, потому что любое путешествие – это в первую очередь путь к себе, и через свои мытарства Александр и Вула познают безжалостные законы бытия и изживают наивные детские иллюзии. Безответные безадресные письма, сочиненные в бесконечных вагонных тамбурах, отчетливо напоминают молитвы и полны недетской тоски. И неуловимого отца (именно «отца» и никогда не «папу»!) очень хочется написать с большой буквы и попытаться понять, за что же покинул Он детей своих и существует ли в принципе. Второй вопрос Ангелопулос оставляет без ответа, точнее, предлагает каждому ответить на него самостоятельно, а вот по поводу первого высказывается резко и однозначно, несмотря на символическую многослойность.
Дома мрачных покинутых городов щерятся выбитыми окнами и отпугивают наглухо закрытыми дверьми, пустынные шоссе состоят, кажется, из одних поворотов и запутывают случайных путников. Дождь, переходящий в снег и обратно, дополняет образ озябшего постылого мира, а свинцового цвета море равнодушно бьется в обезлюдевший берег. Но в чем можно винить море, если редкие встреченные на поверку оказываются такими же равнодушными, как стихия: они не способны на сочувствие и бескорыстие, их самым страшным грехом становится тотальная атрофия чувств, неспособность отличить добро от зла. Искусство, которое должно бы проповедовать идеалы, в упадке: труппа бродячих комедиантов не может найти для выступления ни зрителей, ни сцены, актеры привычно твердят свои роли, даже не слушая друг друга, и по дешевке, как со свалки, распродают костюмы. Бог оставил наши земли потому, что мы сами выгнали Его.
Чувства
Как же все-таки неловко признаваться в том, что высоко оцененный, премированный, тонко художественный, изысканный фильм… не понравился. Не затронул струн, не ослепил визуальным совершенством, не поразил изяществом метафор – множественных, но довольно прямолинейных. Так, потерю нравственных ориентиров символизирует рука огромной статуи с отколотым указующим перстом: вертолеты уносят ее прочь, и лишь герои провожают ее полет печальными взглядами. В этот момент даже думается, что классический, еще к античности восходящий, образ дороги как жизненного пути и познания себя, дает чудесную (и очень удобную) возможность не мучиться с сюжетом: новые города, встречи, события будут связаны уже самим фактом движения, и их можно изящно зарифмовать хоть с ветхозаветным исходом, хоть с дантовскими кругами ада.
Временами создается впечатление, что режиссер не просто констатирует, но прямо-таки смакует нарочитую жестокость мира, бездушность и бездуховность затерянной в снегах страны, которая изгоняет и насилует своих детей, забывает историю и презирает искусство. И никаких эмоций, кроме сонного уныния, не вызывает депрессивная эстетика угасающего, тихо замерзающего мира, в котором даже неприкаянный полубог, подрабатывающий проводником по местному аду, вынужден продать верного коня-мотоцикл и отправиться служить покинутому Отцом отечеству. И туман, как верный знак неопределенности и безвременья, конечно же, не в городах, а в головах. Так что сколько ни всматривайся в найденную на улице засвеченную пленку, ничего не разглядишь, кроме непроницаемой белой пелены. И возникает соблазн увидеть то, чего на самом деле нет.
---
Разум без чувства слеп и часто ошибается в выборе пути; чувство без разума слишком доверчиво и пропадет ни за драхму. В паре маленьких пилигримов Вула, как старшая, отвечает за рациональность, а нежный, трогательный, пока совсем не великий, Александр – за эмоциональность. Им не нужно слов для общения, потому что оба – части единой души. Путь начинает разумная Вула, жаждущая «только посмотреть» на мифического отца, но, когда она теряет силы и веру, опорой для нее становится брат, который первым делает шаг в неизведанное, в непроницаемый туман. И только когда разум обретает надежду, а чувство – волю, туман расступается, и открывается обетованная страна.
11-летняя девочка-гречанка Вула и её 5-летний брат Александрос сбегают от матери и отправляются на поиски отца, живущего, как они полагают, в Германии. По пути они встречают юношу Ореста, который становится их проводником в этом опасном путешествии…
Сценарий был написан Ангелопулосом совместно со знаменитым итальянцем Тонино Гуэррой. Но сюжет отходит на второй план в этой символической притче об умирающей цивилизации, где тоска по лучшему миру выступает как вывернутая наизнанку мифологема. Дети бегут с тёплого юга на север, поскольку на их юге, захламленном убогими постройками и загаженном дымящими трубами, теперь стало холодно и бесприютно.
Бессмысленность и примитив урбанистических пейзажей ещё более усиливают настроение печали в путешествии за призрачной мечтой. Характерное для Ангелопулоса отсутствие крупных планов немало способствует слиянию героев с окружающим миром, загрязненным отходами технического прогресса.
Поруганное доверие и обманутая любовь - два главных испытания, что выпадают на долю девочки, столь рано повзрослевшей опекунши маленького брата. Это подчеркивает гомосексуальный акцент: юноша Орест, сопровождавший их некоторое время, достаточное, чтобы Вула в него влюбилась, изменяет ей с таким же, как и он сам, красавцем в куртке и джинсах. Личная трагедия девочки усугубляется обманом шофера, который соглашается подвести детей...
Ангелопулос продолжает культурную традицию кино, как искусства больших задач. Трагичный финал, характерный для большинства работ греческого режиссёра, уравнивает его ленты с античными трагедиями. Мифологическое мышление предопределило аллегорическую трактовку его фильмов, где почти всегда можно найти символические кадры.
Здесь красноречивым примером авторского стиля будет эпизод с гигантским указующим перстом, выброшенным морской пучиной и унесённым невесть куда вертолётом (ремарка к 'Сладкой жизни' Феллини). Так красной нитью через большинство работ Ангелопулоса проходит идея вырождения культуры, а вместе с ней и человечества, что и определяет эпическую, интеллектуальную и религиозную эстетику его картин.
Содержательный и глубокий фильм, лаконичный и местами даже афористичный, грустный и трогательный, повествующий о жизни человека в широком смысле, о детях и о современном обществе.
Итак, сестра и ее меньший брат ставят перед собой цель, на первый взгляд невозможную – найти своего отца без какой-либо информации и денег. Дети вначале фильма еще не загружены общественными предрассудками и не испытали еще горести неудач, они открыты для всего и наполнены созидательной энергией. Однако уже с самого начала путешествия их подстерегают неудачи и трудности. Их путешествие в широком смысле является символом жизненного пути человека. Маленькие люди постигают всю серость, холодность, безразличие, безжалостность и безумство окружающего мира. Души взрослых в основном покрыты холодным снегом, они не испытывают сострадания и других чувств к ближним. Даже не обращают внимания на детей, их больше волнуют суетные вещи. Детям с самого начала относятся безразлично и лишь пытаются избавиться от них, чтобы не брать на себя ответственность.
Ребята встречают своего дядю, который говорит им суровую правду, и с этого момента их мир начинает понемногу рушиться, они начинают взрослеть, чувствуя все больше разочарований, но, тем не менее, они не унывают. Затем на пути им встречается труппа старых актеров, которые не нужны обществу, они знают только устаревшие роли, их жизнь в прошлом. Дети же - основа будущего. Также им встречается молодой парень, он отлично понимает детей, в нем еще не погас огонь свободы, потому они отлично ладят. Он называет себя «улиткой в пустоте», он одинок, и скоро его должны забрать в армию, где, несомненно, его дух свободы будет искоренен. Он помогает детям, а они помогают ему почувствовать себя ребенком. Девочка влюбляется в молодого байкера, который так хорошо и бескорыстно к ним относится. До того ее растлил престарелый дальнобойщик, лишив ее девственности, причинив боль, которую дети впитывают. Потому чувство к парню кажутся чем-то чистым и возвышенным. Маленькая Вула познает разницу между похотью и любовью, она становится девушкой. Парень показывает детям пустую пленку и говорит, что на ней дерево в тумане, она - символ воображения, альтернативного видения вещей, «незамыленности» детского взгляда на вещи.
Но приходит время расставания с любимым, ведь потеря близких - это часть нашей жизни. Алешандри работает в кафетерии за бутерброд и делится им с сестрой. Дети взрослеют и сближаются, ведь больше никто им не может помочь. Они узнают одиночество современного человека, потому стараются быть вместе, поддерживать друг друга. У границы с Германией девочка разочаровывается и уже не верит в успех путешествия, но брат поддерживает ее, он еще не настолько взрослый как она и все еще верит в лучшее. И действительно они достигают цели.
Пейзаж в тумане - это символ жизни, которая вначале пути нам неизвестна, туманна, но со временем при правильном взгляде на вещи все проясняется и картина обретает законченность. Каждый же может увидеть в тумане что-то свое и от этого зависит, каков будет его пейзаж жизни. Будет ли это дерево - символ роста и развития или что-то иное зависит от нас самих.
Режиссер показывает нам дорогу, мы должны поучиться у детей созидательности, отбросить груз общественной морали, догм и пережитков во имя самой жизни, узреть пороки общества и работать над самосовершенствованием и улучшением общества. Ангелопулос изображает столь порочный и холодный мир, как и У. Фолкнер в своих произведениях для того, чтобы мы постигнув страдание, испытали катарсис начали изменять отрицательные проявления в жизни общества. Грустные чувства расширяют душу человека, потому фильм скорее не депрессивный и меланхолический, а созидательный и направляющий к лучшему. По Ницше ребенок- это последняя ступень на пути к сверхчеловеку, так давайте же учиться у детей!
«Пейзаж в тумане» принадлежит к тем редким фильмам, что по первому разу воспринимаются с бессознательным восхищением, оставляя по себе лишь смутную тоску от некой до конца не разгаданной тайны. Начиная с заведомо неопределённых времени и места действия, Тео Ангелопулос сразу помещает свою историю в разряд вневременных экзистенциальных притч. Таких, где много вечных вопросов, но мало однозначно правильных ответов. Суть его притчи очень проста. Брат и сестра, которым на двоих не дашь и шестнадцати лет, живут одной только мечтою увидеть родного отца, обитающего где-то в Германии. Нет ни названия города, как и ни одной внятной причины, почему его стоит искать именно в этом месте. Вероятно, подслушали чужой разговор и истолковали всё на свой лад. Но ведь есть мечта, а надо ли больше. И уже с самого начала шокирует горькая и даже слишком суровая правдивость позиции режиссёра, не верящего в сказку, где обречённые в реальности поиски могли бы подарить нам счастливый конец в этой иной действительности. Прекрасная пора, куда человек так часто мысленно возвращается с благоговейными воспоминаниями, в поисках утешения или утраченной чистоты, закончилась здесь слишком рано. Она полна мечтаний, но не всегда – чудес. Грустное, но необходимое признание.
И всё-таки в персонажах Ангелопулоса с лёгкостью угадывается естественная детская непосредственность. Они словно те мальчишки из чеховского рассказа, которым нипочём было пересечь тундру и северные моря, отделяющие их от заветной Америки, но так сложно было выбраться с первого же вокзала. Когда же шаг был сделан, настало время страшных, совсем недетских открытий. Вула и Александр едут к отцу, думают о нём во сне и наяву, в коридорах поездов и на привокзальных скамейках, мысленно сочиняя письма, посылаемые на деревню дедушке. Но цель их путешествия быстро теряется в полосе неудач и непредвиденных по наивности материальных трудностей. Вместе с ней теряется и ощущение времени, ведь для детей оно не очевидно, да и как будто не нужно. Фильм превращается в нескончаемое и бессвязное путешествие, из точки отправления «тьма» в точку назначения «неясный свет впереди», больше похожее, впрочем, на шаг из ниоткуда в никуда. Вроде бы классический мотив роуд-муви, но без видимой романтики случайных встреч с мудрыми бесприютными странниками. Будут бесчисленные кафе, клубы, вокзалы, поездки на мотоцикле с ветром в волосах, но мало слов, мало толку и лишь сплошное ложное движение по кругу. Вот только герои этого абсурдного приключения вовсе не скучающие интеллектуалы, пытающиеся найти или потерять себя в пути. Весь неприглядный ужас в том, что это дети, бредущие по дождливым дорогам в полной для себя неизвестности. Мир «взрослых» условностей, слов и привычек пугает их непонятной сложностью, на фоне же огромных промышленных монстров они кажутся совсем маленькими и незначительными. Длина пути несоизмерима с расстоянием от земли до вязанной шапочки на голове.
С какой-то особой настойчивостью Ангелопулос раскрашивает мир бледными серо-зелёными красками, нагоняющими беспросветное уныние больничных коридоров. И только изредка они напоминают бирюзовые оттенки моря. Такого же цвета и трогательный шарфик вокруг шеи Александра, и его любопытные, доверчивые глаза. В них эти тона кажутся мягкими, символизирующими невинность и открытость миру, в то время как для других людей и предметов - это защитные цвета. Как будто все они нацепили на себя разноцветные безвкусные дождевики и спрятались от правды снаружи, не в силах вынести её. Камера часто плавно вальсирует по кругу, фиксируя панорамные виды грязных пустошей «новой» Греции, выброшенных мегаполисом на самые задворки индустриального мира. Иногда обрадует близость моря, но недолгая, блеклая и совсем не бирюзовая. Ангелопулос, кажется, придаёт немало значения ритму этих круговых проходов. Вкупе с длинными статичными планами персонажей они подолгу удерживают внимание, усиливая то психологический накал ситуации, то беспричинную тоску.
В обильной символике «Пейзажа в тумане» много странного и необъяснимого. Вот нежданно-негаданно выпал снег, и все застыли в немом лицезрении чуда. А вот умерла лошадь на снегу, и Александр заплакал. Что всё это значит, остаётся загадкой. Более-менее очевидна разве что гигантская человеческая кисть из камня с отсечённым пальцем, в буквальном смысле вынырнувшая из пучины времён. Ведь отсылка к утраченной культуре своих предков особенно показательна на фоне современной греческой трагедии. Под стать ей и символичные имена её героев – Александр и Орест. Последний, будучи тем самым мудрым попутчиком и старшим товарищем, на деле не может разобраться даже со смыслом собственной жизни. Его стабильные появления на пути детей и дары расточаемого природного добродушия не спасают их от новых разочарований в людях. А скорее даже усиливают их на ещё одном наглядном примере. Другие же персонажи трагедии – всё больше отрицательные, жестокие, непонимающие, безразличные, а то и вовсе бродячие комедианты. Всё сплошь потерянные люди, чьим домом стала та гигантская грязная свалка.
И чем дольше дети в пути, тем всё глубже окунаешься в неуютное одиночество, жуткое отчаяние, тоску по самому простому счастью. Мелодия печального адажио всё сильнее рвёт душу на части и всё больше даёт волю мрачным мыслям. С этим миром что-то серьёзно не так, ведь такие ужасы не должны происходить. Только не с детьми. Но философская притча режиссёра оборачивается на удивление не безысходным финалом. Путешествие дало брату и сестре не по годам жестокий урок, преждевременное взросление и преждевременное разочарование. Туманный же прежде пейзаж в конце пути вдруг рассеялся, и горизонт теперь чист. А впереди виднеется нечто прекрасное и долгожданное. Нечто, воплощающее в себе и Германию, и отца, и всё хорошее, о чём только ни мечталось в вагонах поездов. Закономерный катарсис, необходимая иллюзия, без которой было бы совсем страшно жить. Но все рассуждения всё равно безоговорочно приводят к исходной точке. Некий тайный замысел режиссёра так и не был разгадан. Потому что всё самое сокровенное осталось на уровне интимной связи, не терпящей посредников между человеком и произведением искусства.
Среди сотен других этот фильм наиболее близок мне стилистически. Каждый кадр, каждая минута. Его атмосфера, своеобразная холодная красота не дают опомниться до самых титров. А какая глубина.. Удивительно, великолепно.
Фильм весьма метафоричен, но относительно прост для восприятия. Как правило, то что не понятно сразу раскрывается спустя несколько сцен. Номинально это история о детях, отправившихся на поиски своего отца. Вздор. Все равно что Андрей Арсеньевич снял фильм о далекой планете Солярис...
Мечта. Мечтая о чем-то несбыточном можно обрести смысл жизни, мечтая о чем-то земном можно его потерять.. Но какие могут быть мечты когда рутина мирских забот порабощает разум. По настоящему мечтать человек способен только до армии. Потом жизнь заставит зарабатывать деньги, кормить семью и не оставит времени на то, чтобы остановиться и насладиться музыкой. Где-то глубоко еще будет теплиться надежда, но вскоре и ей не останется места. Жизнь пронесется, время не остановить. Кажется неделя прошла, а прошла целая жизнь. Две жизни.
Тяжело не почувствовать боль режиссера за матушку Грецию и за остальной дивный новый мир. Плохо себе представляю политическую ситуацию в послевоенной Греции, о ней лучше расскажет труппа актеров-маргиналов. Мир явно катится не в ту сторону. Тео, Тео... Если уж подсмотрел метафору, то как минимум у ФФ и как минимум одну из лучших в истории кинематографа.
Жизнь ломает. Только сильный духом человек способен, пройдя через все испытания, сохранить веру в людей, во что-то светлое. Все, во что мы верим, реально. Реальность субъективна, у каждого свой пейзаж в тумане. Он где-то там за рекой. Стикс?
10 из 10
Ах да, мне кажется, что Вула и Александр искали совсем другого Отца...
История о двух детях: брат и сестра, одиннадцатилетняя Вула и пятилетний Александр, которые отправляются на поиски своего отца, для того чтобы его найти им нужно проделать огромный путь из Греции в Германию. Их путешествие оказывается совсем нелегким, сбежав из дома и отправившись в путь, им придется столкнуться со страшной жестокостью людей, несправедливостью и холодностью этого мира. История о детях, но совсем не детское кино. Познавая правду жизни, столкнувшись с ней как она есть, реальная, жестокая и порой равнодушная к страданиям и надеждам приходится отвечать решимостью, стойкостью, а иногда мириться с тем, что происходит вокруг. Мы наблюдаем почти, что вынужденное взросление этих детей, наблюдаем как рушится граница между детством и юностью. В некоторых эпизоды этого фильма явно отражена душевная человеческая черствость, и вымирание той самой души посредством использования режиссером символизма. Например эпизод, когда мужчина едет на машине, напоминающей асфальтоукладчик и тащит за собой привязанную к ней уже умирающую лошадь, затем веревка обрывается и лошадь остается умирать на глазах у детей. Это ли не символ жестокости? Мальчик первый раз увидевший своими глазами смерть, конечно же начинает громко плакать, в следующем кадре мы видим его уже крупным планом, его рев, слезы, который мы наблюдаем достаточно долго, в кадре ничего не меняется, по-прежнему маленький мальчик переживает смерть несчастной лошади. Эта сцена сделана длинной, возможно чтобы зритель успел прочувствовать немного глубже боль ребенка, он сам осознает, что мир вокруг почему-то жесток и несправедлив, а человек, совершивший неблагоразумный поступок, так расправившись с несчастным существом этого не осознал. Еще одним персонажем олицетворяющим зло является дальнобойщик, который подсаживает к себе детей, вроде бы им по пути и все хорошо, но не тут-то было, пообедав и немного выпив в придорожном кафе во время остановки он зазывает к себе в фургон девочку, когда же она, почуяв неладное пытается убежать от него он силой затаскивает её в фургон. После чего наступает длительная пауза, в этот момент у зрителя в душе переплетаются самые разные мысли, а пауза так и тянется. Еще неподалеку останавливается машина, из которой доносится громкая музыка, приглушающая любые другие звуки, мы можем только представить, что в этот момент происходит в фургоне, хотя так не хочется. Вот выскакивает шофер, оглядываясь нет ли кого поблизости. Через некоторое время мы видим как из грязного серого жуткого фургона выползают тоненькие ножки, девочка смотри на запачканную кровью руку… После этой сцены у девочки наступает перемена сознания, формирование мнения о ценностях в этом мире, точнее об обесценивании …Эпизод на платформе: денег для того чтобы купить билет на поезд до Берлина совсем нет, тогда девочка подходит к стоящему на платформе солдату и называет цену - триста восемьдесят драхм. Ровно столько стоит билет. Казалось бы, сейчас нашим глазам предстоит увидеть еще одну сцену, показывающую мерзость и обнищание человеческой души, хотя надежда есть, пока парень ходит по платформе и раздумывает. Актер мастерски сыграл этот эпизод, весь внутренний монолог, мысли и переживания персонажа в тот момент читаются зрителем, взгляд, видя который понятно о чем думает герой, понятно, что терзается в сомнениях, не просто в выборе «да» или «нет», а гораздо глубже, этюд на органическое молчание позволяющий нам прощупать даже характер персонажа за столько короткое время, что он присутствует на экране.
И наконец, после долгих раздумий он просто кладет деньги и уходит. Это, наверное, самый лучший из возможных исходов этой сцены.
Эпизод в кафе с печальным музыкантом-бродягой, играющим грустную музыку, тоже является символом – символом человеческого равнодушия. Хозяин кафе грубо прогоняет скрипача, не дав ни одной монеты, между тем как ребенок радостно аплодирует музыканту, будь у него хоть один драхм - он бы отдал его, не раздумывая, даже не думая о своем голоде. Это еще чистая детская душа, незапачканная грязью истинной взрослой жизни и реальностью не смотря на то, что ребенок уже видел даже смерть и жестокость.
И все-таки на пути поиска своего отца нашим героям встречается положительный персонаж, светлый, не помышляющий о чем-то плохом, злом, чистый и искренний- парень по имени Орест. Он помогает им избавиться от страха и душевных тревог. В одном из эпизодов парень находит среди мусора обрывок фото или кино - пленки. Пленка-брак, на ней видно что-то неясное, мутное. Он начинает фантазировать: вот река, вот дерево в тумане. Пейзаж в тумане, точно такой же, как и все напрасные поиски отца этих детей, несуществующего как мираж. Конечно, он когда-то был, но сейчас его поиски абсолютно напрасны. С появлением Ореста грядет череда новых событий и открытий - самое главное из которых открытие первой детской любви, она не дает счастья, но и не дает боли, появление нового необыкновенного еще до конца не осознанного и такого непонятного чувства - новая ступень в развитии личности девочки, взросления. Но тут же ей приходится постичь горесть, чувство испытываемое ей - конечно же, безответно. Ей кажется, что ее предали, непонимание происходящей несправедливости заставит ее переживать и сочувствие и сожаление Ореста дают мало успокоения. Не все желаемое может быть достигнуто - еще один урок, который получают главные герои фильма.
Для еще большего погружения зрителя в атмосферу печали Ангелопулос, как и в других некоторых своих картинах, например, «Вечность и один день», где также присутствуют мотивы странствия, одиночества, сохраняет в изобразительном решении фильма холодный колорит, серые меланхоличные краски. Дороги и грязь размытая дождем, промышленные зоны, пустые недружелюбные пляжи также являются символом печали, пустоты, несбывшихся надежд, отчаяния, одиночества Как только на экране наступает какой-либо новый момент душевных переживаний, либо новый виток странствий наших героев, к холодному художественному изображению прибавляется и тяжелая печальная музыка Eleni Karaindrou & Jan Garbarek- adagio, которая еще больше заставляет нас сопереживать. Каждая деталь фильма наполнена своим настроением, которое благодаря мастеру режиссуры Ангелопулосу так легко передается зрителю, и глубина и смысл каждой сцены молчания, пускай даже длинной легко читаются нами и порой говорят больше, чем любые слова.
На протяжении всей картины главные персонажи находясь в странствии, остаются в поиске, который, увы, так и не приведет их к желаемому, встреча так и не состоится, пройдя большое количество испытаний, узнав, что такое человеческая жестокость, несправедливость, черствость, но и любовь и сочувствие, оказавшись, наконец, на границе Германии, дети остаются один на один со своей призрачной мечтой, которая так и останется просто пейзажем в тумане.
