Успешный фэшн-фотограф Томас снимает опостылевших (что, однако, не мешает ему спать с ними) моделей. Он хочет заниматься одухотворённым искусством – к примеру, фотографировать бомжей и обитателей ночлежек, но коммерческий спрос на гламур не позволяет бросить надоевшее ремесло. Однажды, прогуливаясь по парку, он фотографирует влюблённую пару. Проявив плёнку, понимает, что стал свидетелем убийства. После бестолковых действий Томаса детективное повествование оканчивается ничем, пшиком. Но в этом, по уверениям тонко чувствующей публики, и есть смысл. «Фотоувеличение» по её мнению раскрывает призрачность, неуловимость бытия.
Фильм снят по очень приблизительным мотивам рассказа Хулио Кортасара «Слюни дьявола». В рассказе главный герой Мишель – переводчик по профессии – на прогулке в парке фотографирует подростка со взрослой женщиной, одновременно замечая неподалёку мужчину в автомобиле. Мишель предполагает, что стал свидетелем сцены совращения мальчика женщиной. Испугавшись фотографа, мальчик сбегает, а женщина и вышедший из машины мужчина начинают агрессивно себя вести по отношению к Мишелю. Он ретируется. Позже, дома, глядя на проявленный снимок, Мишеля озаряет: истинный совратитель подростка не женщина, а мужчина в машине. Мишель сокрушается о невозможности навсегда вырвать мальчика из лап извращенцев, ведь попытка наверняка повторится ещё не раз. Вот о чём рассказ Кортасара.
Антониони от первоисточника не оставил практически ничего, даже самого главного. В произведении Кортасара озарение нисходит на Мишеля исподволь из глубин подсознания при отсутствии вещественных улик и доказательств. В парке ему явилась одна реальность, а дома, спустя несколько дней, другая. Антониони же демонстрирует Томасу конкретную улику, тем самым доказывая факт совершения преступления; Томас дотрагивается до неё, не оставляя ни себе ни зрителю сомнений в реальности происходящего – фильм окончательно превращается в детектив. Поэтому в созданных Антониони обстоятельствах дальнейшая попытка увести сюжет в магический реализм неубедительна.
Успех фильма обусловлен отсутствующими в рассказе Кортасара фишками: загадочной для обывателя профессией фэшн-фотографа (он то сидит над Верушкой, то соблазняет незнакомку, то кувыркается с моделями), модными фотосессиями, дизайнерскими платьями, обнажённой Джейн Биркин, джазом Херби Хэнкока и The Yardbirds, разбивающими гитару на сцене. «Фотоувеличение» – эссенция гламура 60-х годов. Антониони купил публику пороком, красотой картинки и модой. А вся метафизика осталась в кортасаровском рассказе.
Кстати, Кортасару «Фотоувеличение» не понравилось. Оно и понятно.
По легенде, в которую все незыблемо и несокрушимо верят, Кортасар насмотрелся Хичкока, а точнее, его “Окно во двор”, написал, к слову, прекраснейший абсолютно рассказ “Слюни дьявола”, а потом уже этот рассказ прочитал Антониони и решил сделать, так сказать, ремейк ремейка.
На деле Кортасар Хичкока вообще не смотрел, ну, там по биографии и хронологии вообще не стыкуется никоим образом ничего, а Антониони, как раз-таки, руководствовался версией Хичкока, потому, в конечном итоге, от самого рассказа осталось только лишь то, что его, в качестве источника вдохновения при создании работы, указывают.
Сюжетная линия абсолютно банальная - главный герой-фотограф снимает очередную леди для частной коллекции, в конечном итоге после проявки плёнки обнаруживает на ней труп. Если сопоставить, получается, что сам рассказ Кортасара - и есть труп, послуживший отправной точкой карьере обоих кинематографистов.
Сам же Кортасар спокойно жил в период “латиноамериканского бума”, что означает постоянные гонения со стороны власти, распри, переходы с одной политической стороны на другую и прочее.
Что, собственно, опять же и показал Антониони в своей работе. В общем и целом, в итоге получилось так, что вместо экранизации рассказа вышла какая-то абсолютно гротескная, не соответствующая никакой действительности биография человека, который и знать не знал, что его маленький, крохотный практически рассказик из сборника до такого вот доведёт. И его самого в том числе.
Потому - лучше уж биографию почитать, честное слово.
Убийственно нудные, депрессивно удрученные пространственные, но зато замысловатые метания
Завлекательно было наблюдать за началом фильма, как чувственный к фотографии творец куражился у себя на студии. Всё... Дальше авторы подсознательно, не сильно желая этого, но всё таки старались вытолкнуть меня из этой реальности Лондона 60-хх. Я должен был оказаться на каком-то месте, где мне будут видны абсолютно все детали, где я смогу тщательно отследить каждый эпизод, каждую реплику, кадр за кадром. Меня отталкивало отсутствие композитора и поэтому долгая молчаливая беготня. Как же много времени, даже не много, а просто весь фильм они раскрывают только одного лишь протагониста, хотя могли бы хоть немного дать шансов показать себя другим персонам.
Я уже в первые 30 минут раскусил Томаса. Бесцеремонный, экстравагантный, любопытный, незнающий границ, человек, который без доли сомнения вмешивается в чужие жизни и портит их, зачастую путая вдохновение с любопытством, желая сделать хорошее фото. Томас охотится за кадрами насилия и человеческого страдания, за той реальностью, которую скрывают глянцевые обложки.
Всё хорошо, хорошо я понял. Что же дальше? А следующая сцена - снова тоже самое: мне показывают, как он надменно играет сначала с одной женщиной, а потом ещё с другими жалкими и нелепо послушными девушками. Пользуясь, что им всем нужны его снимки, окей, парень я с тобой, я бы вёл себя абсолютно также, но прошёл час сначала фильма и ничего не изменилось. И нельзя выключать потому, что осталась половина и вот он долгожданный поворот - спустя 15-минутного молчаливого и весьма интригующего разглядывания снимков мы подмечаем. .. Здесь может быть ваша реклама.
Конечно же мне оказалось по вкусу связь между началом и концом фильма, а в частности заключительная сцена, где по отдаляющейся от него камеры, я понял, что на месте этого мячика оказался Томас. Весь фильм он пытался дотронуться до реальности, которая действительно его интересует. Происшествие на лужайке было настолько существенное, что Томас бросил все свои игры и действительно хотел разобраться. Но как оказалось, реальность игриво поиздевалась над ним, как с беспомощным мечом, и выбросило за корт событий. Осознал ли Томас, что не всё в жизни зависит от него, что от него отталкиваются лишь единицы - нам не известно. Но то, что это ураган должен остепенить его - это бесспорно.
Оператор на протяжении всего фильма доказывал свой исключительный уровень.
Также меня особо впечатлила простая и гениальная сцена на концерте. Человек бездумно и инстинктивно под прессингом толпы кинулся за этим обломком. А когда же эмоции поутихли, последовало логичная реакция избавиться. На секунду же задуматься: нужна ли тебе эта вещь? Но, конечно, сопернический дух и жажду обскакать остальных никто не отменял. В этот раз взрослым успешным человеком руководили детские эмоции и не им одним, и не только в этот раз, и не только в кино.
Ещё больше подпортила впечатление о фильме сцена, когда Томас пришёл к своему другу на вечеринку. Мне показали опьянённое и безразличное общество, этих людей волнует только избегание проблем и боли, что они и делают, прячась в психологическом забвении, а на самом же деле, за этим всем скрывается саморазрушение. И на фоне этого общества трезвый Томас, который не может достучаться до своего друга. И как бы исходя из последовательности сюжетной линии, я поймал себя на мысли, что должен сопереживать Томасу. Но логичность этой сцены как и эта мысль разбиваются об кулак по названием 'Факт'. Ведь изначально Томас не хотел помогать этому человеку, не хотел делать то, что от него требовалось и набрать 911. Он просто хотел сделать очередной, но необычный снимок. И почему я должен грустить вмести с ним, когда под деревом осталась только cмятая трава?
В узких кругах я известен, как мэтр аллегорий, и человек, вечно стягивающий одеяло на себя. Но я такого за собой не замечал.
Представим, что этот фильм - небольшое турне. Мы садимся в автобус и унылый гид при въезде в страну предупреждает, что колонки сломаны, выходить из автобуса и представлять, что ты житель этой страны - запрещено! Хотя в других странах мне с радостью это предлагали. Едем дальше. А мы случайно не проезжали этот мост? Гид молча и неуважительно повернулся ко мне спиной и указывает в другое окно. В которым тот же мост, но с другой стороны. А в этой стране есть что-нибудь ещё кроме этого моста?! Мы как бы уже полстраны проехали. Я понимаю, что он у вас центральный и от него идут все дороги, но хотелось бы ещё что-нибудь посмотреть. За что я плачу вам своим временем?( Не ищите аналогий с фильмом ''Время', это не настолько крутая аллегория) Надо было в другую страну ехать. Хотя это тоже опыт и я бывал в державах намного хуже этой, там даже моста не было. Да и под конец порадовали, а изумрудные ворота при выезде, я, наверное, буду ещё долго помнить. Но всё таки осадочек остался.
Разумеется, именно самобытный режиссёрский почерк Антониони определил всеобщее и безусловное признание его творчества в контексте мирового кинематографического опыта, возвёл на пьедестал культовой личности ушедшей эпохи, однако стать причиной слепому восхвалению его гения вряд ли может, ибо, в зависимости от особенностей художественной восприимчивости того или иного зрителя, будет считаться тождественным как проявлению подлинного таланта, так и довольно-таки скромного авторского мастерства. Бросая вызов стилистическим и сценарным традициям коммерческого кино, в частности продукции крупнейших голливудских студий, Антониони ознаменовал превосходство своего культурного наследия над господствующей культурой масс, как результат, по сей день вязнет в его метафорической углублённости.
Крайне инертное повествование, 'окончание истории' как фактор, придающий несвязной хронологической последовательности событий идею, интригующая детективная завязка, обернувшаяся режиссёрским обманом - пресловутые особенности эстетических суждений итальянского маэстро, используемы Антониони даже в столь амбициозном его англоязычном проекте. По словам режиссёра, видимое действие нарочито сведено к минимуму, дабы подтолкнуть зрителя к сомнительному удовольствию разобраться в истоках внутренних конфликтов и онтологических проблем героев, которые не просто грозятся запустить процесс осмысления соответствующих вопросов в голове сие кино созерцающего, но и зародить некое особенное чувство: то ли переживание болезненного ощущения саморазоблачения, ведущее к экзистенциальному неврозу, то ли состояние непреодолимой сонливости.
Можно с восторгом говорить о философско-художественной концептуальности творчества Антониони, в частности данного его произведения; если угодно, обратиться не к эмоциональному восприятию, а интеллектуальному осмыслению увиденного, что всё же неизбежно приведёт к субъективному истолкованию заложенного автором смысла, однако фактом остаётся первостепенная потребность режиссёра в самовыражении. Как результат - наводящее скуку зрелище, обусловленный сознательным пренебрежением канонами гармоничной драматургической композиции сценарий, невнятность коего препятствует адекватному постижению связей между разрозненными эпизодами жизнеописания героя, его тщетными попытками определить своё место в мире, отыскать границу между мнимым и подлинным своим существованием.
Уже неоднократно Антониони обращается к основополагающим в своём творчестве темам так называемой 'антипатической симпатии', перманентного кризиса художника и проблеме социального номадизма, казалось бы, исчерпавших себя после 'трилогии отчуждения', и всё же вновь звучащих без особой на то необходимости. Лишь, посвящённый относительности человеческого знания, диалог со зрителем свидетельствует, что итальянский мэтр не ограничился дублированием интересующих его вопросов, но с помощью врученного в руки героя фильма фотоаппарата говорит о всё более ощутимой, по мере упрямых её поисков, недосягаемости истины. Иллюзия и реальность сталкиваются в завершающей картину сцене, свидетельствуя о невозможности постичь целостность бытия, равно как и публике остаётся право на бесчисленные интерпретации предложенной ей претенциозной киноленты.
В целом идея картины достаточно ясна, режиссер Микеланджело Антониони обнажил свою картину для свободной трактовки происходящего. Лента «Фотоувеличение» стала первой мною увиденной из всех известных картин не менее известного режиссера, и понять можно обе стороны зрителей, которые обожествляют его творение, и которые отвергают его.
Предпосылок для свободных размышлений хватает, практически каждый вырисованный кадр картины обозначает нечто авторское и индивидуальное, фильм оказался таким себе кинематографической пантомимой, где вместо привычных действий и стандартного подхода к сюжету, мы видим всего лишь загадочные знаки, ребусы, на которые априори нет ответов.
Однако излишек философского подтекста оказался ущербным в кинематографическом плане для картины, лента «Фотоувеличение» наглым образом лишена привычных для художественных картин стандартов, недостаток человеческой речи, музыкальной поддержки, как для меня лично, не может быть компенсированным режиссерскими загадками. Мало того, трудно давать ответ, когда собственно и вопроса не звучит.
Оценивать данный фильм можно по всей амплитуде оценок, причем аргументов на каждую разную оценку хватит вполне, однако, чтобы не ошибиться в своем восприятии, я выберу нейтральный вариант.
Не боюсь своего мнения и давления «ценителей высокого»
Я не такой умный как Вы, у меня наверное не такой утонченный вкус, вероятно мне не дан этот уровень понимания и восприятия, поэтому забудьте мои слова сразу после прочтения, если они Вам не по душе. Если же ты согласишься со мной, то не бойся и сам думать и высказывать.
Человек снял совершенно унылую картину с слабыми сценами в фильме (чего стоит непонятное кувырканье на бумаге, совершенно не похожее на реальность и даже если это было сделано специально, то это был неудачный ход). Непрописанной личностью главного героя, который еще и сыгран был плохо. Но это все детали... а главное. А главное что в фильме нет главного. Фильм - масса секунд, минут, сцен, слов, но ничего цельного из себя не представляет как произведение искусства.
В нем появляются какие-то сцены, которые 'как бы' подчеркиваться последней сценой фильма, но вы хотите сказать, что это было сделано рукой мастера?! Неужели так гений соединяет идеи и подает их? Если прочесть рецензию (на данном сайте Из книги «3500 кинорецензий») то фильм очень даже интересный и идейный, но вот снято это все бездарно. Может кому-то нравится среди тонны срача найти три монеты и подумать о великом, о смысле, но я вас прошу выйдите на улицу и с вашим восприятием вы сможете найти куда больше смысла от любого момента.
В общем, умные поймут, все что я хотел сказать уже из написанного, а дураки не поймут, хоть еще 3000 символов напиши.
Жаль человека, которому есть что сказать, а делать хорошо этого не умеет.
Время потрачено не зря, ведь теперь я еще больше не верю во вкус массы.
Потратив 100 минут на просмотр этого бессмысленного зрелища, я была предельна разочарована. Бесцельно слоняющийся фотограф, нудные диалоги и несвязанность событий наводят тоску. Сколько раз в течении просмотра хотелось выключить или хотя бы перемотать вперед, не описать словами. Но обычно я так не делаю, потому что хочется узнать что будет в конце. В конце мы ждем интересную развязу сюжета, а в этом фильме концовка просто бездарна. Возможно кто-то ищет метаниях фотографа от кустов до дома философский подтекст, но неподкованный в таких вопросах зритель увидит в этом фильме лишь потраченное время.
Единственное чем привлекает фильм, это хорошо показан периодом 60-х. Флегматичным людям фильм придется по вкусу, а тем кто хочет 'хлеба и зрелищ',явно не сюда.
