Самовлюбленный дамский угодник Джо Гедеон помимо того, что разбивает женские сердца и ставит бродвейские мюзиклы, успевает снимать кино и блуждать в лабиринтах интроспекций. Несметное количество бывших подружек - не более чем надоедливые угрызения совести: вроде ничего особенного, но и на помойку просто так не выбросишь. За исключением горячо любимой актерской труппы, подлинную ценность для Джо являют лишь три женщины: ревнивая жена, эксцентричная любовница и любящая дочь.

У американского зрителя имя Боба Фосса вызывает благоговейный трепет с тех незапамятных времен, как сексапильная Лайза Миннелли впервые вильнула бедрами. В дальнейшем бродвейские мюзиклы в Голливуде стали столь же востребованы, как и вечерние шоу Джонни Карсона. Вышколенные хореографические номера, вокальные батманы и прочий Труффальдино из Бергамо - выразительная distinctive feature целой плеяды «вторых Фредди Астеров».

Ведя рассказ о любовных похождениях импозантной хозяйки танцпола («Милая Чарити») или созерцая терзания ветреной Салли на подмостках «Kit-Kat club» («Кабаре»), Фосс непременно адаптировал бродвейские песни-пляски под киношный формат. Случалось, границы его творческой вселенной обретали контур перифразы «девушки с обложки».

«Весь этот джаз» - это искупление законченного эгоцентрика, с вульгарным реверансом в сторону Федерико Феллини. За схожесть с «8 1/2 » Фосса не пинал разве что ленивый. Формалистский ремикс европейской классики подчас напоминает изощренную греческую трагедию: в рамках танцевального гарема нашлось место жене, любовнице, дочери и даже смерти. Последняя, к слову, также в женском обличие и весьма недурна собой.

В том, что все эти сантименты на удивление свежи и выразительны, есть что-то сакральное. Едва ли найдется еще столь легкомысленный аналитический этюд, где перспектива скоропостижной кончины проста до неприличия. Под ритмичные трели «Bye, Bye Life» непременно хочется пуститься в пляс. Пробивающая на озноб строчка «I feel like I could die» вызывает жизнеутверждающую улыбку. Столь кричащий переизбыток мажорных нот – своеобразное напутствие «сомнительного гуманиста». Жаль, конечно, что в современной киноиндустрии подобного рода завещаний раз-два и обчелся.

Принято считать, что «Весь этот джаз» является почти автобиографией знаменитого режиссера Боба Фосси, перенесшего инфаркт и поставившего в последствии об этом случае киномюзикл.

В фильме мы имеем режиссера-хореографа Джона Гидеона, который не щадя себя живет на полную катушку – женщины сменяются одни за другой, таблетки, алкоголь, наркотики, нервные срывы… Теперь Гидеону надо поставить новый мюзикл. И вот «весь этот джаз» (название одной из песен в бродвейском мюзикле «Чикаго: Музыкальный Водевиль», поставленном в 1975 году, между прочим Фосси) повторяется – набор исполнителей, бесконечные репетиции, споры с продюсерами и показы цензорам. Не жалея своих сил Джон попадает на больничную койку с приступом. Но сможет ли творец и художник спокойно ждать конца жизни….

Стиль Фосси никогда не был мне близок и виденные мной, до этого «Кабаре» и «Ленни» не стали для меня кинооткровениями. Даже то, что «Кабаре» поставлен в стиле обожаемого мной жанра мюзикла, не помог воспринять этот фильм. Зная, в принципе, режиссуру Фосси, я ожидал от «джаза» очередного скучноватого зрелища. И я его получил. Рука Фосси чувствуется во всем, он не отходит от своего стиля. Но вот танцевальные номера – это нечто. Выполненные безукоризненно, магнетически и завораживающе. Отличная идея со спектаклем в спектакле, где реальность смешивается с вымыслом и воспоминаниями и ангелом – очень хороши. Действительно отличная идея. Ну и конечно отличная актерское перевоплощение Роя Шайдера, в роли Гидеона, стержня всего повествования – великолепно.

Заслужив кучу наград и номинаций фильм, помимо главного приза Каннского кинофестиваля, завоевал 4 премии «Оскар» - костюмы, декорации, монтаж и музыкальная адаптация и был номинирован еще на 5 статуэток – фильм, режиссура, оригинальный сценарий, мужская роль и оператор.

Как итог получается, что вселенского восторга фильм мне не доставил, но в целом был не скучен, несмотря на затянутость некоторых эпизодов. Финал – великолепен, переход от номера «Прощай моя жизнь» к собственно самому этому «прощай», самое сильное, что есть в фильме.

I. Широкая ухмылка Мюзикла:

Пожалуй, нет жанра задорнее, хулиганистее, веселее, чем его товарищество Мюзикл.

Мюзикл всегда был в почёте, ибо он подразумевает собой неистовое, безумное, лиричное настроение души человека, который стремится в полёт собственных фантазий, переосмысливая таким образом те свои поступки и деяния, которые он совершает каждый божий день. Мюзикл есть бесконечное, всегда целенаправленное движение, начало которому задаёт совершение поступка, а концом его является то, что мы называем смертью. Мы танцуем, мы поём, мы делимся своими ощущениями – мы живём…

Каким бы ни был мюзикл, будь то лубочным («Лак для волос»), детским («Багси Мэлоун»), взрослым («Чикаго»), театрально-цирковым («Мулен Руж!»), загадочным («8 женщин»), он всегда один и тот же – живой, непосредственный и впечатляющий. Он ловко затрагивает самые потаённые струнки нашей души, и никуда не деться ни от танцев, ни от песен, ни от гротеска, которым так славны все мюзиклы.

Мюзикл, как правило, лишён каких-то оригинальных и поучительных идей. Собственно, ему это и не нужно, он совсем другим берёт – искренностью. Кому из нас не хотелось в детстве запулить в другого человека тортом («Багси Мэлоун»), спеть песенку о том, как мы любим свой город («Лак для волос»), и рассказать о том, что сокрыто в нас самих («8 женщин»)? Мюзикл задаёт нехилый темп, шаг за шагом обращаясь в бурный танец, блистательным завершением которого становятся застывшие фигуры этих танцоров – ты словно понимаешь, что каждый танец подобен твоим бушующим мыслям, что только ты управляешь этим танцем, и что однажды, рано или поздно, ты готов будешь станцевать последний раз в своей жизни… Мюзикл – это своеобразная притча о борьбе Жизни и Смерти, которая правдива в своей истине, ибо Смерть всегда побеждает. Но Смерть побеждает лишь однажды, а Жизнь победу одерживает каждый день. В этом истина. Мы не должны быть сухими мумиями, мы должны жить так, как нам хочется, должны любить, дружить, созидать, улыбаться, смеяться, и чем больше жизни будет в нас самих, тем лучше будет в мире. Именно поэтому мюзикл – самый жизнерадостный жанр на свете, ему есть что противопоставить мировому негативу, он может вытряхнуть из наших высушенных голов всю телевизионную, политическую, интернетовскую и прочую дребедень. В конце концов, давайте, друзья, жить!

II. Здравствуй, дорогая Смерть!

«Весь этот джаз» Боба Фосса – это на редкость удачный синтез драмы и пародии, который объединяет мюзикл, как главный жанр фильма. Здесь важнее постановочная часть фильма, чем какая-либо другая, поэтому без крепкой режиссуры, не сомневаюсь, проект бы вмиг развалился, превратился в пошлую и никому не нужную кашу. Боб Фосс оказался идеальным кандидатом в постановщики мюзикла с такой непростой задачей, в центре которой лежит смысл творчества и его творце.

Творцом в фильме выступает некий Джо Гидеон, которому крупная студия заказала проект. Конечно же, Гидеон согласился участвовать в проекте, но, как это частенько бывает у гениальных людей, всё на свой манер переделал, нутром чуя, что нововведения сотворят из оригинала небывалый хит. Цейтнот, который так деловито напирает на больное сердце Гидеона, разумеется, ему тоже давненько знаком и нисколько не опасен, так как Джо – ушлый тип. Он прекрасно знает себе цену и цену каждому из тех, с кем занимается репетициями. Возможно, Джо – неважный отец, но ведь это дело поправимо, не так ли, приятель?

Вот тут появляется симпатичная Смерть в виде девушки в белом одеянии, и ласковым голосом вещает: «Баста! Пора бы тебе, Джо, угомониться и познакомиться с архангелом Гавриилом, не правда ли?». На сиё весьма познавательное сообщение Джо начинает потихонечку, прикуривая между делом, давать в ответ Смерти «краткое» интервью, которое больше смахивает на исповедь грешника. При всём том, не отрицая того факта, что он – грешник, Джо Гидеон хитро пытается выставить себя невинным зайцем, которого на заклание тащит само Время. Время цокает языком Джо, а Джо предпочитает свалить всё на время. И эта интересная игра между Джо в замечательном исполнении Роя Шайдера и Смертью в лице очаровательной Джессики Лэнг достойна высших похвал, равно, как и часть мюзикла, которая больше выступает фоном мирной, но на деле непростой, беседы Джо и Смерти. Оба – торгуются, тем не менее, прекрасно понимают, кто кого на обе лопатки уложит.

Драма – в незаконченности, незавершённости творения великого создателя. Драма – в оторванности гения от окружающего мира. Как бы ни прищуривался Джо Гидеон, истина всегда ускользнёт от него, потому что истина не в цейтноте, не в нехватке времени сокрыта. Истина – застывшие фигуры, светом освещённые. Они могут напугать, но их необходимо увидеть, и фигурами этими окажутся твоя жена и дочь – самые близкие люди. Ты где-то там витаешь в облаках, сцену своей смерти выдумывая, а они – рядом, совсем рядом, но для тебя, Джо, уже так далеко…

Пародия – в том, что все смеются тогда, когда тебе больно. Ты не можешь смеяться вместе с ними, ты ломаешь карандаши, ты ломаешь свою жизнь, и, понимая это, ты высмеиваешь своих благодушных и глуповатых спонсоров, розовощёкого и балагурного пианиста, строгого и скучного врача.

Так где же драма, а где пародия? А их нет – мюзикл, по-прежнему ухмыляясь, смешал жанры, взболтал их, подобно коктейлю, и подал на подносе в бокале с долькой лимона, на бокал же нанизанной. Вот, будьте любезны, испейте чашу сию до конца, и будет вам…

…весь этот джаз. Чёртов ликующий джаз.