В фильме Ким Ки Дука традиционно мало диалогов, таким образом, действие по большей части происходит на до-вербальном, иррациональном уровне взаимоотношений. Показанные сцены дефекации и копуляции поданы в таком ракурсе, чтобы подчеркнуть животную сторону человеческой натуры. Вообще форма любви, представленная в Острове на суд публики, носит откровенно анималистический характер. Психическое напряжение достигает максимального уровня значения, но это напряжение «низших» душевных сил. К примеру, любовь между Ромео и Джульеттой была настолько чиста и возвышенна, что в своей высшей точке получала разрушительную, всё кроме себя отрицающую и преодолевающую силу. То есть эта была любовь сама в себе превосходящая весь мир. «Островная» же любовь напротив, укоренена в наиболее древнем животном начале человеческого естества, в инстинкте. Но она настолько сильна в своем «низшем» начале, являясь его пиковой точкой, что получает деструктивную власть и по-своему преодолевает мир, разрушительно действуя в самом мире.
Если верить психоаналитикам, то в человеке действуют две фундаментальные силы: половое влечение и влечение к смерти. Либидо – похоть, жизнеутверждающая страсть к наслаждению, продолжению жизни, творческое начало. И мортидо – инстинкт жизнеотрицания, прекращения собственной жизни, деструктивная сила человеческой психики. «Остров» является наглядной иллюстрацией экстремального проявления этих разнонаправленных сил, которые тесно переплетаются в психике героев повествования. Шокирующие в своей животной правдоподобности и вызывающие отвращение в своей неестественной страсти действия персонажей продиктованы импульсивными экстремумами этих инстинктивных функций жизни и смерти. И вот перед нами в декорациях человеческих марионеток разыгрывается драма природных страстей. Что же в итоге окажется сильнее – половое влечение или воля к смерти?
В фильме присутствуют интересные ракурсы из воды, эпизоды проявления человеческого естества, а также весьма своеобразные формы рыбалки. Вкупе к этому шокирующее предельное напряжение страстей создаёт полную вовлечённость в происходящее на экране. Остров – это не рыбацкая идиллия на тихом озерце, Остров – это шторм страстей в бушующем море человеческих страданий
Фильм потрясает сознание. Его невозможно выкинуть из головы на следующий день, как, скажем, выбрасывают бульварный роман на полки букинистического отдела. И все потому, что режиссер не дает объяснений в привычном нам виде - текстовом, он преподносит зрителю 'говорящую' картинку. Только вот чтобы ее 'прочесть', нужно усердие, которое занимает, порой, не мало времени.
Не стану распространятся о сюжете картины, о героях, а заострю внимание лишь на пейзажных сценах. Мы, городские жители, уже практически не способны видеть красоту природы, и нам привычны фильмы в пределах одной комнаты, где фоном для действующих персонажей служат статичные предметы, практически ничем не цепляющие глаз зрителя. В фильме 'Остров' все не так, там каждая сцена природы - это не просто фон действия, а Картина, практически возведенная в ранг действующего лица, неповторимая и прекрасная по-своему.
И, наконец, вода! Вода, как известно, является символом жизни. Ким Ки Дук открывает зрителю новый взгляд на это привычное вещество. Он поражает воображение даже самого приевшегося киномана разнообразием водных сцен. Безупречно сочетается сюжетная линия с фоном картины, они взаимодополняют друг друга. Это позволяет более глубоко вникнуть в фильм. Здесь и проливной дождь, который отражает душевное состояние главной героини, и отдельные капли, падающие на деревянный тротуар, и черная ночная гладь озера, символизирующая 'темные дела'Хви-Джин, и утренний туман, как предвестник недоброго, и грязная вода лужи на дороге, по которой проезжает сутенер и проститутки, вода здесь и источник дохода за счет ловли рыбы, и могила для соперницы Хви-Джин... - все это лишь крупица из того, что можно увидеть в самом фильме.
Фильм рассказывает о событиях на странном рыболовном курорте, в котором рыбаки живут и ловят рыбу, развлекаются с местными проститутками. Хи-Джин, главная героиня фильма - привлекательная, но очень таинственная женщина, сдаёт в аренду плавучие рыболовные домики и снабжает рыбаков приманкой, едой и проститутками. Она также является проституткой, и она никогда не произносит ни единого слова в фильме. Её привлекает один из арендаторов, который хочет покончить жизнь самоубийством и скрывается от полиции.
Взаимоотношения между этими двумя персонажами (и несколькими другими, которые приходят к озеру по той или иной причине) является основным фокусом фильма. Количество боли между главными героями - это то, что есть у них общего. Фильм об отношениях в очень странной обстановке с двумя странными людьми. Трудность, с которой сталкиваются некоторые люди, непосредственно связана с проблемой когда они не счастливы в своих отношениях с самими собой. Одиночество и грусть персонажей блестяще отражаются в полной изоляции плавающих кают.
Хорошая кинематография, минимум диалога, и практически отсутствие сценария, делают картину очень странной, спокойной и в тоже время тревожной, и только меньшее количество любителей кино будут ценить такие фильмы, как 'Остров'.
Река, плавучие домики, камыши, красивая природа, чистый воздух, рыбалка, звенящая тишина, отсутствие городской суеты, медитативное умиротворение и идиллическое спокойствие. Чего еще может не хватать человеку? Действие в такой обстановке могло бы происходить в любое время – как сейчас, так и сто лет назад. Сейчас такое место назвали бы модным словом «ретрит», т.е. там, где можно спрятаться от глаз других.
Но такова природа человеческая, что людям всего этого мало. Им обязательно подавай чего-нибудь, что потешило бы их низменные страсти и инстинкты. И ладно бы только карты и выпивка, это еще пол-беды. Одних карт и выпивки им тоже мало. И их тянет на дальнейшие «подвиги».
Главная героиня только внешне выглядит человеком. На самом деле она больше напоминает какое-то потустороннее, мистическое существо – не то русалку, не то ведьму, не то водяного. Сомнений нет – она похожа скорее на животное, чем на человека. Красивая, сильная, хитрая хищница, живущая инстинктами. Она одновременно притягательная и отталкивающая. Кажется, что, как любая колдунья, она никогда не постареет и всегда будет оставаться такой же, потому что знает секретный рецепт. И с ней лучше не портить отношения, иначе потом пожалеешь, ведь все в ее руках. Она хозяйка реки в прямом и переносном смысле. На все ее воля. Приехав в плавучий домик, гости хозяйки как будто подписывают негласный контракт, отказываясь от любых прав и притязаний и отдаваясь целиком в ее власть. Ведь умиротворение может вмиг куда-то улетучиться, и все перевернется вверх ногами. Есть такие картинки-паззлы, которые можно рассматривать под разными ракурсами и в том числи переворачивать с ног на голову. В зависимости от ракурса меняется восприятие картинки. То же происходит и с умиротворенностью заброшенного речного уголка и его хозяйкой. Она может быть и ангелом, и бесом одновременно.
Хозяйка наверняка выросла на этой реке. Знает каждый ее изгиб и каждое укромное место в камышах. Она настолько самостоятельна и привычна к любой работе, что, казалось бы, одинокое существование девушки абсолютно ее не тяготит. Но, оказывается, таким одиноким волчицам тоже хочется любви и тепла. И когда на ее горизонте появляется кто-то, кто подпадает под ее критерии «того самого, кто ей нужен», потому что этот «тот самый» также не похож на других, как и она сама, то она, как паучиха, ни за что не выпустит добычу из своих сетей. В ход пойдет все. Как говорится, в любви, как и на войне, все средства хороши. А добыче остается только смириться со своей судьбой ибо назад пути нет. Если вам знакомо понятие «залюбить до смерти», то это про хозяйку.
В фильме мы видим достаточно человеческой жестокости, причем какой-то особенной, изобретательной, фирменной, даже извращенной, с обилием физиологических подробностей, какую можно увидеть только в азиатских фильмах.
Мне фильм «Остров» чем-то напомнил «Роковое влечение» с Майклом Дугласом и бесподобной Гленн Клоуз, а еще больше - повесть «Леди Макбет Мценского уезда» Лескова. Известно, что сам Лесков называл свое произведение «историей мрачной, в строгих тонах, выдержанным этюдом о сильном и страстном женском характере». Такую же характеристику можно дать и «Острову». Причем, контраст мрачности истории и живописности пейзажа настолько разителен, что на первых кадрах картины зритель просто не может себе представить, что в такой благостной обстановке может произойти что-то мрачное и ужасное. Фильм поначалу обманывает своей монотонностью и размеренностью. В «Острове» даже практически отсутствуют диалоги или монологи, а если герои и говорят, то, в основном, обмениваются короткими фразами и междометиями. Но монотонность маскирует обреченность. Это как заманивание добычи в ловушку, из которой выхода уже нет. Потому что силок захлопнулся и уже никогда больше не откроется. А река будет хранить свои тайны.
Корейский кинематограф нравится мне все больше и больше, и очень жаль, что я раньше не обращала на него внимания.
Будем честны: мы все попадаем - попали - на крючок. Красивых слов, пустых обещаний, собственных желаний. И как бы гордо ('человек - это звучит') мы ни хотели зваться, все мы - рыбы, всё самое важное, искреннее, значащее умалчивающие, топящие в неизведанных глубинах своих душ.
Одна из характерных особенностей творчества Кима Ки Дука - говорить без слов гораздо больше, на что иные тратят сотни и тысячи раскрашенных, выспренных, громких словес. Очевидно: режиссер, достигший уровня виртуоза в работе с визуальными образами и невербальными возможностями актеров, разуверился в силе слова (если это не исповедь - 'Ариран'), что в наибольшей мере выразил в бессловесном 'Мёбиусе'.
'Остров', произведший в своё время всё, что мог произвести - фурор, скандал, раскол мнений (говорят, что особо впечатлительные зрители во время его просмотра падали в обморок), - возможно, самый обнаженный фильм корейского мастера. Здесь всё - аллюзия, метафора, перифраз. Здесь всё - художественный приём. Но всё - настоящее. Режиссер вспарывает рыбьи - наши - животы, вытаскивая на свет нутро - кишки, желудки, сердца - все чувства, что под толщей воды пустых слов изо дня в день носим в себе. И это рождает естественное сопротивление - мы не хотим это видеть, нам это не надо. Мы не хотим видеть истинное себя - иначе зачем так долго и кропотливо создавали свои маски, если вот так, в одном фильме, их можно сорвать. Оттого обмороки - страшно узнавать себя.
Из фильма в фильм, из года в год Ким Ки Дук предлагает различные вариации душегубки - социум, государство, близкие, собственные внутренние страсти - человека, неравного самому себе, несущего тяжкое бремя жизни в тех условиях, в которых он существует. Человека, который не может быть счастлив в мире политики, денег и - других людей. (2018г)
Ким Ки Дук – личность яркая, но далеко неоднозначная. Недоброжелатели называют его «Тарковкий для бедных» и «Коэльо от кино». При этом как бы намекают на лёгкую примитивность и тяжеловесную надуманность его фильмов.
Ну что сказать? А мне – нравится! И не только мне. Плодовитый кореец за каждое новое своё творение отхватывает самые престижные кинематографические трофеи. Народ - в основном смотрит, критики - в основном хвалят.
«Остров» - один из лучших фильмов Ким Ки-Дука, очень красивый и изысканный. Собственно, этот фильм (четвёртый по счёту) и прославил режиссера, хотя предыдущие три картины тоже были вполне достойными.
В 'Острове' имеются несколько жёстких моментов, а один момент - шокирующе-жёсткий. Это как раз тот случай, когда слабонервных просят удалится. Пикантная подробность: при просмотре фильма на Венецианском кинофестивале некоторым зрителям стало реально плохо и пришлось обращаться к скорой помощи. Я, когда в первый раз смотрел фильм, не знал этих нюансов и тоже слегка опешил. Но, повторюсь, это только отдельные моменты. А так - ничего страшного. В целом - поэтично и любвеобильно.
В общем, 'Остров' - умеренно-кровавое и, в то же время, рутинно-философское кино о том, что насильно мил не будешь. Фильм иллюстрирует простые истины: весь мир - единое целое, все наши поступки - взаимосвязаны, уйти от самого себя - невозможно. Мы в ответе за тех, кого мы приручили, и за тех, кто приручил нас.
Лица современного азиатского кино: Ким Ки Дук (часть 4)
Четвертой полнометражной ленте Ким Ки Дука «Остров» суждено было стать его визитной карточкой на долгие годы и положить начало его популярности среди синефильской общественности, в том числе и в России. Однако, если пересмотреть ее сейчас, возникнет недоумение: почему с ней так в свое время носились? Безусловно, это добротное кино, в котором даже шоковые сцены со знаменитыми крючками не важнее общей атмосферы, и в ее создании режиссер целен как никогда. Другое дело, что именно эта атмосфера и вызывает нарекания, кажется переисполненной мелодраматизма и даже слащавости (в сравнении, например, с дебютом Ким Ки Дука «Крокодил», где символизм не был таким нарочитым, «Остров» ощутимо проигрывает).
Мессидж четвертой картины корейского режиссера сравнительно прост: любовь – это робинзонада вдвоем, и все, кто ей мешают, рано или поздно поплатятся за это. Симметрия не только эпизодов с крючками (второй из которых значительно сильнее первого), которые, как это не странно и дико выглядит, сюжетно и семантически оправданы, но и многих других сцен, где ревность, жестокость, неприкаянность, одиночество героев зарифмованы между собой, отчетливо намекает на степень структурной проработанности «Острова», хотя о его формальной безупречности говорить все же приходится. Предпочтение режиссером молчания персонажей разговорам, а медитативного ритма – стремительному действию могло бы утяжелить восприятие фильма, но за счет вполне западного монтажа «Остров» - достаточно зрительское кино.
Шок, вызванный у публики не только сценами с крючками, но самой визуализацией насилия как особого языка (в том числе и любви), и вызвавший в синефильской памяти режиссерский подход Пазолини в его финальной картине – кинематографиста, с которым у Ким Ки Дука очень много общего (мы об этом еще скажем), при повторном просмотре исчезает без следа и выглядит порой нелогичным приемом, рассчитанный лишь на внешний эффект. К примеру, вторая сцена с крючками не столько шокирует, сколько эмоционально пронзает зрителя своей метафорической точностью – готовностью любящего идти во имя чувства на жертвы вплоть до увечий самому себе. Любовь главных героев претерпевает изменения, не стоит на месте, персонажи проходят через сложное переплетение страстей и становятся другими, не такими, какими были в начале истории, – и это сильная сторона «Острова», свидетельство его психологической достоверности.
Однако, алогичность многих сцен, в частности убийств и быстрой поправки после тяжелых увечий без медикаментозного вмешательства (простите мне мое занудство), делают «Остров» скорее символистским со множеством фантастических допущений фильмом, чем реалистическим. Но Ким Ки Дук никогда и не был реалистом, в своих картинах он создал некую извращенную, но оттого не менее эффектную и убедительную, философию, даже религию любви, все более и более стирая границу (еще достаточно четкую в его ранних работах) между добром и злом, насилием и удовольствием, соединяя вместе страдание и наслаждение в экспликации духовно-телесного экстаза.
Здесь он – даже не столько продолжатель того понимания любви, о котором впервые смело заявил Нагиса Осима в «Империи чувств», сколько преемник сартровской философии вечного экзистенциального антагонизма между свободой и предметностью, имеющего место и в отношениях полов (в «Бытии и ничто» есть целая глава, посвященная любви, где она трактуется, то как садизм, то как мазохизм, и вовсе не в клиническом смысле). «Остров» - во многом квинтэссенция миропонимания Ким Ки Дука, в котором на уровне формы причудливо уживаются зарифмовывание символов и целых эпизодов с ненужностью многих сюжетных перипетий и персонажей.
На уровне содержания переплетение мелодраматизма и жестокости приводит к появлению странного терпкого коктейля из противоречащих друг другу эмоций, который больше всего придется (и уже пришелся, как показывает мода на Ким Ки Дука в России 2000-х) по вкусу романтически настроенным, но скучающим хипстерам. Все это, однако, не отменяет того факта, что в своем смысловом ядре «Остров» остается интереснейшим исследованием языка любви, редко репрезентируемым в кино с такой художественной бескомпромиссностью.
Наверное, замечательно живётся тем счастливым людям, у которых нет ни одной зацепки за материальную сущность вещей в этом мире, потерявшим всё, что уже можно потерять, всё нужное и ненужное, плывущем по жизни на своём крохотном островке, и уже не впуская ни кого за его пределы. Ибо, противоположное возвращает их обратно в мир зависимости от вновь появившегося, поэтому главной задачей является полная изоляция, если не внешняя, то внутренняя, чему следуют травмированные жизнью кимкидуковсие герои.
Из этой выстроенной собственными руками крепости нельзя выбраться, там нет ни дверей, ни парадных ворот, есть только крошечные окошки, через которые и осуществляется та внешняя связь с окружающим. Но, нет не подумайте…..слова здесь не нужны, слова губительны в Ким Ки Дук”овской поэзии, а поэзия по Ким Ки Дуку обязательно бессловесна, иного не дано.
Но и такие крепости сносят, при определённых обстоятельствах, при определенных с течениях, волной нахлынующей страсти, так внезапно накрывшей с головой, наступивших на те же грабли героев.
Это общество обреченно пока идёт на поводу у своих страстей, а каждый идущей в ногу со своими страстями убивает общество. Это, по сути рыбалка, где на крючок попадёт почти каждый, где почти не считается.
Критика всегда должна быть конструктивной настолько насколько позволяет картина, однако если в там дают ложные направления для её осуществления, стремясь тем самым увести зрителя от главного, а если того главного нет, то уводят от «ничего», от того самого к чему и стремятся те счастливые герои фильма, которые плывут на своей лодке далеко-далеко от реальности, стремясь за её пределы, ещё не подозревая, что выбранный путь, не путь 'гармонии', а путь разрушения, как всё творчество корейца. Только разрушение, тоже часть мироздания на ряду с тем же созиданием, поэтому Творчество Ким Ки Дука, как и творчество всех других таких же стучащихся в закрытые двери, обязательно войдёт в мировую классику кинематографа.
