'Маленькая Смерть 2' является сиквелом бессмысленного и чрезмерно жестокого оригинала 2009 года, снятым независимым немцем Марселем Вальцем, и в отличие от первой части, представляет из себя альманах, основой каждой главы которого составляют пытки, садизм, черный юмор, макабра и гротеск, и в перерывах между этими перфомансом нам будут детально показывать рутинный быт обитателей клуба, хладнокровных убийц и психопатов, и если вы не боитесь увидеть чего-то запредельно шокирующего, то театр смерти откроет для вас ворота в свой дивный мир.

Сперва нас приветствует трэшмейкер Адам Албрандт, и приглашает посетить сие место в Германии, если вы ищете по-настоящему необычные и острые впечатления.

Акт 1.

Ева Браун, богатая светская львица, выкупает себе у Maison Club мужчину, и пока он под наркозом, она шепчет его палачу Доминике все свои сокровенные и мерзкие желания, в то время как та совершает жестокий приговор...

Здесь нам покажут отрезания ушей, носа и прочих головных составляющих, а также иглоукалывания, тем самым дав знать зрителю о том, что с каждым эпизодом все будет в разы беспощаднее, оригинальнее и живодернее...

Никаких изюминок, кроме изощренной хирургии здесь не будет, поэтому сей дебют стоит воспринимать как опенинг.

Акт 2.

Во втором сегменте перед нами предстанет собственной персоной харизматичный Райан Николсон, канадский режиссер и мастер спецэффектов (он отвечал за SFX в Сиде 2 и этой ленте), приехал во владения Матео, дабы хорошенько развлечься, выговориться и попить холодного немецкого пива.

Пытки при помощи неизвестного приспособления, напоминающей тату-машинку со сварочной функцией, выглядят достаточно оригинально, да и эффектно под напряженное музыкальное сопровождение в техно-стиле от композитора Клауса Пфройдера, и помимо этого тут будут отрезания пальцев с последующим составлением из них кровавого ожерелья, и сочное добивание замученной жертвы, и все это безумие иногда прерывается эдаким 'интервью' с героем Райана, который всей своей инфернальной колоритностью выглядит словно вылитый маньяк.

Акт 3.

Близняшки в исполнении необычных эпатажных сестер Барбары и Патриции Чуковски, родом из Японии, приезжают к нам на обед, основным блюдом которого является пикантная человечина...(привет 'Злой Еде')

К сожалению, в этой черноюморной и зрелищной главе не будет ярко-алых torture-элементов, однако сей сегмент берет ни чем иным как общей стилистикой и атмосферой, отдающей дань каннибал-муви и стародавним традициям самурайских земель, исток которых берет начало с феодальных времен.

Акт 4.

Сирена. Два мужчины просыпаются в комнате, прикованные наручниками, дабы не сбежать от госпожи с феминистко-каннибальскими наклонностями...

Краткий и бессюжетный бенефис без особого смысла, но с достаточно кровавыми и брутальными ордалиями в виде оригинального тошнотворного членовредительства и расчленения конечностей (мне одному показалось, что уж больно быстро рассекло кость, или это монтаж так задуман, непонятно) под интенсивное и грузящее композиторское аккомпонирование.

Акт 5.

В этом фрагменте засветился сам Уве Болл, который по скайпу звонит в клуб, и заранее заплатив деньги, с удовольствием наблюдает за заранее задуманным убийством.

Вроде бы простая часть, не сулящая ничего интересного: все те же монструозные пытки, снятые оператором Роландом Фрейтагом с определенным маниакальным аппетитом, но все таки черноюморное завершение сией новеллы, а именно завершающие 'фаталити', выглядит достаточно оригинально и реалистично.

Акт 6.

Влиятельный бизнесмен соскучался по острым ощущениям, и когда он выкупает себе грешную блудницу, он начинает вершить над ней свое правосудие, болезненноое и беспощадное...

Оригинальная история, имеющая явно свой философский подтекст, предоставит нам дикие 5 минут, за которые жертва попробует собственную плоть (привет Поворот не туда 5), и познает на вкус свой грех. Сочно, брутально и со смыслом.

Акт 7.

Две горячие медсестрички в исполнении харизматичных молодых актрис Габриэлы Вибер и Николь Ноукирч маркером рисуют на теле жертвы под наркозом линии, и вскоре приступает к художественно-хирургической операции...

Являющийся римейком эпизода из 'Пластической резни', фрагмент про дуэт чокнутых сестричек отдает дань медицинскому хоррору, о чем говорит должная атмосфера действия, запредельный натурализм в показе хирургических подробностей и замах на патологическую художественную стилистику.

Акт 8.

Антагонисты решают записать музыкальный клип на хэллоуинскую тематику, в котором будет убойный дабстеп, танцы и пытки электричеством.

Черноюморный мини-мюзикл сделан достаточно забавно, и хоть действие монотонное и без новинок на протяжении хронометража, но все-таки забавно поставлено то, как жертва электрического стула, вся в пепельных ошметках, в конвульсиях бьется в такт ритмичной музыке, словно подтанцовка.

Акт 9.

Браун снова возвращается, и на этот раз вместе со своими музами в виниловых одеждах решает побывать в шкуре самого Адольфа Гитлера...

Основанный на сатирическом комизме, и лишенный всяких извращений, фрагмент 'СС' является достаточно продуманной, веселенькой и неординарной постановкой, созданной на впечатлениях от немого кино на милитарическую тематику.

Акт 10.

Перед нами три связанных парня, Доминика и рулетка, которая решит судьбу героев. На листике для каждого числа написаны разнообразные пытки, о которых даже сам инквизитор не знает, поэтому каждый бросок шарика приводит к сюрпризу, шокирующему и болезненному, как для пленников, так и для зрителя...

Тортур-перформанс алой макабры подходит к концу, и на финал авторы подготовили самый оригинальный, напряженный и тошный эпизод, про основные способы увечия которого я не буду говорить, но замечу одно: они достаточно просты и без дольки оригинальности, но серьезно могут сыграть на впечатлении зрителя ввиду своей лютости и подробной детальности.

В антракте мы видим во всех подробностях и эребной красе жизнь обитателей заведения 'De La Maison', и хоть эта часть не особо динамична и поначалу кажется немаловажной (!), но цепляет ничем иным как хорошей игрой актеров, а именно колоритного Мики Меца (его роль маниакального трансвестита Максимео Матео вышла достаточно инфернальной, экзотической и яркой в эмоциональном спектре, и является хорошей отсылкой на антагониста из 'Молчания Ягнят'), горячей эро-модели Микаэлы Шэфер в амлуа страстной жены мунсира, королеву крика Германии Аннику Штраусс, аккомпанирующую в тандеме с светлокурым демоном Ивоной Волке и Кая Плауманна, эпизодически мелькающего в роли темпераментного поехавшего паренька, считающего себя собакой.

Казалось бы, этот гайд по De La Maison'у ничего смыслового и сюжетного не несет, однако в финальном фрагменте саги под незамысловатым названием 'Last Day', в которой вся основа межфрагментья сливается в единое целое, и приводит к по-настоящему кровавому, шокирующему и омерзительному апогею безумия, вызванного состоянием аффектного угара мунсира, решившим окончательно воплотить свою мечту...

Итог: Тортур-альманах 'Маленькая Смерть 2' является действительно уникальным, качественным, разноплановым, откровенно жестоким и динамичным садистикум-бенефисом. Сворованную идею из 'Хостела' авторы достаточно интересно расширили, поэтому сей 'плагиат' стоит оценить как славный трибут, отдающий дань классическому пыточному хоррору и немецкому трэшу, и хоть многие зрители недооценят качества ленты, но от себя советую ее фанатам жанра ужасов, а точнее гикам torture porn'e и качественного сплэттэра, особенно его европейской подкатегории.

6 из 10

В печально известном для неслучайных жертв закрытом садомазохистском(но и не только)клубе для очень избранных «Maison De La Petite Mort» грядут большие перемены, означающие новые свершения и еще более веселые и увлекательные извращения. Главная в прошлой жизни и пришлой пятилетке домомучительница Маман уже таковой не является, и вставший у руля мессир Маттео Максиме решает превратить «Дом маленькой смерти» в «Храм большой боли». Естественно, количество невинно убиенных и до смерти замученных жертв увеличится в разы.

В порнографии, каковой бы она не была и на кого не была бы ориентирована, то, что именуется замысловатым греческим словечком Catharsis и обозначает в более целомудренных видах искусства очищение и спасение, неискусно заменяется le petite mort — синонимом оргазма, подменяющем и подминающем под себя иные формы завершения продолжительного процесса с участием или без разномастных игрушек и регулярной сменой поз, чтоб смотрящему и сочувствующему своей одноглазой коброй зрителю до однообразного в своей предсказуемости финала не было скучно. Применима ли эта девиантно-эсхатологическая терминология к более жуткой, но ныне дико актуальной разновидности порнографии, torture porn, так называемому «пыточному порно», если все в нем замкнуто на натуралистичном аберрантном насилии, или все-таки катарсическое правило вкупе с экзистенциализмом распространяется на фильмы, где секса в привычном понимании нет, зато смерть следует за всеми по пятам? Где жестокость не есть мимолетной, но бесконечной? Все-таки франшизы «Хостел» и «Пила», пускай и давшие огромный толчок для роста популярности пыточной порнографии, таковой являются лишь отчасти, насилие жестко эксплуатируя, но и регламентируя его по заветам художественности и моральности, даже несколько условной, но все-таки, дающей в финале очищение через боль и страдания. По-настоящему смешать, не размешивая, классическое порно и порно пыточное, заменив катарсис финала болезненным кровавым оргазмом, под силу лишь творцам кинематографа подпольного, существующего вне рамок, правил, цензуры. Существующего подчас и вне кинематографа как такового, будучи эдакой кунсткамерой для всех пришлых и местом зловещих наслаждений для всех, кто в теме.

«Все начинается с боли, и ее невозможно будет остановить». Все начинается с боли и ей заканчивается. Легкой смерти дано лишь единицам. Но что если все начнется с боли, а завершится актом немыслимого удовольствия. Гегель и Де Сад явно вдохновляли известного немецкого режиссера, сценариста и продюсера Марселя Вальца, который в своих картинах обращается к теме беспрекословного подчинения и слияния боли и сладости, но наиболее полно это отобразилось в таких его картинах, как «Дом боли» и «Маленькая смерть», которая спустя 5 лет, в 2014 году обрела свое прямое и намного более удачное продолжение, именуемое «Маленькие смерти 2: Скверные ленты», по-прежнему, впрочем, представляя из себя аппликативный набор из историй жестокости, насилия и зверства, замкнутых в рамках инфернального клуба мессира Максиме. Историй, которые на сей раз обрели, в отличие от откровенно халтурной, но весьма брутальной картины 2009 года, абрисы и стиля, и вкуса, и, что, пожалуй, важнее всего, учитывая. что речь идет о фильме порнопыточной сущности, элементов смысла. Нездорового, но здравого. 149546686

Если оригинальную «Маленькую смерть» можно было без тени сомнения и красок смущения назвать творением сугубо мизогиническим, где женщин не щадя живота своего и маски собачьей превращали в разгуманизированных бессловесных тварей без глаз и без души, то «Маленькие смерти 2: Скверные ленты» вектор сменил на все 360 градусов по всем существующим шкалам, став картиной мизандрической, где жертвы по обстоятельствам уже имеют все мужские половые признаки с тем, что бы вскорости с этими самыми признаками расстаться со стоном, криком и слезами. Если в первой картине Марселю Вальцу попросту отказало чувство меры, то на сей раз «Скверные ленты» обросли не только длинной девичьей бородой сюжета, в котором возможны моменты неожиданности со сменой ролей и — в дальнейшем — пола, но и стильными черноюморными вкраплениями с привкусом Эндрю Блейка и Педро Альмодовара(отсылки к последнему приходится, однако, выискивать с лупой). Привычный культ Антигероя и Доминатрикс в «Маленьких лентах 2 царствует безраздельно, но, что удивительно, фильм воспринимается и как изощренная синефильская игра, в которой на сей раз согласились участвовать и Майк Мендез, и Уве Болл, и Райан Николсон, и Адам Албрандт. Игра, где выигрывает лишь тот, у кого больший набор инструментов для пыток, кто самый дерзкий и извращенный. Игра на выживание, где выживет лишь тот, кто укротит маленькую смерть, достигнет пика своего оргазма и укоротит немало жизней. Таких маленьких и таких ничтожных.

В печально известном для неслучайных жертв закрытом садомазохистском(но и не только)клубе для очень избранных «Maison De La Petite Mort» грядут большие перемены, означающие новые свершения и еще более веселые и увлекательные извращения. Главная в прошлой жизни и пришлой пятилетке домомучительница Маман уже таковой не является, и вставший у руля мессир Маттео Максиме решает превратить 'Дом маленькой смерти' в 'Храм большой боли'. Естественно, количество невинно убиенных и до смерти замученных жертв увеличится в разы.

В порнографии, каковой бы она не была и на кого не была бы ориентирована, то, что именуется замысловатым греческим словечком Cathársis и обозначает в более целомудренных видах искусства очищение и спасение, неискусно заменяется le petite mort - синонимом оргазма, подменяющем и подминающем под себя иные формы завершения продолжительного процесса с участием или без разномастных игрушек и регулярной сменой поз, чтоб смотрящему и сочувствующему своей одноглазой коброй зрителю до однообразного в своей предсказуемости финала не было скучно. Применима ли эта девиантно-эсхатологическая терминология к более жуткой, но ныне дико актуальной разновидности порнографии, torture porn, так называемому 'пыточному порно', если все в нем замкнуто на натуралистичном аберрантном насилии, или все-таки катарсическое правило вкупе с экзистенциализмом распространяется на фильмы, где секса в привычном понимании нет, зато смерть следует за всеми по пятам? Где жестокость не есть мимолетной, но бесконечной? Все-таки франшизы 'Хостел' и 'Пила', пускай и давшие огромный толчок для роста популярности пыточной порнографии, таковой являются лишь отчасти, насилие жестко эксплуатируя, но и регламентируя его по заветам художественности и моральности, даже несколько условной, но все-таки, дающей в финале очищение через боль и страдания. По-настоящему смешать, не размешивая, классическое порно и порно пыточное, заменив катарсис финала болезненным кровавым оргазмом, под силу лишь творцам кинематографа подпольного, существующего вне рамок, правил, цензуры. Существующего подчас и вне кинематографа как такового, будучи эдакой кунсткамерой для всех пришлых и местом зловещих наслаждений для всех, кто в теме.

'Все начинается с боли, и ее невозможно будет остановить'. Все начинается с боли и ей заканчивается. Легкой смерти дано лишь единицам. Но что если все начнется с боли, а завершится актом немыслимого удовольствия. Гегель и Де Сад явно вдохновляли известного немецкого режиссера, сценариста и продюсера Марселя Вальца, который в своих картинах обращается к теме беспрекословного подчинения и слияния боли и сладости, но наиболее полно это отобразилось в таких его картинах, как 'Дом боли' и 'Маленькая смерть', которая спустя 5 лет, в 2014 году обрела свое прямое и намного более удачное продолжение, именуемое 'Маленькие смерти 2: Скверные ленты', по-прежнему, впрочем, представляя из себя аппликативный набор из историй жестокости, насилия и зверства, замкнутых в рамках инфернального клуба мессира Максиме. Историй, которые на сей раз обрели, в отличие от откровенно халтурной, но весьма брутальной картины 2009 года, абрисы и стиля, и вкуса, и, что, пожалуй, важнее всего, учитывая. что речь идет о фильме порнопыточной сущности, элементов смысла. Нездорового, но здравого.

Если оригинальную 'Маленькую смерть' можно было без тени сомнения и красок смущения назвать творением сугубо мизогиническим, где женщин не щадя живота своего и маски собачьей превращали в разгуманизированных бессловесных тварей без глаз и без души, то 'Маленькие смерти 2: Скверные ленты' вектор сменил на все 360 градусов по всем существующим шкалам, став картиной мизандрической, где жертвы по обстоятельствам уже имеют все мужские половые признаки с тем, что бы вскорости с этими самыми признаками расстаться со стоном, криком и слезами. Если в первой картине Марселю Вальцу попросту отказало чувство меры, то на сей раз 'Скверные ленты' обросли не только длинной девичьей бородой сюжета, в котором возможны моменты неожиданности со сменой ролей и - в дальнейшем - пола, но и стильными черноюморными вкраплениями с привкусом Эндрю Блейка и Педро Альмодовара(отсылки к последнему приходится, однако, выискивать с лупой). Привычный культ Антигероя и Доминатрикс в 'Маленьких лентах 2' царствует безраздельно, но, что удивительно, фильм воспринимается и как изощренная синефильская игра, в которой на сей раз согласились участвовать и Майк Мендез, и Уве Болл, и Райан Николсон, и Адам Албрандт. Игра, где выигрывает лишь тот, у кого больший набор инструментов для пыток, кто самый дерзкий и извращенный. Игра на выживание, где выживет лишь тот, кто укротит маленькую смерть, достигнет пика своего оргазма и укоротит немало жизней. Таких маленьких и таких ничтожных.

6 из 10