Снятый по когда-то давным-давно сильно нашумевшей в довольно узких кругах повести Л. Андреева про Иуду Искариота фильм режиссёра А. Богатырёва вышел в ограниченный прокат на большом экране. Посвящён он тоже понятно кому. Что до декораций – снят фильм где-то на лоне южной природы, пусть и несколько минималистично, но в общем очень даже неплохо. Что же до сюжета и главной идеи картины… Тема Иуды в последние годы не раз становилась модной. И из-за найденного гностического Евангелия, и вообще… Можно было бы сказать, что этот фильм – он о поиске веры. И – «что есть человек?» Только вот исходник у него… Короче говоря, в душе что искренне верующего человека, что убеждённого атеиста эта картина переворота не совершит. Да и вообще во время просмотра мне гораздо более часто вспоминались Ренан и Булгаков, нежели Андреев… Грубо говоря, налицо очередное «интеллигентское» осмысление евангельской истории, точнее, его очередная попытка… Много чего можно было бы сказать в развитие этой вот мысли, но стоит ли?..
Саундтрек картины мне понравился. Актёрская игра… Алексей Шевченков, что называется, рвал рубаху на груди. И в общем сыграл довольно сильно. Ещё запомнились мне Фома (Сергей Фролов) и Матфей (Иван Добронравов). Что мне искренне понравилось – так это отлично подобранные ракурсы картины, не раз отсылающие зрителя к шедеврам отечественной живописи… Костюмы… Все эти рубища были довольно-таки классичны, правда, лично мне они показались не сколько кинематографическими, сколько театральными…
Итак, в общем и целом – весьма любопытный проект. Кино по сути фестивальное, но до зияющих высот подлинного артхауса всё ж, слава Богу, не поднявшееся. Ну а предательство как было, так и останется предательством, чем бы его не пытались оправдать, тут старик Данте был всё ж прав однозначно… И нет и не будет предательству и предателям прощения.
Резюме:
Вполне можно разок посмотреть для общего, так сказать, развития. Но горние высоты что гибсоновских «Страстей Христовых», что «Острова» Лунгина фильму Богатырёва всё ж не светят однозначно.
Уверена, что почти каждый второй зритель, переступая порог кинотеатра, внутренне был тверд в познаниях евангельского сюжета, а, может и вере. Ну или, по крайне мере, сбалансирован. Сколько фильмов мы видели об Иисусе, сколько книг читали и смотрели… а глубина вопросов со временем становится все больше, как и пропасть в во времени, с каждым днем уносящая от нас истину.
Мои ожидания от фильма превзошли те, что были намечены после прочтения книги и сценария.
Во-первых, даже не подготовленного зрителя поражает «сниженность» истории до бытового, понятного уровня: простые люди (простые ли?) ходят от одного города к другому, жгут костры, принимают пищу, слушают проповеди учителя. Каждый из апостолов (что четко показано режиссером) находится рядом с Иисусом физически, но в тоже время на духовном уровне далеко! Все они разношерстные, каждый углублен сам в себя. Не компания друзей, знакомых с детства, а чужие друг другу люди, редко говорящие друг с другом. За весь фильм только эпизод с игрой в камни как-то оживил быт героев. Грязные снаружи и, наверняка, грязные изнутри, но стремящиеся по-своему к очищению.
Во-вторых, личность Иуды в сопоставлении с личностью Иисуса. Зритель привык обладать «полными» знаниями о проповедях Учителя, конечно, они звучат в фильме, но с другой, еле слышной интонацией в тонком исполнении А. Барило! Слова Иисуса не являются камертоном действия, что поражает по первому времени, но вдруг вспоминаешь, что героем является Иуда. Актер А. Шевченков вылепливает своего персонажа по ходу всего фильма, раскрывая все новые грани от оторопи до исступления, от безумного отчаяния – до слезного покаяния. Изумительная работа мастера!
В-третьих, режиссер фильма не навязывает свою авторскую точку зрения, оставляя финал картины открытым для интерпретаций. Безусловно, некоторые будут обвинять фильм в излишней говорливости, недодачи красивеньких пейзажей, отсутствие попсовенькой музыкальной темы, но нужны ли они, если Вы пришли на сеанс, чтобы ответить для себя на ключевые вопросы мироздания?
'Иуда' - фильм, который как-то незаметно прошёл в потоке киноновинок. Может быть, его посчитали 'неудобным', может быть, богохульным. Где-то экранизация повести Леонида Андреева даже названа 'фильмом-провокацией'.
Главный герой - одиозная личность, исторически презираемый и ненавидимый Иуда Искариот, можно сказать, делает невозможное: заставляет посмотреть на произошедшие события его глазами и попытаться понять с его, Иудиной, точки зрения.
Иуда задаёт неудобные вопросы, он единственный из учеников, кто не воспринимает на веру слова и действия Учителя. Иуда сомневается во всём - в себе, в правильности сделанного им выбора, в богоизбранности Учителя. Иуда тщеславен, амбициозен, завистлив и умён. Он не понимает, почему апостолы слепо и беспрекословно подчиняются Иисусу и идут за ним. Он пытается провоцировать их, самого Учителя, но у него ничего не выходит и это злит его ещё больше.
По-актёрски (а может, в этом была задумка режиссёра) Иуда - Алексей Шевченков переигрывает Иисуса - Андрея Барило. Нервная, яркая, острая игра Шевченкова производит сильное впечатление.
При просмотре картины возникает мысль: получается, что Иисус смог стать тем, кем стал только благодаря Иуде, только в результате его предательства. Не было бы Иуды, не появился бы и Христос - преданный, распятый, воскресший и вознёсшийся. Фильм ставит философские вопросы о невозможности существования белого без чёрного, по сути о единстве и борьбе противоположностей... С одной стороны, получается, что Иуда - вершитель судьбы Христа, а с другой, приходит понимание, что и он - исполнитель высшей воли, орудие, которым она вершится.
Вероятно, у каждого из зрителей, в зависимости от мировоззрения, фильм вызовет собственные вопросы и личностное восприятие увиденного. Мне картина понравилась.
Есть первый план, главный герой - Иуда. На втором плане, где-то там, все остальные. Они есть, но общим фоном. Мы, в целом, знаем, кто они, и что происходит. Где-то слабо слышно, где-то обрывки фраз. Но это не важно. Режиссерским замыслом было показать именно его, Человека из Кариота.
Кто он? Какой он? Что думает? Что чувствует? Что хочет? Через этот образ и диалоги режиссер доносит всю жизненную философию, актуальную во все времена.
Лично я фильмом не разочарована. Я уже не раз выражала свой восторг безграничным талантом молодого режиссера Андрея Богатырева, повторюсь снова: фильм удался.
Он получился естественным, натуральным, философским. Там есть над чем поразмыслить. Имея такую, казалось бы, сложную тему, фильм получился на редкость простым и понятным. Алексей Шевченков в главной роли - это вообще отдельная тема! Гениально исполнено! Андрей Богатырев сделал прекрасный выбор в лице Алексея!!! Он смог сыграть так натурально, надрывно, искренне, что просто не оторвать глаз от экрана, наблюдая за его игрой. И вообще, браво всей творческой группе! Костюмы, музыка, очень натуральная массовка, все безупречно!
Изучив все доступные рецензии о отзывы об этом примечательном фильме, столкнулся с непонятным, почти агрессивным отношением к образу Иисуса Христа на экране и в целом картинах, основанных на Евангелии. Неужели всё это последствия экзальтированно-утрированных нашумевших 'Страстей Христовых',по которым, не особенно разбирающиеся в этой тематике, критики сравнивают всякую картину, касающуюся образа Христа, даже если за её основу берётся литературное произведение светского писателя?Или это влияние в целом американизированной трактовки Спасителя, когда из-за своей набожности режиссёры, пытаясь показать его благостным, делают прямо таки приторным. Поэтому таакя трактовка, как в Иуде или Последнем Искушении Христа кажется понятней и реалистичней.
Но, как я и предполагал 'Иуда' всё же смог вызвать общественный резонанс, как уже упоминаемое 'Последнее искушение Христа', где авторское видение Евангельских событий, естественно, вызвало в кругах православных верующих возмущение, для которых само появление образа Христа на экране является недопустимым, а тем более вольное обращение с Евангелием.
А между тем, по крайней мере для меня, этот фильм прямо таки стал долгожданным явлением в российском кинематографе потому, что это всего лишь вторая полноценная попытка показать образ Христа на экране_не считая клипа Ирины Алегровой на стихи Марины Цветаевой, где разыгрывается история взаимоотношений Иисуса и Магдалины и фильма Мастер и Маргарита Юрия Кары, где сознательно литературная апология Христа выдаётся за самого Христа, благодаря безусловно талантливой игре Николая Бурляева. И первая это появление было в совсем недавно обнародованном фильме 'Пустыня' Михаила Каца, который кстати тоже является вольной экранизацией 'Иуды Искариота' Леонида Андреева, но к нему ещё добавлены мотивы из другой повести, автора, тоже основанной на Евангельском сюжете о воскрешении Лазаря. И, между прочим, если я не путаю, этот фильм также был показан на Московском кинофестивале где-то три года назад.
В целом, как мне показалось, трактовка образа Христа в фильме 'Иуда' не особо отличается от описания в самой повести, правда после самого первого прочтения, я был уверен, что оно совпадает с моим видением, а, перечитав её снова, благодаря фильму, убедился в обратном. Да и трактовки характеров апостолов аналогичны тексту повести, а внешне трудно подобрать их точно по описанию, особенно Иуду. Поэтому, самыми колоритными получились лишь Иуда и Фома, с которым он больше всего и общается, видя, что из всех учеников, он самый простодушный.
Если исходить, из самой трактовки евангельского повествования, то думаю, что Иисус не мог общаться со всеми учениками по-приятельски, как показано в некоторых фильмах. Потому что знал, кто из них преследует какую-то личные цели, и пошли за ним из любопытства, чтобы узнать, что он за человек А кто, в силу своего открытого чистого сердца, всеми силами пытается понять прежде всего его учение, к которым он был больше расположен И в тексте Евангелия такими оказались братья Зевведеевы и братья Симон-Пётр и Андрей. Но, я так же, как и режиссёр и автор повести считаю, что кроме них такими могли считаться Магдалина и Иуда Искариот.
Всё обытовление повести произошло из=за того, что самые ключевые евангельские события, кроме ареста Иисуса и раскаяния Иуды, опущены. А диалоги оказываются голыми, потому за ними не следует чёткого развития сюжета, и даже появляются пустоты между частями картины, впрочем, в самой повести используется тот же ход, где все события разделены на части, как в романе
История блужданий духа Иуды в поисках истины – не просто драма любопытной, пытливой души, никогда не насыщаемой чужими ответами. Это трагедия человека, которого ослепляет и убивает жажда истины и гордые попытки утвердить свое единственное право на нее. Лучшее, что дал нам актер Алексей Шевченков этой ролью – многовариативность прочтения своего героя. Пусть кто-то обвинит созданный им образ в размытости, но все же как славно, что о нем хочется думать и думать. Причем иногда противоположные вещи. И все они сыграны! Итак…
Только ли высшие и лучшие чувства пробудила в Иуде встреча с Другом? Зависть, гнев, самомнение, коренящиеся в идее оправдать его жизнь и смерть своими собственными. И тем самым сравняться с ним, прилепившись навсегда к его подвигу и жертве. Срастить со своей мечтой и стать ею (им!), наконец.
Возможно, в Иисусе Иуда увидел не истину, а идеального себя (не Друг даже – двойник, тень, а тень и тело всегда вместе). Тогда любовь ко Христу – на самом деле завуалированная большая любовь к себе, облеченная ложью в святые одежды, тайная болезнь, проказа души. Гордыня, доведенная до предела в жажде анонимности «подвига» и «жертвы». Шаткая лицемерная душа не может отличить: жертва для себя, для Друга? Для спасения людей? Всеобщего спасения?
Возможно, Иуда - моральный деспот (как бес Верховенский, как Раскольников), фанатик истины в лапах стихийной любознательности, направленной, прежде всего, на самого себя. И в вере во Христа он ищет ответ на вопрос, не кто такой Бог, а кто такой он сам. Кто я такой? - сверхнота андреевского Иуды, нота, которая, как зубная боль, ни на минуту не оставляет его и не утоляется ничем. Он, даже умерев, висит между двумя ответами – ВСЁ и НИЧТО.
Простота и ненасильственность, доверчивость и спонтанность веры апостолов («Если Учитель идет этой дорогой, значит мы идем верно») оттеняют то, что вера Иуды – искусственное христианство, акт гордыни. Она ворчливая, фанатичная, возведенная в абсолют, насильственно загримированная под жертву. Недоверчивое отношение к Промыслу демонстрируют слова отчаявшегося гордеца, обращенные к ученикам Христа: «Вы идете стадом. За пастухом. Вслепую». Он не хочется так идти. Он хочет решать то, как надо идти, сам. Он не знает, что такое вера без «если» и «почему?». Без «нет» и «не хочу». Что такое вера без «Я»...
Бездна самости - пропасть, глубина которой глубже любой выси. В ней все вверх ногами. Мрачная тоска по смыслу называется Богом. Предательство – Жертвой. Зависть – Любовью. Самоубийство – пропуском в Рай. Придуманность, измышленность (над чем так плакал Достоевский, создавая героев-фанатиков, сочинителей смысла жизни) теории – любви – жизни – смерти Иуды поражают. Истина искривляется в душе кривого человека. И жизнь его увенчивается безобразно кривым финалом.
Он сам возвел себя в ранг судьи над жизнью, судьи, допускающего своеволие в выполнении воли Бога, имеющего право решать, кому умереть ради истины. Он так привязан к своей моральной значимости, что не может отвлечься от себя, забыть себя даже в подвиге жертвы («Вы отречетесь и убежите. А я с ним останусь навсегда». «Кто будет первый подле него?». «Я помог ему стать тем, кем он должен был стать»). Однако мрачная самость в свете истины Иисуса оказывается ношей тяжелой настолько, что Иуде легче себя убить, чем стерпеть.
Омраченная душа Иуды весь фильм настороженно и недоверчиво прислушивается к брезжащей где-то там Истине (это страшнее предательства истины, в которую веришь, стоять вот так - рядом со светом истины - и не доверять ему). Ошибка героя в том, что он борется за истину, настойчиво ищет ответ не в Христе, а в себе. Не просто самость – САМОзванство. Видимо, Иуда не зря в тексте – вор. Данный нам изначально характер вспять не повернуть. Вот и у него переступить этой собственной воровской сути не получилось. Нарисовал на истине свое лицо и залюбовался им.
Фанатичное наслаждение самоуничижением (статусом корыстного предателя) – тоже гордыня. В этом поступке Иуды много измышленного, выдуманного, показного. Увидев героя в фильме с большим красивым белым цветком в руках, вспомнила слова Стефана Цвейга о Толстом: «смирение распускается павлиньим хвостом». У Иуды высокомерное смирение. Мостить себе собственными руками дорогу к мученичеству – подвиг на грани искушения, прелести. Не зря звучит в фильме: «Ложью спасения не обретешь».
Иуда сильный. Он силен телом, живуч, как кошка, стерпит, снесет любые удары. Силен волей. Силен пытливым, любопытным умом. Впрочем, думать легко; действовать трудно. Но он силен и действием. Ему хватает силы искать и терпеливо блуждать в поисках искомого. Хватает силы и на самое трудное - действовать согласно тому, как думаешь. Отдать себя целиком тому, что считаешь единственно верным, и заплатить целиком, даже если это ошибка. Он довел до конца постройку своей теории (будь она даже карточным домиком). Это сила. Но она нейтрализуется одним очень важным обстоятельством. У него слабая – глухая и слепая – душа: «Почему ты молчишь, Господи? Скинь ты с меня этот камень!».
Сомнение тяжелой корой обволакивает душу, он не может подняться над земным, освободиться от мира. И он несет свою душу с трудом, как носильщик, задыхаясь, все больше и больше утомляясь от тяжелой ноши. Все делает сам, все решает сам. Даже истину собственную придумал. Больше духовной свободы, вроде, и пожелать нельзя. Но он окружен наступающей пустотой. И она придавливает к земле. Его пытка, его наказание, его бремя – сомнение. До конца. Без надежды. Он говорит: «Если бы понять смысл, не было бы ни страха, ни сомнений». А вдруг там выяснится, что он не жертва, не спаситель, не проводник идеи друга, не помощник, а предатель и убийца? «Типичная русская переоценка себя» (Цвейг о Толстом). А дальше – веревка, ветка, хруст и неумолимая ясность. Неумолимая истина, о которой он нам никогда не расскажет.
Если веришь, необходимо стать тем, что исповедуешь. Иуда стал предателем. Упомянутый выше Толстой наказывал всем нам стеречь собственную жизнь. В фильме Христос говорит: «Любите душу свою». Иуда возлюбил ее любовью гордеца, а в такой любви и вере не бывает милосердия. Дух противоречия, гений парадокса, тип революционера, предсказанный Андреевым, - Иуда. К его «подвигу» с легкостью прикрепляется адский девиз революционеров всех времен «цель оправдывает средства». Пламенный («Иуда – уголек», - звучит в фильме) и неудовлетворенный – он никогда не был христианином. Не вера у него, а жгучая тоска по Богу. Вера – это ведь покой в Боге. А Иуда…
