Перебирая старые газеты, я увидела статью авторства малоизвестной поэтессы, которая, впрочем, пользуется популярностью в нашем городе (газета, понятное дело, тоже была местной, городской). Так вот, в статье г-жа N сравнила два фильма - 'Доживём до понедельника' и 'Географ глобус пропил', заявив, что 'первый фильм - уже классика, а второй ей станет'. Я тогда слегка возмутилась, так как, если 'Доживём...' для меня определённо является классикой, то 'Географ...' я бы пересматривать не стала. Сейчас поясню почему.

Главный герой - Виктор Служкин не вызывает ничего, кроме жалости. 'Потерявшийся' человек, без цели в жизни и без желания что-то в ней изменить. Его не за что уважать, так как он по сути теряет всё, но не предпринимает никаких попыток это удерживать. 'Он просто живёт...' - именно эти слова вынесены в описание к фильму, но смотреть на такую жизнь очень грустно. А ещё печальнее то, что Служкин получил статус едва ли не 'героя нашего времени', многие узнали в нём себя, своего друга, своего соседа... Такая жизнь в нашей стране действительно считается нормой. Человек, которой регулярно злоупотребляет алкоголем. Человек, который работает не по специальности и не по призванию, а исключительно ради денег. Человек, которого такая жизнь вполне устраивает. Лично у меня этот образ не вызывает ни малейшей симпатии, но хуже всего то, что такой человек идёт работать в школу - место, где формируется новое поколение, которое затем будет вершить судьбу нашей страны. И как итог, снова огромное количество 'потерявшихся' людей, абсолютно не приспособленных к жизни.

Особенно чётко эта проблема вырисовывается, когда класс отправляется в поход, а их учитель позволяет себе дурные выходки и выпускает ситуацию из под контроля. Он и сам скатывается до уровня школьника - безалаберного и беззащитного. В итоге всё могло закончиться настоящей трагедией, гибелью детей. Правда, зритель как всегда не обращает на это особого внимания, всё пущено на русский авось, не погибли и ладно. Что примечательно, Виктор Служкин не имеет специального педагогического образования. По профессии он даже не географ, а биолог, но это не мешает ему работать учителем географии. Как не печально, но в современных школах такие люди уже не редкость.

О вкусах, понятное дело, не спорят. Для кого-то 'Географ глобус пропил', возможно, станет чем-то значительным, ведь наблюдать за простым человеком, который катится вниз по наклонной, порой бывает интереснее, чем смотреть на того, кто смог преодолеть свои проблемы и добиться чего-то, за что его стоило бы уважать. Фильм определённо неплох и посмотреть его один раз не просто можно, а даже нужно. 'Географ...' - отличная возможность задуматься, не превращается ли ваша жизнь в нечто подобное и не являетесь ли вы кем-то наподобие Служкина на данном этапе своей жизни. Плюс ко всему будет несправедливо не отметить, что актёрская игра здесь на высоте у всех, включая молоденькую Анфису Черных. Однако, классикой нашего кинематографа я этот фильм называть не стала бы. Потому что не хочется, чтобы героями современности становились 'Служкины', а люди, живущие в России, ассоциировались с пьянством, потерянностью и безысходностью.

Грубый, неприукрашенный и очень грустный фильм с эстетикой в духе 'Левиафана'. Нетривиальная картина: без излишних надрывов и истерик, без натянутых мелодраматических линий, без учителя-супергероя, без Лолиты и без хэппи-энда.

Главный герой - человек не безнравственный, а слабовольный, даже по-своему порядочный и верящий в идеалы. А школьный учитель, в общем-то, из главного героя ужасный: он не может справится с хулиганом в классе и срывается на него, играет с учениками в карты, постоянно подвергает жизнь ребят опасности в походе. Учитель - это не его профессия, это, если угодно, его жизненная миссия. В этом смысле лучшая сцена в фильме, когда Служкин стоит над рекой, по которой без него сплавляются его ученики, вступившие в бой со стихией - это метафора всей его жизни.

Учитель в течение всего фильма не действует активно: он отзеркаливает действия других или действует со знаком минус - воздерживается, уходит, бездействует. Он хочет осчастливить всех (жалеет обманутых женщин, отпускает жену к одинокому лучшему другу), но он не святой. Проявляя внимание, мягкость, доброту и не делая ничего особенного, он учит окружающих большему, чем географии. Он учит прощать, слушать, жалеть, брать на себя ответственность за других; учит большему, чем его 'ученики' способны усвоить. Он учитель, который преподаёт урок и отходит в сторону, экзаменует его 'учеников' жизнь.

Наверное, теперь это моя любимая работа Константина Хабенского. Я убеждена, что у талантливого актёра герои не получаются плоскими и однозначными; к Служкину я испытывала жалость с оттенком гадливости и отвращения, а в следующей момент принимала в его судьбе искреннее участие. Для меня образ учителя балансирует на грани жертвенности и унизительной слабости, и именно это положение идеально: ни высокого пафоса, ни глупой слезливой драмы.

Я бы всем посоветовала обратить внимание на 'Географа...' - хорошее и красивое кино-притчу, которое, по-моему, имеет весьма косвенное отношение к школе.

После ВДудя решил обратить особое внимание на творчество Константина Хабенского. «Коллектор» мне очень зашёл. Местами стал приземляться я на отечественное, качественное кино, поэтому акцент на фильмографии актёра стоит сделать. И сегодня у нас «Географ».

Не знаю, то ли искать минусы, то ли выводить плюсы, но двоякое мнение после просмотра. Дело даже не в сюжете, а в подаче материала под российскую действительность. Плохо, что Россия ассоциируется с пьянками и алкашами, но ещё хуже, когда режиссёры делают на этом акцент и пускают его в массы. Фильм отличный, социальный и поучительный, но, к сожалению, правда жизни в стране страшна… страшна так, что может довести до отрицательного патриотизма. Подрывать массы никто не намерен, а вот давать народу историю из жизни обычного человека (ведь так знакомо всё это нам), может пойти на пользу. И я не о кассовых сборах.

Главный герой – конченный человек. (Это не локализованный фильм с Марго Робби, а действительно никчёмный человек). От безработицы идёт работать учителем географии в школу. Опыт? Стаж? Нет. Нужен человек, вот и берут. Хабенский прекрасно переносит зрителя в школьные годы, но детская ностальгия рассыпается, столкнувшись в жестокими реалиями пензенской школы. Дабы оценить человека, как учителя, следует обратить внимание на его обычную жизнь. Пьянство, разногласия с женой – ограничений нет. Сценарий вводит друга детства, который оказывает огромное влияние на географа. Приятно наблюдать за диалогами, за размышлениями, пусть и по пьяни, но они о жизни.

Бутылка до добра не доведёт, и если дома всё плачевно, то как дела в школе? 10 класс, в котором есть разные ученики: от прилежных до разгильдяев. С точки зрения преподавания фильм ничего не даёт, география, в целом как предмет, не имеет роли. А вот социум, отношения «ученик-учитель», конфликт поколений, «отцы и дети» - вот, где прощупывается мораль, вот, за что фильм хочется любить. Но стоит только главному герою принять приятную позицию для зрителя, как снова следует бутылка. Задаёшься вопросом: зачем развивать персонажа, давать интригующий стимул для просмотра, если произойдёт сброс и всё? К таким мыслям возвращаешься, но сюжет не останавливается на школьном развитии, а ведёт также параллельно сильную игру на личном фронте. Любовный квадрат… я бы так назвал. Проблемы с женой, нет чувств, нет любви, и, что самое главное, оба супруга это понимают. Обратная сторона – друг, который притягивает внимание женщин и успешно берёт бразды правления. Окунают в грязь географа, а ему плевать.

Человек-губка. Он впитывает и впитывает. Есть дама на стороне, но здесь затрагиваются чувства, а не физиологический контакт. И в этой шахматной партии тоже свои неурядицы. Стоит оценить коварство женщин в картине, возможно, многие дамы станут на защиту. Правила «клин клином» взято за основу. Тебе изменили, уже заранее изменяя с посторонним, то ты тоже начни спать с другим. Абсурдной выставляется логика женщин, но ещё больше забавляет их раскрепощённость и легкодоступность. Оставив позади личную жизнь, интерес навивает школа. То есть, нет проседаний в сюжете. Параллельные линии интересны, каждая даёт что-то новое зрителю и бросает героя во все глобусные…

Финальный эпизод, когда состоялся близкий контакт со школьниками, когда они прошли испытания жизни, показывает настолько сильную борьбу человека с самим собой, что убирает на задний план презрение и унижение. А они, безусловно, есть. Отстаивать своё человеческое «Я», быть сильным и не останавливаться перед сложностями. Возраст не имеет значения, если в душе человек сломлен, поэтому нужно поднять стержень моральный, тогда и внешний облик станет уважаемым. Последняя фраза Константина до того точная, проницательная, что она служит переломным звеном, показывая путь искупления. Это безупречно.

Если «Географа» и нельзя назвать величайшим отечественным фильмом, то это как минимум одно из самых главных произведений киноискусства в современной российской киноиндустрии. К сожалению, лента не снискала всемирной славы, в отличие от «Левиафана», рядом с «Географом», нервно курящим в сторонке. Занятно, сколь радикально две картины отличаются в плане решения актуальных вопросов и насколько «Географ» превосходит своего собрата именно в тех местах, где последний останавливается в каком-то идиотском ступоре. И чтобы попробовать по-настоящему понять «Географа» нужно, для начала, несколько углубиться в сравнение с картиной Звягинцева.

Начнем с того, что оба фильма повествуют решительно об одном – жизни (и близящейся смерти) среднестатистического жителя российской глубинки, вступившего в пору заката, т.е. вторую половину существования. Хорошо известную проблему встречи с истинно уродливым и неприглядным ликом окружающего бытия, герои, на первый взгляд, решают одинаково – единственно верным средством против самой болезни под названием 'жизнь' – алкоголем. Однако на этом сходства заканчиваются. Можно сказать и так - в то время как Серебряков пьет, чтобы пить, Хабенский пьет, чтобы жить.

Вдаваться в раскрытие его личности можно часами. 'Географ' - один из тех великих русских образов, по силе и глубине своей экзистенции, приближающийся к каноническим типажам Мышкина или Безухова. Сам его дух, подобно ночному огоньку, танцует посреди беспроглядной и бесперспективной вековечной темноты, он настойчиво и отчасти «по-идиотски» ищет свою правду и истину, он способен с абсолютно стоическим подходом принимать любые факты – вплоть до измены любимой супруги. В каком-то смысле, его самое глубинное желание – урвать кусочек святости, порой совершая даже дьявольские поступки. Думаю, если бы данную картину увидел словенский философ Славой Жижек, то он бы поразился тому насколько удачно экзистенция героя раскрывается не только через морально-этическую, но и через сексуальную сторону его бытия. Пожалуй, впоследствии, он упоминал бы ленту не реже, чем фильмы Тарковского, так как в «Географе» безукоризненно выражена пограничная позиция персонажа между миром идеалистическим и сексуально-материальным (Кстати, тут мы видим чисто Тарковскую троичность женственности и любви – святая любовь к жене, даже неверной, всепрощающая любовь к сексуальной немке-вакханке, отечески-возвышенная любовь к прекрасной, еще невинной, девушке). Занятно, что сам по себе секс для «Географа» является во многом пустой сущностью, от которой он то и дело отказывается, несмотря на многочисленные предложения. Болезненное убийство страсти во имя чего-то идеалистического для него много важнее. Он знает мудрость аскетов – отказ всегда слаще удовлетворения.

Далее, можно сказать, что «Географ» сочетает в себе и другие черты мудрецов – во-первых, ироническое-дистанцирующее отношение к бытию, постоянное ускользание от фактов, перевод любой травмирующей сингулярной ситуации в шутку, во-вторых ниспровержение социальных догматов и устоявшихся канонов поведения, и в-третьих, конечно, перманентное состояние опьянения, поддерживающее героя в сфере трансцендентного. Даже удивительно, насколько глубоким в своей простоте, чистосердечным в своей глупой мудрости, откровенным в своем вечном лицедействе вышел персонаж «Географа», которого грешно даже упоминать в соседстве с алкашом Серебрякова. Безусловно, это точно один из самых важных и цельных героев не только в современном российском кино, но и во всей нашей сгнивающей заживо культуре личного мировосприятия и социальных взаимоотношений. Это персонаж, появление на сцене которого созрело уже давно, однако никак не наступало. И, конечно, сыграть его мог только Константин Юрьевич – флагман отечественного актерского искусства, пока что идеально исполнивший, возможно, самую главную роль в своей жизни.

Однако, фильм не ограничивается только экзистенциальным раскрытием личности протагониста, но решительно, смело и в чем-то, безусловно, наивно, пытается перекроить и разукрасить картину неприглядной действительности. Нисколько не страшась поставленных задач, лента берется за труднейшую тему взаимоотношений и конфликтов поколений, вскрывая и пытаясь разрешить проблемы, поставленные еще «Школой» Германики. Пожалуй, единственный персонаж, который мог бы помочь в ситуации – это «Географ», вместе с молодежью существующий вне системы, горящий сердцем и душой, способный страдать и любить как подросток. Пока власть имущие настойчиво форматируют молодежь абстрактным духом недопатриотизма, «Географ» завещает искать настоящую любовь к родине здесь и сейчас, пока умы старшеклассников сужают под ЕГЭ, он расширяет их для правды жизни. Но к взаимопониманию они приходят не через отношение «учитель-ученик», а через равную борьбу и взаимоотрицание. Непонятно откуда взявшаяся дискредитация подростков как неполноценных и нуждающихся в повадырях недолюдях тут даже не подозревается. Естественно, личность «Географа» абсолютно превалирует над всеми, но подростки не являются для него ни декорацией, ни средством для реализации своих идеи. Скорее, на манер Сократа, который называл себя повитухой, «Географ» наблюдает за из судьбами, только изредка позволяя себе напутствие.

Следующий и, пожалуй, последний смысловой уровень фильма – метафизическая репрезентация хода времени. Картина буквально пестрит разнообразными визуально-метафорическими коннотациями. Бесподобная и многозначная игра светотеней, микроэпизоды, вырванные из контекста и отсылающие к вечному, восхитительно-печальные пейзажи и как никогда уместная игра стихий, довершается главным символом, ради раскрытия сути которого Балабанов, некогда снял целый фильм, а именно – реки. Вековечный символ времени тут обыгран просто блестяще. Разве «Географ» с учениками не являются пассажирами одного плота (эпохи), который несется в неизвестность? Разве само время не относит героя куда-то на десятилетия от своих случайных попутчиков? Разве не должны подростки сами (как это и показано в фильме) взять ответственность за управление «своим» временем, и при духовной поддержке и искреннем соучастии «Географа» самостоятельно преодолевать все пороги? Эта, и целая россыпь иных, не менее важных, идей представлены в фильме безупречно (чего стоит одна флагелляция «Географа» с бане с прелестной голой старшеклассницей), причем сделано все в лучших традициях образчиков авторского кино.

Наконец, скажем о чисто техническом исполнении. Сценарий обладает просто ошеломительной нарративной плотностью – зря не расходуется ни одна миллисикунда экранного времени, каждое мгновение пребывает «в движении» и на что-то работает – раскрытие характеров, сюжета, идейной подоплеки. Пейзажная картинка лишь немногим уступает Звягинцевской, зато превосходит последнюю во всех камерных эпизодах, в основным снятых длиннейшими мастер-шотами с потрясающей эмоциональной насыщенностью. Размеренный саундтрек дополняет картину, задавая ей идеальный темпоритм вечного оцепенения российских будней. Правда, игра некоторых актеров, наподобие Анфисы Черных вообще не выдерживает критики. Но это уже не важно.

Конечно, именно «Географ», а не «Викинг» или «Притяжение» должен был рекламироваться медиа как главный российский фильм последних лет. Свою задачу он сверхперевыполнил. Жаль, что весь его потенциал рассеется в капиталистическом болоте блокбастеров и чернухи. Впрочем, как учил «Географ», так и должно быть. Прими это и улыбнись. Остается надеяться, что люди, подобные герою еще ходят по российской земле. А пока они есть – всегда отыщется кусочек счастья, которое как известно «не за горами».

Когда над миром солнце всходит

И пробуждается рассвет,

Я наблюдаю за природой

И только в ней ищу ответ.

Иду себе своей дорогой

И, как за флаг, держусь за мысль,

Что нет мудрее педагога,

Чем наша собственная жизнь.

Если вас зовут Ганди, Че Гевара или Ленин – Владимир Ленин, - то историю вашей жизни рано или поздно напишут. Если же вы обычный российский ученый, провинциальный биолог, учитель-не-пойми-чего, то нужна очень веская причина, чтобы сделать вас героем книги. А вот поди ж ты: решение – да нет, необходимость сесть за стол и доверить бумаге рассказ о мытарствах оставшегося безработным интеллигента обрушилась на писателя Алексея Иванова. Роман, написанный на излете прошлого века, передающий сквозь призму судьбы неустроенного человека положение образованных людей в некогда единой и могучей, а теперь расползающейся по швам стране, не сразу нашел отклик в сердцах. Именно по этой причине транзитный поезд 90-хх, подаривший нам «штабного писаря» Данилу Багрова, неуловимого Морячка, глухую танцовщицу Яю, проскочил станцию с вечно молодым, вечно пьяным географом. Однако крепкую литературную основу долго игнорировать нельзя, посему новый век все ж позволил увидеть на киноэкранах непутевого Виктора Служкина, жизненный путь которого также переместился в третье тысячелетие.

Так кто же он, этот новоиспеченный учитель географии в обычной школе? Биография – кратка: женат, но не по любви, а «по залету» – это ясно из обрывка разговора с супругой; раньше работал на кафедре Уральского университета, но оттуда его выперли за… в общем, за что-то выперли. После - методист в заводской библиотеке, ну, а сейчас «нет завода – нет библиотеки». В школе он сразу же становится «белой вороной» - как для учителей, так и для учеников. Почему «белой вороной»? В первую очередь потому, что он «чудик». Некогда Василий Шукшин открыл великое множество человеческих типов – чудных, забавных, но при этом самобытных, идущих не проторенной дорожкой, а своими путями. Оказывается, эти комичные люди («…без шутки жить жутко»), острословы («…что чувства добрые я литрой пробуждал»), поэты («кто за ляжки, а мы за фляжки») сохранились. Но только ушли еще дальше в глубинку, в провинцию – подальше от шумных мегаполисов, туда, где человек еще не оторвался окончательно от природы, не «раздавлен» цивилизацией. Служкин – именно такой человек. Да, непутевый. Да, выпивоха. Но не оставляет равнодушным: и болит душа, и щемит сердце, когда приходится наблюдать, как он читает в темноте сказку Пушкина на ночь дочке; или как он всматривается в клочок письма на водной глади, тоскуя по прошлому; как жена видит в нем бесхребетного, тряпичного мужичонку, восхищаясь другом Виктора – Будкиным, который везде пролезет, везде пройдет («еще в школе у пацанов мелочь вытрясал»).

Кто назвал Служкина слабаком, лузером и тряпкой? Школьники? Как же без них. Неформальный лидер, красавица-отличница, толпа глупых подпевал. Вскоре все перевернется с ног на голову. Посмотрите, как по скулам географа ходят желваки: от бескультурья («я вас в упор не вижу и не уважаю»), безграмотности («и шутки у вас тупые, потому что чувство юмора у вас не развито»), пошлости, грубости («вам ничего не нужно кроме мобильников, порнухи и наркоты»). По книге у него есть антагонист – завуч школы Роза Борисовна, но диспозиция как таковая в фильме отсутствует: Роза-Угроза отодвинута даже не на второй, а на третий план. И это одно из допущений ленты. Ведь были же в советском кино героини Нины Меньшиковой, Анастасии Георгиевской, Ии Саввиной. Режиссер, опасаясь хрестоматийной упаковки, слегка изменил сюжет, но тем самым он лишил зрителя трогательных флэшбэков. Между прочим, история детства персонажа тесно переплетается с событиями нынешними. Она словно тот ветхий мостик между прошлым и будущим, между школьными переживаниями Служкина и впечатлениями нового поколения, которое все ж способно преодолеть препятствия, несмотря на свою безалаберность. Но зато не упускает постановщик главного – «святости» героя нашего времени («я хочу жить как святой»). И чем беднее этот неудачник, тем больше в нем «святого». Велединский воскрешает полузабытый образ провинциального учителя земли русской, которым в осовременной версии мог быть и Илья Семенович Мельников, и Нестор Петрович Северов. Именно образ, оболочку, ибо учителем Служкин является лишь формально. Правда, научить он может гораздо большему, чем его коллеги по цеху. Но и методы у него нестандартные.

И первозданная природа Уральского края ему в помощь: своим величием она приземляет человечишек и возвышает Человека. Причем по ходу дела этот Человек рождается и во вчерашнем двоечнике-матерщиннике, совершающем маленький подвиг, и в девчонке-малолетке, хватающей чекушку для смелости и бахвальства назло самой себе, и раздосадованной что в бутылке не водка, а всего лишь березовый сок. Или фрагмент, когда варят кашу в котелке над костром – в этом нехитром занятии столько живой поэзии, что оно превращается в священнодействие. И понятно, что финал мы уже почти проговариваем, он сам крутится на языке. И пусть версии могут быть разными, суть одна: заглянет Служкин в гумбертовскую бездну или возвеличится в русской святости, уйдя схимников в пустошь лесную – в эту Пермскую обитель? Святой, но не чернец, грешник, но не сластолюбец. Монах, который не продавал свой «Феррари», и даже не продавал свои «Жигули». И не потому, что их у него никогда не было, а потому, что не нужны они ему - совсем не из-за жизненной неустроенности, позиции, расхлябанности. И тут выявляется та редкая черта образованного воспитанного человека - уж лучше упасть в грязь лицом, напиться, нажраться, горланить рэп на стихи Пушкина, чем испоганить душу, продаться и предать. Внезапно шут гороховый превращается в принца. Принца и нищего в одном лице. Без плаща и шпаги, зато трехдневная щетина и перегар в наличии. Что поделаешь: любить по-русски нелегко. А он жаждет, ищет эту «совершенную» любовь – вечную, как горы вокруг, первозданную, как непролазный лес, чистую, как горный ручей, ясную, как небо над головой. Но где она живет – вечная любовь? Ведь тоскует Служкин по той первой любви, которая в нем не догорела, а в жизни уже объекты юношеского невинного желания потеряли всю свою прелесть, преобразившись в неузнаваемых, потрепанных жизнью одноклассниц. А он хочет, хочет любить, как мальчишка. Как Рома Лавочкин. Только он давно уже не мальчик и, поэтому, финальный аккорд будет надрывным. До рвущихся струн, до горечи в горле. Иначе, наверное, никак. Если хочешь остаться Человеком!

Наверное, не открою Америки, если скажу, что экранизация сильных литературных произведений - задача всегда непростая. Причин тому много, основная из которых в том, что автор книги ВЫЗЫВАЕТ определенные образы в голове у читателя, а создатели фильмов все-таки по большей части эти образы НАВЯЗЫВАЮТ.

В связи с этим не существует в мире двух человек, прочитавших одну и ту же книгу и воспринявших ее одинаково. Именно поэтому идеальная экранизация, на мой взгляд, невозможна в принципе.

И все же перед нами отнюдь не самый плохой вариант. Режиссер, экранизирующий художественное произведение, однозначно имеет право преевнести в него что-то свое. Поэтому не буду ругать Велединского и прочих создателей фильма за многие несоответствия оригиналу и 'искажения' изначальной линии...

Возможно, я отчасти необъективен и смотрел это кино через розовые очки, так как очень люблю творчество Хабенского во всех его проявлениях. Что есть - то есть... И все же - по-моему, несмотря на лет так 20 разницы в возрасте со своим героем, прочувствовал он его прекрасно.

На мой взгляд, в кино показаны именно ключевые моменты и наиважнейшие образы и события книги, и переданы они очень вразумительно.

Не сторонник спойлеров, поэтому не вдаюсь в конкретику. Читайте книгу и смотрите кино!

9 из 10