Галлюцинации – лучшее развлечение для людей, ведь реальная жизнь для нас уже не в кайф. Что-либо выдуманное – становится для нас более реальным, нежели собственная жизнь. Это то, что захочет увидеть каждый; то, чего не существует, но то, что может взорвать сознание. То, что есть в параллельной реальности, которая переполнена абсурдных для нас явлений. Огромные динозавры на верёвках, вместо маленьких собачек; однополые браки; озарение; в каждом государстве по Иисусу; отсутствие половых органов. Та реальность, в которой бомжам завидуют чёрной завистью. Ихняя жизнь лучше, чем наша - без лицемерия и каменных лиц, весь мир в головах. Кино пропитано галлюцинациями и тем жизненным тонусом, которого не хватает каждому из нас. Чтобы вырваться, чтобы увидеть то, чего мы никогда не видели. Здесь в ногах прохожих можно увидеть больше, чем в Париже, или Лондоне.
Единственное ради чего стоит жить – это само чувство жизни. И 'Holy Motors' выступает этакой дозой серотонина для человека. Но кино это, а скорее даже размышления относятся уже к послевкусию. Ибо во время просмотра - порой хочется нажать на паузу и пойти отложить личинку. Но это ведь чисто физическое желание, а вот само кино кажется расследованием метафизическим на тему совокупления бытия рационального и иррационального.
На одной из парт, в университете, я увидел надпись на столе, вырезанную ручкой, 'Юлиус Эволла - крут', не смотря на одну лишнюю букву в фамилии я, тем не менее, очень порадовался. Хмурый оазис посреди жаркой пустыни. Таким для меня и 'Holy Motors' оказался. 'Духless' настолько же хорош в мире кинематографическом, насколько хороша надпись 'половые органы рулят' на парте, но это всё не радует так, как радуют подобного рода откровения.
На фоне всего абсурда в фильме наблюдается малая, эффективная и просто таки гениальная деталь - антракт! Где, вообще, такое использовалось ранее? Та музыка, изливающаяся из аккордеонов - просто божественна. Она уместна, она грустна и весела, она не однообразна, она - идеальный саундтрек для четырёх с лишним тысяч кадров.
Объективным, так же, видится мнение по поводу универсальности данной картины, по отношение к испытываемым чувствам во время просмотра. Финальным, из которых, является шок - от осознания того, что всё это было просмотрено.
Многое в фильме я не понял, но это не беда - 'Одиссее' Кубрика аналогичный факт не мешает оставаться одним из важнейших фильмов 20-го века.
Кино Каракса - этакий пластырь, приклеенный на израненное тело, так жаждущее тепла, ласки и тёплого золотого дождя.
Итак, недавно я посмотрела в кинотеатре новый фильм Леоса Каракса «Корпорация “Святые моторы”». И мне хочется сказать: «Браво, Леос Каракс!». Фильм превзошел все мои ожидания.
Леос Каракс повествует нам о неком Оскаре (Дени Лаван), чья жизнь - это бесконечная череда самых своеобразных перевоплощений, непрерывное движение, которое в фильме олицетворяет даже белый лимузин, перевозящий героя.
«Корпорация «Святые моторы» состоит из многочисленных метафор. Например, машина, постоянный спутник героя, здесь некая пограничная зона. В ней Оскар на недолгий срок может оставаться собой в прямом смысле слова. Также она служит зоной смены его образов, средством перемещения из одной жизни в другую (а все остальное время Оскар в постоянной игре).
И не случайно лимузин именно белого цвета. Белый - не только цвет чистоты, но и цвет, традиционно связанный с обрядами перехода, т.е. сменой социальных ролей (например, невеста в белом платье, выходящая замуж). И это далеко не единственный пример символизма в фильме, широко наполненного им, но ровно в такой мере, чтобы зритель мог не терять связь с реальностью.
Ведь, несмотря на огромную череду, совершенно разных ролей и форм главного героя (от безумных до даже повседневных, но каждый раз уникальных), режиссер постепенно выстраивает вполне логичную, полную и глубоко эмоциональную общую картину, дающую возможность увидеть и самого Оскара за всеми проигрываемыми им жизнями, а также попытаться ответить на вопрос о том, какова его суть и человек ли он в полном смысле.
В фильме есть очень тонкие сцены, отражающие проблемы как на более широком, социальном, так и на более узком, личностном уровне. Например, сцена с Евой Мендес весьма жестко, но вместе с тем иронично показывает грань между красотой, уродством и восприятием и потреблением этого обществом. Недаром в фильме звучит цитата: «Красота в глазах зрителя». И неважно, что возможно сама проблематика несколько избита, а важно, как ее показывает Денни Лаван, а он это делает необычно и блистательно.
Кроме того, лично мне хотелось бы выделить момент с аккордеоном, он весьма эффектен. После предыдущей его «жизни», плавно отражен переход эмоционального стояния героя по средствам музыки.
Также хочется отметить сцену в разрушенном здании с Кайли Миноуг, которая, кстати, отлично сыграла (как и все актеры в данном фильме) и весьма проникновенно спела (но спасибо нашим переводчикам, которые так и не научились переводить песни с субтитрами, а не с закадровым голосом, который, как правило, портит впечатление). Эта сцена полна метафор и именно в ней нам впервые явно приоткрывается завеса тайны жизни «подлинного» Оскара.
В завершении, хотелось бы сказать, что автор своим фильмом как бы говорит нам: «А что наша жизнь, если не постоянное движение?» Все сменяется и рано или поздно уходит в прошлое. Что же лично от каждого из нас остается с течением каждой секунды жизни? И, конечно, кто же мы без наших масок и насколько они от нас отделены?
Некто, настрадавшись от бессонницы, лёжа в одиночестве (собака не в счет) на гостиничной кровати размера двойной кингсайз, прислушавшись к раздражающему шуму, открывает ключом железнодорожника потайную дверь, прикрытую разрисованным обойным листом, вслед за световым лучом проникая через узкий коридор на балкон омертвевшего зрительного зала, заполненного телами неподвижно застывших людей.
Кто он? Тень, призрак, дух Лео Каракса, вселяющийся в тело ужасного Дэни Лавана, переодетого респектабельным гражданином, ранним утром отправляющимся в неизведанный путь, размеченный строками сценариев, которые подкладывает ему услужливый шофёр белокурого лимо, обставленного внутри гримёркой и набитого всевозможным театральным барахлом?
Его остановки — запланированные сеансы художественных миниатюр всевозможных жанров и направлений, перехватывающих романтическую драму драматическим триллером или какой-то там криминальной войной, в которых, меняя лица, актер становится участником и главным действующим лицом выстраиваемых режиссёром ассоциативных рядов из тематических и смысловых знаков, понятных только кругу немногих посвященных, и, в большинстве своём, ясных лишь ему самому, перебирающему мотивы и собирающему мотивации, движущие телом актёра и напрягающие разум зрителя, догадывающегося или думающего, что догадывается для чего это снято и о ком.
Вопрос «о чем кино» — самый неуместный для этой картины, личной для взгляда каждого, кто решится взяться расшифровать аналитический ребус Каракса, загадавшего и разгадывающего самоё себя, таинственно увязшего в прошедшем времени, зачарованный зазеркальем калейдоскопически сменяющих одна другую сюжетных калек, в которые вплетается боль последнего расставания и круги ужасного бытия отталкивающе притягательного существа по имени Оскар, живущего иллюзией и сам умеющий её создавать.
Захочется ли кому завтра вместе с ним снова сесть в деловой лимо зависит от того, каким показалось им его сегодня, прошедшее в потоке хаотичных мыслей Каракса, воскрешающего своих прежних героев, ради новых хитросплетений мнимого и настоящего, когда красота ускользает вслед за скрытой истиной, которую, признанием режиссёр адресует своей умершей жене.
Найденный смысл остается вне фильма. Фильм резонирует в себе; он пишет, не читая, и пишет самого себя. Части нецелесообразного фильма принадлежат не ему: они уже не части. Для него требуется полагать смысл, и он становится чтением.
Завершенность Holy motors возможна только благодаря рядоположенности сюжетов в окаймлении рабочим днем. Поэтому требуется предполагать то, что может свести их вместе: это рождает все многочисленные возвышенные интерпретации. Но они интерпретируют саму рядоположенность; сюжеты в ней, поскольку только соседствуют, но не связаны, допускают новые интерпретации. Поэтому толкование первого всегда произвольно; толкование вторых мимолетно, потому что первое изымается — как линия, полагающая их вместе, и только, — и остается только самое общее, а фантазия может зайти так далеко, как только способна. По той же причине невозможно говорить о главном герое — связи, которые полагаются как те, что проходят сквозь ряд эпизодов, всего лишь соединения. Уже ясно, что то же происходит со всеми фразами о красоте в глазах смотрящего, камерах и прочем. Если возможно завершить фильм из самого фильма (как это возможно с порядком встреч в Holy motors — за одной всегда следует другая), то фильм незавершен, потому что остановка на любом из элементов произвольна.
Несмотря на свободу выдумки, будет пустотой тратой времени и пересматривать этот фильм, поскольку не ясно, где ему следует положить конец. Из-за этого рождаются интерпретации, для которых невозможна остановка. Но они скудны, потому что рядоположенность всегда толкуется как их внешнее соединение. Это разрушает надежду на разные интерпретации связи в сюжете (как возможно, например, с Малхолланд Драйв): главное движение предопределено — фильм оказывается на деле очень окаменевшим; и на интерпретации смысла, а также на новые «вчувствования» — они ограничены почти пустыми эпизодами в-себе.
Итак, Holy motors не может быть завершен. Он состоит из частей других фильмов, и только поэтому мы можем завершать и понимать его части, и только их. Ясно поэтому, что без единства невозможно даже вынести суждения о таком фильме, которое всегда основывается на его целом; в Holy motors его нет.
Режиссёр Леос Каракс просыпается у себя в квартире, разбуженный морским прибоем. Он пробивает (четвёртую) стену и попадает в кинотеатр, где полный зал сомнамбул в едином порыве смотрит фильм.
То ли человек, то ли бог, то ли просто некая сущность с демоническим лицом Дени Лавана и кинематографическим именем мсье Оскар на протяжении суток колесит по Парижу в белом лимузине с личным водителем, и переживает с десяток существенных внешних и внутренних трансформаций. Мсье Оскар одинаково непринуждённо перевоплощается как в банкира, так и в нищенку, как в эксцентричного аккордеониста, так и в наёмного убийцу, как в депрессивного отца девочки-подростка, так и в монстра из канализации. Он будет умирать от старости, от пуль и от ножевого ранения. Облачённый в костюм с датчиками, изображать страстный секс с девушкой-акробаткой и засыпать с эрегированным членом на руках у Евы Мендес в канализации под кладбищем.
Режиссёр Леос Каракс замахивается чуть ли не на джойсовские вершины. Все дни умещаются в одном, а все сущности сведены к единой. Однако постановщик не в силах совладать с собственными амбициями. Сложносочинённые нарративные конструкции рушатся под собственным весом, стиль вырождается в китч, а авторское синефильство становится самодовлеющим. Контекстуальность «Святых моторов» оборачивается против них же, а многочисленные оммажи говорят, скорее, не о режиссёрской эрудиции, а о творческой беспомощности. Да, рука мастера кое-где ещё чувствуется. К примеру, в ударной музыкальной интерлюдии, где компания бравых аккордеонистов лихо отжигает в церкви. Но в целом караксово состояние схоже с третьим обращением мсье Оскара – актёром motion capture. Да, пятидесятилетний бывший акробат Дени Лаван всё ещё способен крутить сальто и всячески изгибаться, но в движениях отчётливо видна усталость, а каждый новый элемент даётся тяжелее предыдущего. А постоянное кряхтение персонажа и вовсе вызывает грустную улыбку у тех, кто помнит бесподобную пластичность Лавана в ранних фильмах Каракса.
Всё переменчиво в этом постмодернистском аду. Младенец мутирует в пса, фальшивка оборачивается оригиналом, а оригинал мастерской копией. Спотыкаясь об очередной симулякр, Каракс всё же выдаёт бюджетную версию Франкенштейна и таки сшивает своего киномонстра из подручных средств. Благо, в соратниках у него более чем вековая история кино.
Режиссёр Леос Каракс как бы говорит нам своим фильмом, что всё в этом мире плавно перетекает из одного в другое. Примерно тоже он возвещал и на заре своей карьеры, но тогда это был стремительный горный поток, а нынче стоячая вода в дурно пахнущем заливе.
Корпорация «Святые моторы» берёт перерыв на ночь и пока озадаченный зритель будет думать снятся ли белым лимузинам электрочайники, бог из машины высадится на планете обезьян, дабы свить уютное семейное гнёздышко с братьями нашими меньшими. Занавес.
Изначально при просмотре ждёшь, когда же будет объяснение происходящему? Однако вскоре начинаешь осознавать, что многое было сказано в самом начале. Каракс выходит в зал немого кино, все устремили свои взгляды в полотно и не замечено ни одного лишнего движения, зрители зачарованы.
И вот появляется герой картины, месье Оскар, которому предстоит много встреч на день. Я всё пытался разгадать, зачем человек в лимузине принимает эти облики: почувствовать себя в разных состояниях, новый способ развлечений для богатых или что это? Знай я режиссёра, то всё стало бы ясно. месье Оскар - актёр, вынужденный постоянно менять образы, натягивать маски, проживать в среде совершенно другого человека. Наш герой скучает по большим камерам, по старым временам, когда его это привлекало и тянуло, а сейчас же он устал.
Было интересно: где же он настоящий? Ведь старушка, человек из будущего в облегающем костюме, мистер ГОВНО? и прочие - это лишь его роли. Даже встреча с героиней Кайлы Миноуг мне показалась в какой-то степени игрой с обеих сторон. Где же время ему побыть настоящим? Так же и в жизни: постоянно приходится играть по чужим правилам, играть чуждые роли на поводу у общества и системы, исполнять порой неугодные требования. В этой картине это показано на примере актёрской среды, где это проявляется ярче и глубже.
Многие понимают произведение по-своему: кто-то видит идею реинкарнации, кто-то жизнь рядового человека, кто-то признание в любви кино. Я не буду давать однозначный ответ по поводу ключика к смыслу, он только у режиссёра. Фильм однозначно напичкан символикой, которую мне разгадать не удалось. Появление обезьян в конце меня озадачило. что это: показатель эволюции или деградации, а возможно ещё что-то? Говорящие лимузины. С кем данная ассоциация? Либо это попытка сказать, что во всяком предмете есть частичка души? Это меня заинтриговало, как и игра Дени Лавана. Он великолепно справился со своей задачей, до сих пор удивляюсь, как ему удалось быть настолько разным на протяжении всего одного фильма. Отдельное спасибо за приглашение в картину Евы Мендес, я её просто обожаю. Маленькая мечта - увидеть эту актрису вживую.
Из минусов отмечу лишь два, и оба связаны с излишней откровенностью. Первое, эрегированный член в кадре, не в первый раз такое у французов, вспомнился сразу Бурый Кролик. И, пожалуй, немного меня смутил эпизод в здании образца будущего, а именно имитация полового акта. Не сама модель секса отвращает, нет, а скорее тот факт, что в какой-то момент показалось, что я вижу пропаганду кунилингуса.
В итоге мы получили фильм отличный от всякого другого. У этой картины есть индивидуальность, это огромный плюс. Также я цену Каракса за то, что не побоялся снять фильм, нацеленный не на массу, но на любителя. Ну что же, в моём кругозоре появился ещё один талантливый режиссёр, чьи картины я посмотрю с большим удовольствием.
В шикарном белом лимузине сквозь город едет таинственный месье Оскар (Лаван). Тонированные окна скрывают от посторонних огромное количество париков, одежды и приспособлений для грима. Словной ловкий фокусник, словно безумный актёр месье Оскар, выходя из авто, принимает различные личины, будь то дряхлая, нищая старушка или же успешный банкир. Он никто и в то же время он может стать каждым из нас. Меняя и отбрасывая старые образы как рваные перчатки, легко забыть о том, кто ты есть на самом деле.
Фильм 'Корпорация 'Святые моторы' - это весьма удачный пример настоящего арт-хауса, когда суть и форма полностью соответствуют друг другу, при этом и то и другое не претендует на всемирное признание и первые полосы таблоидов. Кому-то нравятся криминальные боевики в фальшиво-элитарной обёртке, кому-то брутально-кровавые манипуляции, я же считаю, что если и смотреть авторское кино, то только вот такое - без ложного пафоса, без суетливого нагнетания, без многозначительных пауз в диалогах, а самое главное - без каких-либо претензий на успешность. Здесь нет звёзд первой величины, сочной картинки и модного саундтрека, лишь только авторский взгляд на жизнь, который порождает больше вопросов, чем ответов. Понравился ли мне этот фильм или нет - вопрос другой. Как минимум, могу сказать, что мне было интересно и создатели этой картины, безусловно, заслуживают уважения.
Что касается смысловой нагрузки, то здесь, конечно же, всё непросто. С одной стороны, месье Оскар демонстрирует нам невероятную 'пластичность' своей жизни и желание меняться, как бы подталкивая к этому зрителей - мол не нужно быть статистом в этом водовороте социального океана. С другой стороны, все мы прекрасно видим, чем эта безумная гонка оборачивается для самого Оскара - одиночеством, душевной пустотой и усталостью. Режиссёр прячет от нас вожделенную 'золотую середину', показывая как труден путь к ней и как легко на этом пути оступиться. Сюжет хороший, но не буду лукавить, я бы с радостью посмотрел на нечто подобное, но снятое в более привычном, мейнстримовом ключе. Всё-таки авторское кино такого рода очень тяжело воспринимается, особенно без тщательной предварительной подготовки.
Нельзя не отметить блистательную игру Дени Лавана, который успел достоверно показать нам с десяток различных персонажей, между которыми очень мало общего. По сути, это был театр одного актёра, но зато такого классного, что никого больше и не требуется. Монстр из канализации был шикарный - очень страшный и неприятный тип.
Одним словом, тяжело, но достойно. Постоянно смотреть такое я бы не смог, несмотря на крепкий, пусть и многозначительный, сюжет и отличную актёрскую игру. Всё-таки настоящее авторское кино - зрелище далеко не для всех, и мне не стыдно признать, что многие эпизоды картины 'Корпорация 'Святые моторы' вызывают у меня скорее удивление и неприязнь, чем восхищение. Что поделать, я всё-таки дитя мейнстрима.
Пожалуй, это самый НЕфранцузский арт-хаусный фильм, который мне довелось смотреть. Картина формально относится к сюрреализму, но по моему личному мнению, в ней больше символизма нежели сюрра.
Начальный же эпизод это, скорее и есть, то самое послание от режиссера, которое так ждет зритель, оно объясняет, что кино, это сны человечества, но тот, кто придумывает эти массовые сновидения, сам пребывает в мире грез, которые в необработанные чьей-то заботливой рукой, в так сказать сыром виде заставляют художника постоянно переживать разные судьбы.
Поэтому дальнейшее развитие визуального ряда, следует воспринимать, как некий набор отдельных эпизодов-зарисовок, своеобразных «снов», связующим для которых является, происходящее в лимузине в духе кроненбергского «Космополиса». Учитывая, что раньше режиссер занимался съемками короткометражек, это вполне объясняет стиль повествования, ему просто проще излагать все вот такими короткими сериями.
Финал картины как «сюрприз» для зрителей, которые к концу просмотра уже составили свою трактовку картины, режиссер иронизирует над ними с помощью эпизода, который вряд ли вписывался в составленное ими объяснение. В тоже время, это намек на то, что сновидения, не важно чьи они, массового зрителя или творца, приходят из неведанных для нас пространств и нам лишь кажется, что наше подсознание подвластно нам, на самом деле мы не знаем, кто за рулем лимузина, который доставляет нас на встречи в нашей жизни.
Мне нравятся фильмы которые заставляют меня задуматься над их смыслом и потому я ставлю ему
Как же тщетны попытки подобрать эпитеты к картине, пронизанной совершенной горечью, запахом смерти — и поэтому, вероятно, вышедшей такой легкой, простой и внятной.
Holy Mоtors — если коротко, совершенно универсальное кино. Его можно показывать детям, подросткам, ставить в прайм-тайм — пожалуй, только все пронизывающая горечь картины способна помешать диалогу со зрителем.
Каракс снял фильм совершенно обо всем. То есть, у крупных режиссеров все-таки принята заглавная тема. Борьба личности с социумом, например (смотрите все фильмы Формана — Амадей, Кукушку, Ларри Флинта и пр.) Визуальное эстетство мощных экранизаций (фильмы Кубрика). Бессмысленность насилия, как такового (некоторые вещи СКорсезе и Копполы). Holy MOtors производит неизгладимое впечатление, поскольку не ясно за что взяться — это фильм обо всем на свете; ответ «о жизни» на вопрос «о чем это?» наконец-то проявил свою точность и верность.
Дени Лаван садится утром в лимузин — как мы — и надевает десять масок — как мы — чтобы… чтобы что? Чтобы прийти ночью домой и лечь спать в ожидании завтрашнего дня. Смерть, убийство, иллюзии, любовь, смена ролей — все это не пустое, но довольно банальное наполнение жизни человека, который все-равно заснет ночью — и кто знает, проснется ли снова следующим утром.
Gарадоксальный вывод, предложенный главным героем на вопрос героя Мишеля Пbкколи — «Что заставляет тебя держаться, Оскар?» — «Красота процесса». Как легко, красиво и просто.
Даже смерть Кайли под великолепную вещь, написанную Нилом Хэммоном, пронизана какой-то светлой грустью. Да, умерла; да, спрыгнула с моста; жизнь других не лучше и пока что она продолжается, а раз так — пусть все будет красиво — хоть и пока.
Каракс молчал почти десятилетие, чтобы вернуться со странным (слово - синоним творчества француза) и слоистым как пирог фильмом, за дурацким названием которого запрятал признание в любви к кино, художнику, лицедейству, а вторым пластом – вечное «мир – сцена, где у всякого есть роль», про то (как ни банально это не звучало бы для французского анфан терибль), как мы проживаем жизнь под маской, теряя что-то важное. Долгая пауза дала о себе знать, и Каракс жадно обрушил на зрителя хайлайтсы кинематографических жанров от нуара до мюзикла (хотя сам Каракс всегда был вне жанра), виртуальные соития, оркестр из гармошек, Пиколли в роли Критика, обезьяну в роли супруги и Лавана в роли всех. Автор сильно видоизменился в эпоху «поколения Youtube», но оригинальности ему по-прежнему не занимать, поэтому, признание в любви от него, ожидаемо, получилось эклектичным, выспренным и нескучным, хоть и перегруженным отсылками и цитатами. Самым скучным и не оригинальным в «Святых моторах» вдруг оказалось его странноватое название, в котором, в череде синефильских отсылок, к HOLY, так и проситься WOOD.
Сделано умно и нетривиально. Но почему-то это постмодернистское пиршество очень скоро навевает ностальгию по временам, когда кинокамеры были больше, Лаван младше, а кино от Каракса лучше, даже без Миноуг и Мендес.
