Льюин Дэвис, исполнитель фолк-музыки, выступающий соло, а по совместительству еще и композитор, кажется только и занимается протаскиванием самого себя в высшую лигу. Но путь через тернии к звездам оказывается чуть более тернистым, чем ему хотелось бы; его пластинка не то, чтобы плохо продается - о ней вообще никто не знает - у него нет собственного дома, финансы заунывно поют романсы, а ночует он в основном у друзей, периодически выступая в барах за скромный гонорар. Но все это меркнет, стоит узнать его главную проблему - временами он такой мудак, каких не отыскать на всем белом свете.

Братья Коэн, не смотря на постоянные эксперименты с фабулами, жанрами, актерским составом и интонациями, сразу же узнаются с первых кадров - достаточно сказать, что у любого другого режиссера подобный сюжет мгновенно был бы превращен в надрывный гимн непризнанному гению. И что действительно забавно - кто-то умудрился разглядеть его и здесь, не смотря на тот в общем-то, очевидный факт, что главный герой вовсе не конгениален материалу. Если здесь и есть гений, то только те двое, что отдавали команды на съемочной площадке. А Льюин по сути, неудачник, чьи неудачи во все времена были бы явлением вполне логичным, и не потому, что жизнь не справедлива, а потому, что Боб Дилан лучше. Мало в 50-ых бродило по Америке бродячих музыкантов, играющих фолк и мечтавших добиться славы? И история выдуманного певца, на самом деле, рассказывает не о таланте, зарытом в землю, а об обратной его стороне, когда еще чуть-чуть, и запахло бы большими деньгами (диалог с Ф. Мюрреем Абрахом ближе к финалу на эту тему исчерпывающе все расставляет на свои места).

И на первый взгляд, может показаться, что братья ни о чем таком, о чем бы мы не знали, не говорят, и здесь на помощь приходит форменная Коэновская ирония, не насмешка, но взгляд на унылую действительность с нервной ухмылкой человека, зажатого в угол вполне конкретными обстоятельствами. Вся соль кроется не в диалогах - отточенных, как обычно, до совершенства - а в ситуациях, в том искуплении, которое авторы готовы подарить своему герою; любовь к музыке дает ему не больше, чем привязанность к кинематографу - оголтелому зрителю, вынашиваемому собственные дерзкие планы, которые, разумеется, так и не воплотятся в жизнь. Можно сказать, что этот лейтмотив и делает картину блестящей трагикомедией, да и как еще рассказать о людях, немножко неверно скорректировавших собственную систему координат; фактически, эта мысль проносится рефреном по всему творчеству Коэнов, будь то история о непутевом техасском охотнике, или писателе, подселившемся в не тот отель.

Главным же попаданием в цель является малоизвестный до этого момента Оскар Айзек, отрастивший бороду и мастерски исполнивший все музыкальные номера - а из них состоит львиная доля всего действия - и значащий для восприятия куда больше, чем Тимберлейк, Маллиган, даже Гудмен, половину своей роли проспавший, половину - проковылявший до ближайшего сортира. В конце концов, не смотря на то, что в сущности Льюин никто иной, как спесивый, циничный и трахающий девушек своих друзей ублюдок, в самые пронзительные моменты по отношению к нему проникаешься если не сочувствием, то пониманием; на вряд ли даже худший кусок дерьма достоин того, чтобы ходить по начерченному им самим порочному кругу. Чтобы пройдя раз, получить по небритой морде от незнакомца; право, не стоит выходить на улицу по зову друзей в деловых костюмах. Они не друзья - их у тебя просто нет.

Время от времени попадаются на широких просторах вселенной такие люди, которым по-настоящему свезло. Посчастливилось им родиться в том самом пространственно-временном отрезке, которому они, кажется, идеально подходят. Иногда есть человек, глядя на которого понимаешь, что, даже проводя большую часть сознательной жизни в блаженном ничегонеделанье и перманентном безденежье, он находится на своем месте. Таков и Льюин Девис – классический пример знаменитости местного пошиба. Неизвестный никому за пределами крошечной сцены в занюханном клубе, но именно там, в этом прокуренном закутке ему удается свести знакомство с правильными людьми. Как правило, у подобных людей есть диван, тактико-технические характеристики которого идеально подходят Льюину. Иногда у них есть кот, а, может быть, кошка, в таких делах никогда нельзя быть уверенным до конца. Ведь серьезный человек не полезет под хвост пушистому животному из праздного любопытства, это же просто смешно. Впрочем, кот – это не важно, это, в сущности, ерунда и баловство, забудьте о нем. У кота одна одиссея, у Льюина другая. Одиссея кота Улисса подразумевает невероятное путешествие, а Льюина ждет лишь томительное послесловие и разглядывание надписей, оставленных в общественной уборной отчаявшимися людьми.

Не видать ему циклопов, не услышать сладкие песни сирен, и, вообще, то время великих свершений и подвигов в прошлом. Команда погибла, морская лицензия гниет на помойке, а гнев милосердного Посейдона не замолишь жалкой взяткой в сто сорок долларов. Само море отвергло бывшего баловня судьбы, еще недавно имевшего все: друга, бессмертный фолк-хит, чужую девушку под боком. Разве мог кто-то вообразить, что молодой парень, надрывно поющий песни о полете над рекой, не сказав никому дурного слова броситься с моста. Не говоря уже о том, что совсем не с того моста, с которого принято бросаться согласно древней традиции. Можно ли предугадать тот подлый миг, когда порвавшийся в самый ответственный момент презерватив даст начало столь нежелательной новой жизни. Воистину, беда никогда не приходит одна.

Картина «Жизнь Льюина Девиса» вышла в свет какой-то удивительной смесью типично-нетипичного Коэновского фильма. Никакого криминала, столь любимого братьями объекта для насмешек, никакого безумства глупцов, на халатности или слепой ярости которых построены сюжетные хитросплетения. Только музыка, пленительная атмосфера хорошего фильма и комедия, в кои-то веки построенная на ироничных диалогах, а не обрыдлом ситкоме. Короче – жизнь и не какого-то там абстрактного Лебовски или захолустного Фарго, а вполне конкретного, хотя и вымышленного персонажа. Однако есть у Коэнов и иные фильмы, строящиеся на иных сюжетах, религиозных ли, конспирологических, эта лента именно такого сорта. Знакомый киноманам легко узнаваемый режиссерский стиль, привносит в эту бытовую, по сути, зарисовку эпохи элемент сладкого абсурда. Большего же для этого роуд-муви, удачно притворившегося байопиком и не требуется.

Все эти терзанья и прочие злосчастья, обрушившиеся на бедного Льюина, не имеют разумного объяснения. Равно как и спорный характер персонажа, которого мы застали уже сформировавшимся закоренелым засранцем. Девис хаотичен, мифичен и может быть даже метафоричен, иначе какой это к черту Коэновский фильм. Главное помнить основное правило: если кто-либо упрямо ведет себя как идиот, то он, видимо, таковым и является. Так ли обязательно искать первопричину вздорного характера второсортного певца? Еще не настало время, когда сладкоголосых мальчиков забирали с улицы пачками, печатая конвейерным образом целую плеяду звезд. Не говоря уже о том, что кончилось все это безобразие более-менее синхронным открыванием рта под фонограмму. Нет, это еще 60е, золотое время фолк сцены, когда еще можно было вести образ жизни эдакого человека-дивана, ожидая ту самую единственную песню, которая вознесет на пьедестал. Можно пропивать последние деньги, грубить друзьям, плеваться, сквернословить.

Хитрые братья тонко прочувствовали момент, когда, подчиняясь законам жанра бывший неудачник, лентяй и просто вздорный персонаж внезапно бросает: пить, курить, глотать, колоться и, может быть, даже сношаться. А начинает, наконец, петь, плясать и иметь коммерческий успех. Занавес. Только занавес все не падает и не падает. Вместо него только бесконечная лента дороги, теплая атмосфера последней аналоговой картины в век победившей цифры, подложный кот и парочка крайне эксцентричный попутчиков, которых и тюрьма не исправит, они то знают, уже пробовали.

Этот фильм был бы бессмысленной историей о бессмысленной жизни обычного неудачника с творческими амбициями, если бы не...

В фильме 'Внутри Льюина Дэвиса' нет сюжета. Есть череда событий, происходящих с главным героем - нью-йоркским фолк-музыкантом начала 1960-х годов, но никакого развития в этих событиях нет, потому что нет развития в жизни самого Льюина Дэвиса. Герой словно бы ходит по кругу - и братья Коэна подчеркивают это, закольцовывая фильм одинаковыми сценами в начале и в конце.

На протяжении всего фильма Льюин Дэвис пытается доказать, что он хоть чего-то да стоит, но окружающие не верят ему. И нельзя сказать, что в этом вина только одного Дэвиса. Нет, он, конечно, не самый приятный человек - вспыльчивый, безответственный, неуживчивый, к тому же классический неудачник. Но Коэны не были бы великими художниками, если бы свалили всю вину на одного лишь героя.

Нет, они с отточенным мастерством дают нам широкую панораму целого пласта общества - людей, из-за которых у Льюина Дэвиса ничего не получилось. Присмотритесь к второстепенным персонажам - в каждом из них есть что-то жалкое, банальное или даже постыдное. Нелепый Льюин Дэвис живет в нелепом мире, в котором у него нет шансов.

Кажется, что из всего этого есть только один выход, одно спасение - музыка. Она занимает в фильме одно из центральных мест: песен тут много, причем песни, в основном, народные - классика фолка. Вот Льюин Дэвис в очередной раз берет гитару, начинает петь, и нам кажется, что вот сейчас все наконец поймут его, увидят его талант, и в его жизни произойдет что-то по-настоящему важное. Но нет. Музыка не спасает. Почему? - вот один из главных вопросов, над которым нам предлагают подумать братья Коэны.

Возможно, кроме музыки, кроме талантливого исполнения красивых песен (и не только песен, конечно) нужно что-то еще. В одной из сцен Льюина Дэвиса упрекают в том, что он не видит будущего. Может, в этом причина его постоянных неудач? А может, причина в том, что ему нечего сказать? Ведь когда нечего сказать - неудивительно, что тебя никто не слушает.

Но сказать нечего не только Дэвису. Все остальные, похоже, тоже утратили последние остатки смысла. Самая красочная иллюстрация здесь - это карикатурный персонаж Джона Гудмэна: толстый сварливый джазмен, чью музыку мы так ни разу и не услышим. (Поэтому, собственно говоря, фильм не надо пытаться понять умом, его лучше стараться почувствовать, как мы чувствуем музыку).

Несмотря на весь юмор, на отсутствие драматизма, фильм Коэнов кажется наполненным безысходностью и пессимизмом (это подчеркивается тускловатой цветовой гаммой и зимним холодом, который почти осязаемо веет с экрана). Практически до самого конца создается ощущение, что нам вместе с Льюином Дэвисом так и придется скитаться по чужим квартирам, попутным машинам и тесным клубам. И это была бы бессмысленная история бессмысленной жизни обычного неудачника с творческими амбициями, если бы не финал.

Финал, в котором появляется человек, который придаст всем этим людям и всей это музыке смысл. Которому будет что сказать и который научит говорить других. Который возвысится над сотнями неудачников и заставит их поверить во что-то. Который пойдет вперед, оставив позади себя весь этот нелепый мир, так тщательно нарисованный Коэнами. Но этого человека - к сожалению или к счастью - будут звать не Льюин Дэвис.

10 из 10

Вызванный к жизни любовью братьев Коэнов к музыке в стиле фолк, 'Внутри Льюина Дэвиса' по духу гораздо ближе 'Серьёзному человеку' и 'Бартону Финку', чем 'О, Где же ты, брат?'или 'Большому Лебовскому'. В нём есть комические с налётом сюр-реализма сцены и диалоги, но последняя работа братьев это приглушённый, меланхоличный фильм об исполнителе фолк песен по имени Льюин Дэвис, который пытается пробиться в мире музыкального бизнеса в промозглом, сдавливающим узкими переулками и низким свинцовым небом, зимнем Нью Йорке 1961 года.

Он перемещается по записной книжке от одних знакомых к другим, чтобы провести ночь на кушетке или на полу в гостиной. Уж как повезёт. А ещё он ищет кота, выскользнувшего из квартиры приятелей и вырвавшегося на равнодушные, вымерзшие улицы бледного и хмурого зимнего Сити. Кот, чьё имя, мы узнаем только в конце, но совсем не удивимся, а улыбнёмся, потому, что другого имени быть не могло, завершит свою одиссею в родной квартире-Итаке, где его ждут и любят. Одиссея Льюинa Дэвисa начнётся после разговора с весьма раздражённой Цирцеей, без усилий превращавшей мужчин в свиней, и почти убедившей его, что он - жалкий неудачник, брат-идиот царя Мидаса, и всё, к чему он прикасается обращается в дерьмо. Льюин направится на поиски Ворот из Рога, пройдя через которые, путник узнает правду о себе и своём будущем. По дороге он попадёт в пещеру Полифемa на колёсах, где желчный Полифем, циклоп-джазмен будет жалить Льюина язвительными насмешками, а хранитель пещеры, мрачный цербер, он же личный шофёр Полифема, будет бубнить под нос стихи битников. Расставшись со странными попутчиками, Льюин доберётся до Чикаго, чтобы переступив в насквозь промокших от глубокого снега лёгоньких ботинках через Ворота из Рога, услышать от Большого Человека, есть ли у него талант и будущее в фолк-музыке. Мр. Бад Гроссман посоветует ему постричься, сбрить бороду и усы и попробовать себя не соло, а в трио фолк-певцов, на что Льюин только грустно покачает головой.

Кто знает, согласись он пожертвовать своей шикарной шевелюрой и растительностью на лице, поклонники фолк-рока, вполне вероятно, внимали бы трио 'Льюин, Пол и Мэри' или 'Питер, Льиюн и Мэри'. А так, не решившись повидать не ждущую его Пенелопу с младенцем Телемахом на руках, Льюин вернётся в неприветливую Итаку - Гринич Виллэдж, где судьба сведёт его всего на несколько секунд в кафе Газовая Лампа с будущим властителем дум, Орфеем и Протеем от музыки, которому единственному из многих тысяч подававших надежды, было суждено стать голосом поколений, загадочной и привлекательной фигурой в мире фолк-, а затем, переросши его, поп- и рок-музыки. Он уже там был, он выступал в самый первый раз. Имя его было Терри или Тимми, Бобби или Зимми, ЭрДжей или Рэй...Но оно не было Льюин Дэвис.

'Внутри Льюина Дэвиса' корнями пророс в определённой точке времени и пространства, и отражает процесс перемен в массовой культуре начала 1960х годов. Главного героя, пытающегося определиться и найти своё место в эпохе, преследуют неудачи и провалы, зачастую связанные с отчуждённостью и неумением сближаться с людьми. Но именно потому, что создатели фильма не пытаются навязать симпатию к нему, Льюин вызывает у зрителей сочувствие. Коэны не скрывают его недостатков, не смягчают проявлений злорадности и хамства. Но они снова и снова помещают Льюина -певца в кадр крупным планом, вглядываясь и вслушиваясь с пониманием и искренним интересом в его самозабвенное растворение в песнях. Будучи самобытными, не выбирающими лёгких дорог создателями оригинальных фильмов, Коэны не могут не восхищаться бескомпромисностью Льюина и его нежеланием приспосабливаться в творчестве. Но они знают, что далеко не каждый талантливый художник, артист, да любой творческий человек, имеющий, что сказать миру, будет услышан и оценён этим миром. И это драма, а, может быть и трагедия не только для незамеченного, но и для мира в целом. Что-то уникальное, неповторимое прошло, прошелестело, как ветка, полная цветов и листьев. И никто не заметил. Не воспечалился.

К счастью, сами Коэны не прошли незамеченными. Oни понимают и слышат тех, кто не был признанным не из-за отсутствия таланта, а оттого, что экзистенциальная карта так легла. 'Внутри Льюина Дэвиса' это их попытка понять, почему карта легла так, а не иначе. Oтвета дать они не могут, потому что не знают. И никто не знает. Но трагедий братья не ставят, а потому Одиссея Льюина Дэвиса, в которой душа его терзалась в сомнениях и в одиночестве, получилась меланхолично-комической. Привязанной к определённому историческому этапу и вневременной. Грустной и светлой.

Редко бывают фильмы, после просмотра которых сразу формируется чёткое мнение. Обычно оно кристаллизуется во время высказываний участников нашего киноклуба или потом, когда пишешь рецензию.

Знаю точно, что обычно после фильма большинство людей выходят и даже не делятся впечатлениями, оценка, как в детском саду – «хорошо» или «плохо».

Братья Коэны своим фильмом «Внутри Льюина Дэвиса» заставили очень остро почувствовать многие процессы, происходящие в культуре, в обществе, в людях.

Радует оценка фильма Каннским кинофестивалем, значит, в искусстве ещё не всё потеряно. Шутка! А серьёзно, - где-то глубоко внутри ещё не всё продаётся, вероятно.

Жизнь человека талантливого и творческого редко полна покоя, лишена препятствий и испытаний. Талант и даётся, как испытание, - известная истина.

Каждый идёт своей дорогой, у Льюина она превращается в безконечную серую ленту, норовящую стать петлёй на шее. Жуткая цепочка неудач, неустройство, невостребованность.

Но это фильм не о мытарствах певца, не о становлении таланта. Льюину неоднократно даётся оценка в фильме – «зрелый мастер».

Не о смысле жизни в искусстве.

Это фильм о восприятии обществом настоящего мастерства и его оценке.

Как замечательно сказала на обсуждении студентка, будущий режиссёр, внимание к мелочам позволяет Коэнам очень чётко прорисовать категории.

Категории тех, кто живёт в искусстве и от искусства.

Владелец кафе «Газовый свет» позволяет выступать певцам на его сцене только из меркантильных интересов или в награду за удовлетворение его похоти. Через призму такого мировоззрения он оценивает и тех, кто посещает его клуб.

Для знаменитого продюсера, к которому Льюин приезжает в Чикаго, оценка людей искусства однозначна - «пахнет ли большими деньгами».

Публика и музыканты тоже делятся на категории:

Посетители кафе «зашикивают» Льюина, демонстрируя «великодушную снисходительность» к домохозяйке, мнят себя ценителями, а на самом деле всеядны и ничуть не лучше того сноба, что с высоты своего живота провозглашает о том, что исполняет «только старинную музыку».

Родители его друга привечают и ценят Льюина, не как музыканта, а как память о сыне, и искренне не понимают его отказа сыграть «на кухне». Для них его музыка не представляет ценности как таковая, для них важно его присутствие в доме.

Внутри Льюина Дэвиса, «зрелого мастера», есть чёткий цензор, который он не всегда сам может сформулировать, и напрочь отсутствующий у выше упомянутых:

- На сцену можно выходить только, если ты живёшь искусством (Льюис говорит: я им зарабатываю на жизнь, имея ввиду совсем иное), то есть, ты занимаешься только им, а не служишь в армии, не сидишь днём в офисе, не ходишь в море.

- Искусство нельзя делить ни с чем: либо занимайся только им, либо занимайся другим. Если уж очень хочется петь (что, как не странно для некоторых, не есть сама по себе принадлежность к миру искусства), то пой на кухне, пой в компании, но не лезь на сцену.

Причём, что особенно важно, Льюис предъявляет эти требования в первую очередь к себе, а потому вправе быть требовательным и к другим.

- Искусство должно кормить, ведь в этом мире всегда найдутся ценители.

А «внутри» братьев Коэн – служение искусству и людям искусства, в отличие от продюсеров, служащих себе.

Этот фильм – не обращение, не призыв очистить музыку от попсы и домохозяек, «которые просто хотели спеть».

Это прощание и прощение тем, кто не умеет сносить удары судьбы; тем, кто, в угоду публике или жене, «любящей петь», не гнушается средствами; тем, кто не верит, что музыкой, в музыке и ради музыки можно жить.

Коэны вернулись после трехлетнего затишья. Сохранив верность традиции рассказывать о жизни простых чудаковатых людях, в картине 'Внутри Льюина Дэвиса' они обратились к жанру музыкального байопика в немного нестандартной форме. Бывают фильмы о реальных знаменитостях или о выдуманных. У Коэнов главный герой на протяжении всей картины не ищет пути к славе. Он живет, вдыхая зимний воздух, общается с разными людьми, играет на гитаре и поёт задушевные песни собственного сочинения. Девушка его приятеля, беременная при этом от самого Льюина, резко критикует его за жизненную пассивность. И это в период, когда музыка по большей части ещё была искусством, а не средством извлечения прибыли! Он понимает, что без денег не прожить, периодически просит в долг у знакомых. Но кочевой образ жизни так мил нашему герою, что променять его на спокойное оседлое существование было бы просто нереально.

Фильм просто очаровательный, местами забавный, местами грустный. Словно слепок разных аспектов жизни. Я бы отнёс его к так называемому атмосферному кино. Если 'Ночь на Земле' Джармуша лучше смотреть поздним летним вечером при открытых окнах, то для 'Внутри Льюина Дэвиса' подойдёт больше ранний зимний вечер, когда уже стемнело. Можно налить чашечку чая или чего-нибудь покрепче, погрузившись на почти два часа в удивительно приятный мир. Французский оператор Брюно Дельбонель, после успеха фильмов 'Амели' и 'Долгая помолвка' прочно осел в Голливуде. За новый фильм Коэнов он выдвигается на 'Оскар' уже в четвёртый раз, в то время как его коллега и соперник на предстоящей церемонии Рождер Дикинс, который не смог поработать в очередной раз с братьями, попытает шанс в 11-й раз.

Такое кино не будет собирать полные залы и вызывать ажиотаж. Хотя, выйди фильм примерно в тоже время, что и происходит его действие (начало 60-х), то глядишь и имел бы успех у зрителя. Но времена изменились. Неспешное повествование, отсутствие экшена, который так или иначе бывал в некоторых коэновских фильмах криминального толка, уже отсекают добрую (а скорее даже недобрую) половину зрителей.

50-е годы ХХ века приближались к своему неизбежному концу. Завершалась послевоенная эпоха и со скоростью света наступали свободолюбивые 60-е. Непризнанный гений американской фолк-музыки Льюин Дэвис безусловно талантлив, бесспорно гениален, но в бурном мире шоу-бизнеса и даже среди куртуазной богемы Манхэттена ему нет места, а проблемы скапливаются как снежный ком и грозят его вовсе задавить.

После более чем трехлетнего перерыва братья Коэн, Итан и Джоэл, успевшие без аберрантных постмодернистских ухищрений отыграться на классических вестернах в 'Железной хватке' 2010 года, в 2013 году в рамках прошлогоднего Каннского кинофестиваля представили свой новый фильм - музыкальную драму 'Внутри Льюина Дэвиса', отмеченную как положительной и даже восторженной критикой, так и Золотой Пальмовой ветвью. И как всегда Коэны сумели удивить, сняв не столько биографический фильм, основанный на мемуарах американского фолк-певца Дэйва Ван Ронка 'Мэр улицы МакДугал', сколь предельно условное, притчевое и философское кино, столь же типичное, сколь и просто непривычное для двух братьев-режиссеров, склонных к злой злободневной иронии и сатире, а не к меланхоличному сплину и ностальгии по давно канувшем в Лету временам.

Типичен фильм на уровне того, что главный герой ленты, Льюин Дэвис, будто вобрал все черты предыдущих незадачливых героев Коэнов: Хая из 'Воспитывая Аризону', Бартона Финка, Норвилла Барнса, Джерри Лундегаарда и Велвла. Он такой же неудачник, как и они, не способный сконцентрироваться на собственной жизни и выстроить ее по более-менее приемлемому плану. Но, если те славные персонажи были гротесковы и моментами нарочито карикатурны в своей нелепости, Льюин Дэвис есть полным преображением во всем творчестве Коэнов. Льюин Дэвис будто квинтээсенция Боба Дилана и Пита Сигера, он неслышимый голос Америки, теряющийся в гулкой многоголосице бездарностей, он множество непризнанных поэтов и музыкантов, выброшенных за борт искусства, творчества и жизни, а потому обреченный на вечные блуждания и поиски самого себя. Его противостояние шелухе шоу-бизнеса сродни битве Дон Кихота с мельницами, однако он одинок в своей борьбе. Нет у него ни близких друзей, ни обожателей, а даже возлюбленные забыли о нем. Не суждено ему встретить своего Санчо Пансу, и его Одиссея обречена на повторение в фарсовом варианте бытия.

По своей же режиссуре, выстроенной методологии, 'Внутри Льюина Дэвиса' есть для братьев Коэнов картиной нетипичной, но совершенной по стилистике и духу, не лишенной типических иронических поддавок и емких образных характеристик. Ранее такой же, но более игровой был 'Человек, которого не было' 2001 года, искусно обыгравший классические принципы нуара и перевернувший основы его драматургии, окончательно их высмеяв. 'Внутри Льюина Дэвиса' одновременно сочетает в себе привычную для Джима Джармуша меланхолию и неизбывную тоску, музыкальность и эпохальную атмосферность фильмов Александра Рокуэлла и философическую неоднозначность Ингмара Бергмана, а также манхэттенскую богемность Вуди Аллена. Однако фильм Коэнов есть в высшей степени аутентичным творением, не копиистическим пастишем, не развлекательным мюзиклом в стиле Басби Беркли, а приглушенной в тонах, гаммах и цветах и художественной тональности трагедией маленького человека в большом мире, не умеющем карабкаться вверх по вражеским трупам или приспособавливаться. Великого в своей исторической незначительности человека, в котором много от Чехова и Шекспира.

В нем есть что-то неуловимое от All that jazz Боба Фосса, только вместо терпкого джаза в клубах дыма пронизительный фолк Льюина Дэвиса, внутри которого непознанная никем Вселенная, мир и планета, спустившись на которую заблудиться и потеряться очень легко. И не найти финала в этой Одиссее во внутреннюю империю беспрестанного рефлексирующего Льюина Дэвиса, который, как и сама жизнь, бесконечен в своих исканиях и изысканиях.

10 из 10